Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 49

То есть получается… сейчас, без зрения, она плохо владеет магией?

— Не переживай, — Ланабет улыбается. — Я хотела быть лучшей не только для окружающих, но и для себя, так что тренировалась управлять магией с закрытыми глазами. Не хотела остаться беззащитной после перенапряжения и на время отдыха. Моя магия теперь не так резва, как прежде, но постоять за себя могу, а уж с Острым подавно.

— С Острым?

— Это моё призывное оружие. Лже-Заранея замуровала его в стену в лабораториях Лина. Когда магия ко мне вернулась, Острый проснулся и позвал на помощь.

Если это меч, как она будет с ним сражаться? Рассеивая вокруг щупы магии? Так можно ходить, пользоваться вещами, но в бою, когда каждое мгновение может стоить жизни и надо уворачиваться…

— Кстати, — она вновь берётся за чашку. — Моё призывное оружие тоже дальнобойное: лук.

Ещё больше вопросов: как вслепую стрелять из лука?

Ланабет изумительно прозорлива — отвечает на мой немой вопрос:

— Призывное оружие по-своему видит мир и в случае доверия и тесного слияния может направлять тело хозяина. Так слабый мечник может стать великолепным, если его меч знает приёмы и верит ему до состояния слияния. А слепая может подстреливать врагов. По мишеням мы с ним точно попадали.

В полушутливом тоне последней фразы чувствуется затаённая грусть. Ланабет ведь боец, она всегда сражалась, и тут такое страшное, непоправимое поражение: не защитила родных, ослабла, а теперь, когда вся семья выступает против страшного врага, вынуждена оставаться в стороне.

От бессилия перед её бедой наворачиваются слёзы. Невыносимо обидно, что всё получилось так. Она не может даже оценить сокровищницу Арена, на которую его невольно вдохновила, не может помочь своим даром…

— Что случилось, Валерия? Что тебя беспокоит?

Слеза срывается с ресниц, щекотно бежит по щеке. Утерев её, хватаюсь за чашку с остывшим чаем.

— Нет, ничего, — пробормотав, отпиваю немного. — Просто… стало грустно.

— Грусть — неотъемлемая часть нашей жизни. Но грусть — это тоже хорошо. Знаешь, почему?

— Нет.

— После неё радость намного слаще. Так что улыбнись: скоро будет хорошо.

— А вдруг… Вдруг демоны уже в Пат Турине? Вдруг Безымянный ужас уже прорвался?

Ланабет поджимает губы. Невыносимо хочется вернуть эти слова назад, не позволить страху вылиться в них, тенью нависнуть над светло-зелёной гостиной и нами.

— Простите, не стоило этого говорить, — отставляю чашку обратно на столик.

— От того, что ты молчишь, ситуация не становится лучше.

— А Ника — моя подруга-менталист — говорила, что наши слова и мысли влияют на реальность.

— В таком случае нам лучше надеяться на победу. — Под тихий шорох ткани Ланабет поднимается, тянет стул за собой. Сев рядом, окутывая ароматом цветов, она обнимает меня за плечи. — Иногда, когда случается что-то страшное, нам остаётся только идти вперёд. Похоже, сейчас именно такой случай. Не оглядывайся, не разменивай драгоценное время на неважные вещи. Живи. Дыши. Люби. Наслаждайся. Сражайся за всё это. Жизнь — это не прошлое и не будущее, это настоящее, сейчас, текущий момент, и он у тебя есть. Так что выше нос, улыбнись и живи.

Фаталистичность этого совета немного ужасает. Напоминая о быстротечности жизни, он тянет на немедленные свершения. И невыносимо жалко, что я такая слабая. А Ланабет хоть и держится молодцом, но ей остаётся только поддерживать нас словами.

Сморгнув вновь навернувшиеся слёзы, решаюсь спросить:

— А как… во дворце… тогда… — Мне неловко прямо спрашивать, как она при таких матриархальных убеждениях выносила упрямых драконов, а деликатная формулировка в голову не приходит.

— Как мне здесь жилось в роли гвардейца? — уточняет Ланабет и, погладив меня по плечу, отпускает.

— Да.

