Проклятый, одинокий, дракон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 58

Тьер подбросил ещё дров и, взяв свой бокал, присел в ногах кровати.

- Тьер, а если бы вы нашли яйцо, у вас с Арчи был бы шанс? - Айна заглядывала в свой бокал, ожидая, что сейчас герцог снова рассердится.

- Нет, - покачал он головой скорее грустно, чем сердито. - Я бы не позволил. Ведь девушка всё равно должна умереть. Только её кровь могла бы согреть яйцо. И, когда из него бы вылупился дракон, а душа Арчибальда перешла в новорождённого, как я остался бы жить с этой виной, с этой болью? Без неё?

- Может, вы смогли бы полюбить снова?

- Нет, - улыбнулся он ей, несмышлёной. - Ведь я наполовину дракон. А они влюбляются один раз, но на всю жизнь.

- Скажите мне, как звучит это пророчество, - Айна допила одним глотком своё вино.

Тьера встал и лицо его снова стало непроницаемым, хотя он смотрел прямо Айне в глаза.

- Будет та, что отдаст свою кровь, снимет проклятье и погибнет. Будет тот, кто возьмёт кровь любимой или сам погибнет. И будет дракон, что появится из яйца и возродит свой род.

Айна повторяла про себя каждое слово, чтобы запомнить все до одного, хотя взгляд герцога, так её сбивал, что она не выдержала и закрыла глаза.

Даже когда Тьер забрал бокал из её рук, она их не открыла. И только услышав, как посуда стукнула о столешницу, снова посмотрела на де Риза.

- Выбор в этом пророчестве есть только у меня. И я его уже сделал, - одним глотком он допил своё вино.

- А дракон с ним согласен?

- Это вы спросите у дракона, - усмехнулся Тьер. - Давайте спать?

Он дождался, пока девушка кивнёт, и погасил свечи.

Айна прижалась щекой к подушке, поворачиваясь к нему спиной, пока герцог снова снимал сапоги, скрипел кроватью, взбивал подушку.

Сон не шёл. И Тьер тоже крутился.

- Ты согрелась? - наконец, спросил он.

- Немного, - соврала Айна.

- Иди ко мне.

Его рука легла поверх одеяла, прижимая девушку к себе.

И сердце Айны остановилось.

Она чувствовала всё. Его неровное дыхание и, как вздымается в такт вдохам его грудь. Его губы на своих волосах и, как горячо становится там, где они прикоснулись. Стук его сердца, каждый удар которого отзывался в ней набатом. И тяжесть его руки, которой она была спелёната, как младенец.

- Ты ведь любишь её, правда? - прошептала Айна.

- Больше жизни, - обожгло ухо его горячее дыхание.

И Айна теперь точно знала, почему бесполезно спрашивать, кто она. Та, кого он бережёт в своём сердце. Та, которой он посвящает свои стихи. Та, что могла бы его спасти, но никогда не узнает об этом.

Даже в страшных мучениях Тьер никому не выдаст её имя. И первый раз так невыносимо Айна ей завидовала.

«Я бы ни за что не позволила ему умереть!»

Это были самые счастливые несколько дней, что были в последнее время в жизни Айны. Они переезжали из графства в графство, и везде их ждало море вина и радушный приём.

Но ещё лучше дней были ночи, которые вынуждено они с Тьером проводили вдвоём.

Он закутывал её в одеяло и прижимал к себе. Согревая её тщедушное тело своим теплом, а её душу рассказами. Чудесные истории о многочисленных путешествиях Тьера, завораживающие подробности о местах, где Айне никогда не побывать, опасные приключения, что пережили они с Арчибальдом - всё, о чём бы Тьер ни говорил, Айна слушала, затаив дыхание. Но больше всего ей нравились рассказы о себе самой.

- Смотри, - Тьер показал Айне шрам на ладони. - Это ты ранила меня стрелой того амура с фонтана. Она была твоей любимой игрушкой. Мне даже пришлось её тебе подарить. Ты так и ехала всю дорогу со стрелой в руках.

- Всё ты врёшь, - потрогала Айна крошечный, давно заживший порез.

- Я никогда не вру, - улыбнулся Тьер.

- Это, кстати, тоже из-за меня, - показала она на шрам между большим и указательным пальцем.

- Вот видишь, ты всё время меня калечишь, - погладил де Риз её руку.

