Любовь на спор. Дилогия (СИ) - Азимут Кристина - Страница 77

Я невозмутимо пожала плечами, отправив в рот кусок отбивной.

— Ладно, поедем.

Радмила с подозрением покосилась на меня, но переспрашивать не стала.

— Как самочувствие, нормально? — нейтрально поинтересовалась она.

— Да, токсикоз не мучает, — я доела ужин и отодвинула тарелку. — Во сколько завтра быть готовой?

— К двум дня поедем.

— Хорошо. Приятного вечера, — я поднялась и вернулась в свою спальню.

Осталось совсем чуть-чуть, и мы с Костей будем вместе. Смакуя эту мысль, я уснула крепко и без сновидений.

Проснулась поздно — в последнее время, сонливость у меня повышенная, видимо, беременность сказывается. Дурнота больше не беспокоила, и есть я стала за двоих точно, все время что-то хотелось в рот положить. Хорошо хоть, странные желания пока не обуревали. Вряд ли Радмила понесется среди ночи доставать копченую селедку, если вдруг мне приспичит. Почему-то кажется, что Костя бы поехал… При воспоминании о Северове на губах прочно поселилась улыбка, и не сходила до самого обеда. Одевалась я на этот раз придирчиво: выбрала платье из темно-зеленого трикотажа, по краям выреза, рукавов и подолу отделанное тонкой полоской белого кружева, неизменные чулки и белье. Костин подарок как нельзя лучше подходил к наряду. Окинув себя взглядом, осталась довольна и спустилась вниз.

Радмила с непроницаемым лицом сидела за столом и обедала, аккуратно разрезая ножом отбивную, я заняла свое место и набросилась на еду. Несколько минут прошло в молчании, а потом ведьма неожиданно негромко спросила:

— Новое кольцо?

Я дернула плечом, даже не покосившись на нее.

— Под платье очень подходит, — невозмутимо ответила, не отвлекаясь от тарелки.

Готовила домработница Радмилы, конечно, чудно, ничего не скажешь. Но я все равно хочу к Косте. Верховная помолчала, и следующий вопрос снова прозвучал для меня внезапно.

— Ты его в самом деле любишь? — ровным тоном уточнила она.

Переспрашивать, кого, естественно, не стала.

— Да, люблю, — ответила твердо, ничуть не сомневаясь в своих чувствах к Косте.

Радмила отложила вилку и отодвинула тарелку, поморщилась и вздохнула с явным раздражением.

— Вика, это глупо… — завела она старую песню, но я не дала закончить.

— Хватит, — решительно оборвала ведьму и поднялась — я уже тоже доела. — Мы едем?

Из дома вышли в молчании, так же сели в машину и поехали. Удивительно, но я оставалась совершенно спокойной, разве что сердце билось чуть быстрее обычного.

— Так что это за мероприятие? — заговорила я, когда мы уже ехали по городу.

— Малый круг, — отозвалась Радмила, не поворачиваясь. — Северов попросил, и настоял на твоем присутствии, — буркнула она, а я едва сдержала довольную улыбку.

Знаю, что ради меня созвал, но что задумал? Я чувствовала, что Радмила нервничает, только изо всех сил старается не показать своих эмоций. Она тоже ощущала подвох, однако не могла понять, откуда ожидать его. Откинувшись на спинку, я прикрыла глаза и погрузилась в полудрему, уплыв в мечтания. Пальцы неосознанно крутили кольцо, в памяти проносились картинки нашей встречи и слова Кости, и в душе росла уверенность, что он говорил искренне и не врал мне. Впервые за два года я в самом деле верила мужчине, и ни тени сомнений не шевелилось.

Мы доехали до того самого особняка, где проходил вечер, и при свете дня он выглядел не так помпезно, как в субботу. Но вдоль тротуара выстроились даже на вид дорогие машины, целых пять штук, и все разноцветные: синие, зеленые, красные, ярко-желтые. А ведьмы, я смотрю, любят выделяться. Сергей остановил наше авто, мы с Радмилой вышли и поднялись к двери. Около нее стоял швейцар и моментально распахнул, едва Верховная ведьма шагнула к входу. Даже не удостоив его внимания, Радмила прошла в холл, тихий и гулкий, и эхо наших шагов заметалось под высоким расписным потолком. На второй этаж мы не поднялись, а пошли по длинному коридору внизу, точнее, анфиладе гостиных, оформленных под старинные интерьеры. Подозреваю, мебель так точно винтажная, сделанная из красного и черного дерева.