— С одной стороны, меня с детства готовили стоять на карауле. С другой — я должна была охранять женщин. В Академии драконов нравы свободные, а тут у меня спину переклинивало от необходимости постоянно кланяться мужчинам. Я даже пыталась убедить себя, что передо мной замаскированные женщины. Трудно было молчать, когда видела женщин в том положении, которое у нас в мире занимают мужчины. Я готова была рвать и метать, постоянно выпускала злость на тренировочных площадках. Всё во мне противилось такой жизни.

— Но вы справились.

— Дарион помог. Заметил, что я тренируюсь на износ. Подошёл. Я тогда совсем молодая была, горячая, мы с ним немного помахались.

Помахаться с Дарионом… при его-то росте и мускулах. Я уже удивляться начинаю, что император первые годы брака пережил.

Ланабет пересаживается на своё место.

— Дарион хоть и мужчина, но умеет быть разумным и убедительным. После разговора с ним я поняла, что пора принять мир, в котором живу. Кланяться мужчинам стало чуть легче, я постоянно повторяла про себя, что таков Эёран, и жизнь здесь — испытание, которое может выдержать только женщина. И тут меня заметил Карит. Подошёл и как заявит: я тебя выбрал, ты моя. А у нас мужчины права выбора не имеют, оно принадлежит женщинам. И меня вот так… оскорбляют нахально.

— И вы?

— Не сдержалась, — Ланабет вздыхает. — Хотела дать ему в пах и нос об коленку сломать, но клятва верности не дала. Магией меня шарахнуло знатно, и пока я была в полусознательном состоянии, Карит утащил меня в спальню и запер там. Чтобы не сбежала, пока он готовит отбор по всем правилам.

Так это у них семейное — в спальню утаскивать. Уточняю:

— Спальня пережила?

— Нет. И гостиная тоже нет. Да что там, ремонт на всём этаже делали.

Внешность обманчива: по Ланабет не скажешь, что она может закатить скандал с мебелевредительством. Удивительно, как она справилась с притеснениями в Киндеоне, ведь там её положение было ещё хуже.

— Сам Карит меня поймал, сковал и запер в комнате с видом на парк, где проводят отбор. Он не ошибся, артефакт признал меня его избранной. И это было тактическим просчётом: поняв, что так просто не дамся, Карит в водяных брачных пещерах предложил мне сразиться с ним и в случае проигрыша стать покорной женой. Но я уже владела его магией, он не хотел причинить мне серьёзного вреда, и победа осталась за мной. — Ланабет усмехается. — Я предложила ему самому себя развлекать в этих пещерах. Была так зла, что не слушала просьб хотя бы для вида переждать там пару недель, и сбежала. Очень хотелось показать, что меня не сломили, что какой-то там мужчина, даже дракон-император, не может выбрать меня своей женщиной.

— И что сделал император?

— Полетал. Спалил лес. Снёс гору.

— Озеро сделал? — уточняю с любопытством, а то у них и терраформирование в качестве разрядки, похоже, семейное.

— Нет, озёр не делал. Поняв, что без боя ему ничего не светит, Карит… решил поступиться принципами.

— Какими?

— Не обижать девушек. Он подрался со мной по-настоящему.

— Кто победил?

— Он, — Ланабет разводит руками. — Карит — не зашуганный мужчина моего мира, не человек и даже не медведеоборотень, он дракон и физически сильнее, старше и опытнее в управлении магией. А я проигрывать не привыкла. И ему пришлось сразиться снова, и снова, и снова. До тех пор, пока я не осознала, что с ним справиться не могу.

Я видела её с императором, невозможно поверить, что они… что у них было так жёстко.

— …проиграть настолько неравный бой — в этом нет позора. Подчиниться тому, кто настолько сильнее и лучше, вполне можно. Мне было неловко, неуютно, я тяжело переносила поражение, но больше не убегала, и Карит получил возможность ухаживать за мной. Да, драконы это умеют, если поставить их в соответствующие условия. И… я оценила его. Увидела ситуацию с другой стороны: в родном мире я бы никогда не нашла такого сильного мужчину. Никогда не смогла бы позволить себе быть слабой. Не могла бы положиться на своего спутника. Не смогла бы почувствовать его эмоции, понять, разговаривать обо всём. Мне совсем не нравилось, как эти отношения начинались, но сами они принесли много радостей и открытий. Хотя привыкнуть к тому, что в паре я не ведущая, а поддержка, казалось почти невозможно.