- Жаль, что так слабо, - улыбнулась Айна и прикрыла глаза, делая вид, что собирается спать. На самом же деле - из-за невыносимой слабости, которая каждый раз на неё накатывала, когда Тьер к ней вот так прикасался.

«Жаль, что та стрела попала всего лишь в руку, а не в твоё сердце!» - почувствовала девушка кожей ободок обручального кольца герцога и тихонько вздохнула.

Она не убрала руку. И Тьер её тоже не отпустил. Так и держал, устраиваясь поудобнее. Так и уснул, прижимая Айну к себе.

Его ровное дыхание. Его спокойная тяжёлая рука. И его утренний поцелуй, которым он всегда прощался, нежно касаясь губами её шеи, думая, что она спит.

Только ради этого поцелуя, Айна хотела, чтобы их поездка длилась вечно. Но всё хорошее обязательно когда-нибудь заканчивается.

И на закате очередного дня, они въехали в замок Контар.

Глава 35

Айна никогда не считала себя злой и не способной на жалость, но больной король Фриталии Эдгард Пятый кроме неприязни, никаких других чувств у девушки не вызывал.

Бледный, покрытый испариной, исхудавший за те дни, что Айна его не видела, он радостно встрепенулся, услышав голос Тьера и открыл глаза.

Наверно, он терпел невыносимую боль - такой измученный и усталый вид у него был. Но он нашёл в себе силы улыбнуться при виде племянника.

- Моя жена, - представил Тьер Айну, явно сомневаясь в здравой памяти самодержца.

- Что, чудо заморское? Метила в одного принца, а попала в другого? - усмехнулся король, уставившись на неё единственным зрячим глазом, отчего Айне стало ещё больше не по себе.

- Я..., - хотела покаяться девушка, что «нечаянно», но Тьер отрицательно покачал головой, и девушка осеклась.

- Так и знал, что не сложится у них с этим головастиком, - действительно не ждал её ответа король, снова обращаясь к Тьеру. - Но ты, молодец, вовремя подсуетился. Хорошая девчонка. Мне сразу понравилась. Что там моя жена?

Эдгард Пятый хотел ещё что-то сказать, но закашлялся, словно поперхнулся.

- Тебе разве не докладывают? - Тьер подал ему воду, стоявшую рядом на столике, но король отрицательно покачал головой.

- У меня своя, - голос его прозвучал сдавлено, но плоскую фляжку из-под подушки он достал довольно проворно.

Пока король, морщась, пил, делая короткие жадные глотки, Тьер поставил перед Айной стул.

- Хрен знает, чем они меня тут травят, - махнул рукой король, разрешая девушке присесть.

Айна, здраво рассудив, что в ногах правды нет, воспользовалась его разрешением, хотя сидеть у постели больного и вдыхать невыносимый запах его гниющей плоти и лекарств было сомнительным удовольствием. Она оглянулась на окно, и Тьер, понимавший её с полувзгляда, тут же его распахнул, и сам с удовольствием втянул полной грудью свежий вечерний воздух.

- Ты не ответил, - напомнил король, вытирая губы, от которых на тыльной стороне его руки остались следы, по цвету подозрительно напоминавшие вино. - Что бы мне не докладывали, я хочу знать правду.

- Зачем она тебе, дядя?

- Мне казалось, я ещё король этой страны, - он снова закашлялся, но в этот раз фляжку, что так и осталась у него в руке, открывать не стал. - Хотя, ты прав. Плохой из меня вышел правитель. Всю жизнь я слушал не тех советчиков, любил не тех женщин, выбирал в друзья не тех людей. Но я тебя ждал. Надеялся, что ты приедешь проститься.

Эдгард Пятый протянул руку и дёрнул за висящий шнурок. Фляжка из его руки перекочевала под подушку. Посмотрев на так и стоявшего у окна Тьера, король, видимо, вспомнил, что тот ему опять не ответил, но лишь махнул рукой, обернувшись к открывающейся двери.

Стройный юноша, одетый в форму королевского слуги, склонился в поклоне, едва вошёл в дверь.

- Принеси-ка мне, Павлуша, настоечку заморскую, что я для особых случаев берёг, - глядя на слугу, сказал король. И Павлуша, на вид смышлёный, хоть и не красавец, повторно откланялся и удалился.

- Никому нельзя доверять, никому, - повернулся король к Тьеру и кивнул, подзывая племянника. - Много я совершил в жизни ошибок, сынок. Знаю, что и ты меня не простил, что досталась тебе такая судьба. Но перед матерью твоей нет мне прощения.