Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо" - Страница 117

— Что решаешь с ним? — спросил король, перебивая мысли Янис-Эль, и кивнул на нахохлившегося фьорнанга Дитера-Сура.

— Я? — поразилась Янис-Эль. — Откуда мне знать законы?

— Закон тут простой — кто сильнее, тот и прав, — еще более мрачно буркнул Лир. — А поскольку сильнее всех тут я, то мне и решать. Тем более, что мой коллега — владетель Вечного леса — отдал судьбу этого эльфа в мои руки. Вот я и говорю — как ты скажешь, так и будет.

— Он не виноват ни в чем, — тяжело сказала Янис-Эль. — И, несмотря на это, наказан так, что никому не пожелаешь. Если это зависит от меня, и если фьорнанг Дитер-Сур сам этого хочет, то пусть возвращается домой, во фьор Моберг, и делает то, что делал раньше — управляет хозяйством, — Янис-Эль повернулась к Дитер-Суру. — Я была бы вам, фьорнанг, за это очень благодарна. А теперь давайте, что ли, нажремся, а то что-то на душе — как в давно нечищеном сортире. Сплошное скопление дерьма.

И они, отправив Дитер-Сура восвояси, а ему взамен вызвав Оки Торефельта, таки нажрались. Да так, что после в памяти остались одни разрозненные и никак не связанные картины одна чуднее другой. Янис-Эль в конце концов увел Эйсон, которого, как выяснилось потом, позвали кадехо. Лир и Оки остались допивать, хотя оба тоже к этому моменту надрались до поросячьего визга.

А еще через день Янис-Эль, Эйсон и фьорнанг Дитер-Сур оказались на пути в Вечный лес, во фьор Моберг. Король, наобщавшись и от души поностальгировав по старушке-Земле в обществе землячки, наконец-то отпустил ее восвояси. Правда, как подчеркнул, лишь на время.

— Ты мне скоро будешь очень нужна, Янис-Эль. У меня для тебя дело есть. Съезди домой, ну то есть… Короче, ты меня поняла… Извини, если зацепил…

Янис-Эль махнула рукой — домом для нее уже стал этот мир. Причем как только пришло это понимание, мысли о Земле перестали мучить, оставшись лишь светлой памятью обо всем хорошем, что было там. Король поизучал землячку, еще немного помолчал, улыбнулся, как показалось Янис-Эль с пониманием, и продолжил:

— Так вот. Проводи фьорнанга Дитера-Сура в Моберг, осмотрись там, посети вашего эльфийского владыку — он проявил в этом крайнюю заинтересованность, съезди в Несланд Эльц, глянь как там — потом расскажешь. Ну, а после давай доучивайся, получай бумажку о местном верхнем образовании. И я тогда с твоей помощью начну выстраивать здесь кое-что.

— Что? — закономерно поинтересовалась Янис-Эль, но в ответ услышала лишь что-то вроде классического: «Увищ!»

Так что Дитер-Сур, которого Янис-Эль как-то очень легко и естественно стала называть дядей, причем безо всяких подколов, как в случае с Титусом, теперь просто возвращался домой, Янис-Эль ехала с ним, потому что, помимо прочего, действительно хотела еще раз посмотреть на место, в котором ее предшественница в этом теле — настоящая Янис-Эль Моберг — родилась и прожила первые девяносто лет своей жизни, а Эйсон… Эйсона она просто не хотела от себя никуда отпускать и все тут. В конце концов, у них ведь был самый настоящий медовый месяц!

Фьор приближался, темной разлапистой громадой нависая над путниками. Янис-Эль даже поежилась. Ощущение было таким… Когда-то, кажется, уже очень давно, ее командир в отряде специального назначения говорил про такое: «Будто кто-то по могиле моей походил!» Вот и сейчас Янис-Эль чувствовала, что здесь, в этом месте, где она впервые осознала себя в новом мире, считай, заново родилась, ее уже очень скоро ждет что-то… Что-то такое… важное. Пожалуй, это было единственное, что она могла сказать точно.

Янис-Эль ждала, что фьор встретит их мрачной тишиной — в соответствии с тем, как он выглядел снаружи. Но здесь оказалось неожиданно шумно. Слуги сновали вверх-вниз по лестницам, а из кухни доносились аппетитнейшие запахи.

— Вы, дядя, что, как-то предупредили о нашем приезде? — удивилась Янис-Эль, но Дитер-Сур в ответ только поморщился.

— Увы, скорее всего, просто фьорн Магнус-Мос приехал.

— Эт-то еще кто? — спросила Янис-Эль, закипая.