Анфилада закончилась еще одной дверью, украшенной резьбой, и перед ней располагалась приемная. Радмила, не останавливаясь, прошла и толкнула дверь, и мы вошли в еще один зал, гораздо меньше торжественного, но такой же помпезный. Лепнина, хрустальная люстра, дорогой паркет, и кругом стоявшие кресла, в которых сидели женщины. Примерно одного возраста, с одинаковыми непроницаемыми лицами, и под их пристальными взглядами мне моментально стало неуютно, я едва не поежилась. Кроме ведьм в зале находился еще один человек, на котором и замерли мои глаза.

Костя стоял у окна, заложив руки за спину, в темном костюме и белоснежной рубашке, с решительным и одновременно высокомерным выражением, однако взгляд, обращенный на меня, светился теплом. Уголки губ едва дрогнули в намеке на улыбку, и мне сразу стало хорошо. Я молча прошла за Радмилой к свободному креслу — рядом с ним стоял стул. Верховная села, я тоже опустилась, сложив руки на коленях.

— Господин Северов, мы вас слушаем, — негромко произнесла Радмила, положив ладони на подлокотники и глядя на Костю.

— Я не задержу вас надолго, — мой мужчина соединил перед собой кончики пальцев. — Я пришел, чтобы официально просить об обряде Единения с Викторией Загорской.

В зале воцарилась звенящая тишина, и я, покосившись на Радмилу, заметила, как застыло ее лицо. Остальные ведьмы лишь переглядывались с отчетливым удивлением и недоверием, и мне стало ужасно интересно, что это за обряд такой.

— Вы уверены, господин Северов? — переспросила одна из женщин, бросив на меня косой взгляд.

— Я — да, — твердо ответил Костя, все так же глядя только на меня. — Иначе не пришел бы сюда. Вы расскажете Виктории, что это за обряд, или предоставите слово мне? — небрежная улыбка на губах Северова обозначилась отчетливее.

Я посмотрела на Радмилу, подняв бровь, и Верховная с трудом, но взяла себя в руки.

— Это… кровный обряд, который связывает двоих на всю жизнь, без возможности отменить узы, — заговорила она ровным голосом. — Измена с обеих сторон невозможна. Обряд можно провести только с добровольного согласия обеих сторон.

Что-то подобное я и ожидала, поэтому описание меня не слишком удивило. Я и так уже давно приняла решение. Спокойно посмотрела на Радмилу и уточнила:

— Ты можешь запретить?

Заметила, как Верховная ведьма судорожно сжала подлокотники, и мысленно улыбнулась.

— Если получено добровольное согласие с обеих сторон, то — нет, — тем же тоном сказала она.

Я видела, Радмила очень многое хочет высказать, попытаться остановить, опять наговорить на Северова, но… Она молчала. И я уверенно ответила:

— Я согласна.

По кругу ведьм снова пробежал шепоток, я поймала косые взгляды, но оставалась спокойной. Мое решение не изменится. Радмила с шумом выдохнула, поджала губы и коротко кивнула.

— Хорошо. Время обсудим…

— Завтра, — перебил ее Костя. — Я не хочу тянуть. И знаю, что никакой дополнительной подготовки не требуется, — усмехнулся он, а я подметила мелькнувшую на лице Верховной ведьмы досаду.

Глаза Радмилы сверкнули, она поднялась, смерив Костю взглядом.

— Ладно, завтра, так завтра. Вика, поехали… — женщина повернулась ко мне, но договорить не успела.

— Нет.

Брови Радмилы поползли вверх, она снова посмотрела на Северова.

— Что — нет? — сухо спросила ведьма.

— Вика со мной поедет, — твердо заявил Костя, а у меня в душе все пустилось в пляс от этих слов.

Да, да. Я хочу вернуться к нему, хочу поехать… домой. К любимому мужчине и отцу моего ребенка. И плевать на все законы, чувства им не подчиняются. Не дожидаясь реакции Радмилы на его слова, я открыто улыбнулась и уверенно направилась к нему. Никто меня не остановил, хотя спиной я отлично чувствовала взгляд Верховной ведьмы. Хорошо, на мне Костина защита, а то, подозреваю, прилетело бы от эмоций Радмилы. И не вспомнила бы, что я ее дочь. Мда. А ведь мы могли подружиться, если бы она не пыталась обращаться со мной так, как со своими подчиненными. Поэтому пусть получает то, что заслуживает. В полной тишине я подошла к Косте, на мгновение наши взгляды встретились, и я окунулась в такое море нежности, что перед глазами моментально все поплыло, и коленки подогнулись. Я прочитала все, что он хотел сказать, но не собирался перед этими стервами, наблюдавшими за нами с пристальным вниманием.