Как-то она совсем не планировала рассиживаться с непонятными и совершенно посторонними ей людьми. Эмм… то есть эльфами, чтоб им уши пообморозило. Как раз перед их отъездом Янис-Эль переправили из Фраганара то самое письмо от Эйсона, которое его так смущало. Оно было толстеньким и довольно большим по формату. Янис-Эль, выбрав момент, естественно, сунула в него нос и теперь предвкушала, как будет рассматривать его содержимое в присутствии пресветлого дора Несланда, раз за разом вгоняя своего горе-супруга в краску. Потому что внутри обнаружились рисунки. Много рисунков. И на всех были люди и эльфийки в постели или в объятиях друг друга. Лиц Эйсон особо не выписывал, но все же ошибиться и принять этих двоих за кого-то, кроме самого дора Несланда и его супруги, было сложно.

Помимо самих рисунков в конверте обнаружилось короткое письмецо. Всего шесть слов: «Я много думаю о тебе, Янис-Эль!» Но каждое из них, а уж все вместе тем более, возносили на вершины блаженства. Эротические мечтания так и бурлили у нее в голове, словно вкусный наваристый и хорошо перченый суп в кастрюльке. Она уже видела, как дверь их общей с Эйсоном спальни во фьоре Моберг закрывается, и они… О! О том, что они будут делать наедине, Янис-Эль думала так сосредоточенно и ярко, что чуть не протерла себе штаны, бесконечно ерзая в седле, чтобы унять понятный зуд в стратегических местах.

И вот теперь выяснялось, что все эти приятные и более чем животрепещущие перспективы придется отложить на неопределенный срок из-за какого-то никому не известного типа… Или это был очередной, прости господи, родственничек? Оказалось, что нет — просто назойливый и хамоватый сосед, который, посещая фьор Моберг с завидным постоянством, вел себя в нем так, словно был не гостем, а хозяином.

— А гнать взашей не пробовали? — риторически поинтересовалась Янис-Эль, прекрасно понимая, что такое совершенно не в характере дяди Дитер-Сура.

Фьорн Магнус-Мос предсказуемо обнаружился в столовой. Он сидел за накрытым столом в гордом одиночестве, а у него за спиной замерла понурая фигура более молодого эльфа, которая при появлении новых лиц как-то еще больше сжалась и скукожилась, опуская голову и втягивая ее в плечи. «И сесть не предложил, и пожрать не дал», — отметила про себя Янис-Эль и с повышенной бодростью в голосе вопросила:

— Дорогие гости, а не помешали ли вам хозяева?

Магнус замер с непрожеванным куском во рту и, выпучив глаза, уставился на Янис-Эль, потом увидел за ее спиной фьорнанга Дитер-Сура и, успокоившись, вновь энергично задвигал челюстями, одновременно поднимаясь из-за стола, вытирая о скатерть жирные пальцы и направляясь навстречу вновь прибывшим.

— Дорогой сосед!

— Здравствуйте, фьорн Магнус-Мос.

— А я приехал рассказать о том, что взял себе нового элклифа, а вас нет. Ну я и решил подождать. Повариха у вас, фьорнанг Моберг, я считаю, кудесница. Просто кудесница.

— Нового? — вяло поинтересовался дядя Дитер-Сур, с очевидным неудовольствием пожимая не сильно чистую руку соседа, а после принимаясь незаметно обтирать ее о свои штаны. — А что случилось со старым?

— Хлипкий оказался. А этот ничего. Вон, — Магнус небрежно ткнул пальцем себе за спину в сторону мрачной фигуры, которая так и стояла без движения. — Пока норовистый. Объезжаю.

Фьон Магнус-Мос захихикал совершенно мерзопакостно, и Янис-Эль буквально перекосило. Объезжает он, сука, видите ли. Одного уже, похоже, заездил, теперь за следующего взялся. Эта традиция, когда молодых эльфов из бедных благородных семей отдавали в качестве непонятно кого в дома богатеев, ее основательно смущала. Именно тем, что элклиф — тот самый отданный то ли в услужение, то ли в качестве постельной грелки и груши для битья молодой эльф — автоматически становился никем. Бесправной игрушкой для своего господина.

Собственно, изначала традиция была прекрасной. Молодой перспективный, но бедный эльф или эльфийка получали поддержку более богатой и влиятельной семьи, перед ними открывались новые перспективы и так далее. Но этот никак толком не прописанный и ничем не ограниченный статус элклифа открывал для тех, к кому юных эльфов и отдавали, совершенно неограниченные возможности. И тут уж как везло. Один юный эльф получал блестящий, ранее недостижимый его семье старт в жизни. А второй мог и погибнуть от рук своего мучителя-господина.