Сирийский синдром (СИ) - Кравченко Ольга - Страница 9

- Съешь хотя бы салат и отбивную. – Грустно покачал головой Кир, наблюдая, как мать ковыряет картофельное пюре. То и дело всхлипывающая Вика за неимением отца мусолила ворот его футболки, но Кир совершенно не замечал этого.

– Прости, – Ольга откинулась на спинку стула, подняв на сына глаза, – я никак не могу не думать об отце. Не уверена, что мне было бы легче, скажи он мне правду, но и постоянно крутить в голове, в какое пекло его занесло в этот раз, тоже невыносимо. Немного успокаивает то, что Игорь Леонидович с ним, в этом, я думаю, он не соврал. Успокаивает и волнует одновременно, потому что, как я уже говорила, на банальную птицефабрику таких людей не посылают.

- Мы можем только верить, что все будет хорошо, и отец вернется, – прижав к себе всхлипывающую сестренку, произнес Кир, – и что наша любовь будет оберегать его, где бы он ни был.

Ольга кивнула, наколов кусок огурца, замерла с ним в руке, и тут же, бросив вилку на тарелку, снова повернулась к сыну, но не успела сказать и слова, как раздался звонок в дверь. Удивленно переглянувшись, мать и сын одновременно повернули головы к часам. Стрелка уверенно показывала одиннадцатый час.

Мысленно поражаясь крайней нетактичности столь поздних гостей, Кир все же пошел посмотреть, кого принесло, тем более, посетители не спешили уходить, настойчиво насилуя звонок. Раздавшийся из коридора голос заставил Ольгу подскочить и выбежать навстречу.

- Ну, – высокая голубоглазая блондинка заговорщицки улыбалась ей, опираясь на стену, – и где этот мохнатый хмырь? В кои-то веки попросила встретить! За безопасность страны он значит в ответе, а любимая се…

- Лизка… – Ольга бросилась блондинке на шею, прервав ее наигранное возмущение.

- Слышь, отрок, – оторопело обняв Ольгу, та повернулась к Киру, – что тут у вас происходит? И где…?

- Отец в командировке, только сегодня уехал. – Вздохнул Кир, не в силах, однако, сдержать восхищенного взгляда в сторону ворвавшейся в их оглушенную отъездом отца семью женщины, зная которую он не сомневался в крайней драматичности дальнейшего развития событий. Особенно, если та приехала с…

- Лизонька… – Ольга отпрянула от блондинки, только сейчас заметив, что намочила предательски вырвавшимися слезами настоящий шотландский кашемир.

- Тааааак… – Елизавета Алексеевна Павлова, взглянув на Ольгу, решительно достала из кармана дубленки телефон, начав набор номера, повернула голову в сторону Кира. – Завари-ка чаю, да покрепче, разговор на полночи как минимум. – Едва тот, кивнув, скрылся на кухне, как Лиза, продолжая обнимать вздрагивающую Ольгу за плечи, обратилась уже к ответившему на том конце собеседнику. – Солнце мое, сегодня заночуй в отеле, а завтра сдай ключи и приезжай к Вите домой. Его новый адрес у тебя есть? Отлично. Все, до завтра, меня сегодня не жди. Тут черт те что происходит…

Последнюю фразу Лиза произнесла, уже выключив телефон. Предварительно предупредив о своем приезде только лишь брата, она хотела устроить Ольге и племяннику сюрприз, но, похоже, ее ожидает кое-что похлеще.

*Russian rat… – русская крыса, шпион.

====== Глава 5. Каждому по роли его. ======

Пройдя в указанные старейшиной двери, Введенский и Пчелкин оказались в небольшой комнатке. Глиняные стены, покрытые непонятной застывшей субстанцией, земляной пол, укрытый видавшей виды выцветшей дорожкой да некое подобие ковра на стене – вот и все украшения более чем аскетичного жилища. Из мебели здесь присутствовали лишь невысокий столик посреди комнаты да два топчана, на один из которых Введенский помог сесть Пчелкину, на другой, возле маленького окошка, опустился сам. Не сводя глаз с бледного Вити, тем не менее, по годами выработанной привычке, бросал регулярные взгляды в зияющую темноту ночи, которая нарушалась лишь мерцанием множества звезд.

Едва Пчелкин вытянул гудящую от нагрузки ногу, облегченно прикрыв глаза, как дверь открылась, впуская невысокую женщину средних лет. Она тут же направилась к нему, присев возле топчана прямо на пол.

- А вы молодец, – повернув к Введенскому голову, произнесла она, просто бегло осмотрев рану, – все сделали верно, учитывая возможности и условия. По крайней мере, удалось избежать загрязнения раны и, как следствия, инфицирования. Но для нормального передвижения, учитывая причины вашего пребывания здесь, этого недостаточно.

Не отреагировав на пристальный взгляд Введенского, она протянула руку к небольшому подносу, что принесла с собой. Кроме двух довольно потрепанных, но чистых полотенец, все остальное Введенскому и Пчелкину казалось атрибутами колдуна, как то небольшие склянки, сосуды с непонятного цвета жидкостями и пакетики с порошками, что больше были похожи на ингредиенты для зелья, чем на лекарства. Впрочем, то, что тут же начало происходить прямо на их глазах, именно приготовление зелья и напоминало.

- Извините, – женщина протянула одно из полотенец Пчелкину, – но это вся анестезия, что я могу вам предложить. Ощущения будут малоприятные, а лишний шум лучше не поднимать.

Кивнув, Пчелкин взял полотенце из рук женщины. Каким-то внутренним чутьем и он, и, судя по поведению, сам Леонидыч доверяли и открывшему им дверь мужчине, и этой женщине, каждое действие которой, несмотря на видимую простоту и смиренность судьбе, выдавали в ней высочайшего профессионала.

- Вас я тоже попрошу пересесть, – указывая на место на топчане около Пчелкина, повернулась женщина к Введенскому, – будете держать, когда скажу.

Выполнив ее распоряжение, тот с интересом, но не вмешиваясь, наблюдал, как она смешивает порошки, разбавляя то одной жидкостью, то другой. То всматриваясь в получающийся цвет, то небольшой щепкой проверяя на густоту, она выполняла свои колдовские действия до тех пор, пока, не кивнув удовлетворенно, не отставила получившуюся смесь.

- Сейчас будет терпимо, но будьте готовы, что крайне неприятно. – Подняла она на Пчёлкина голову, поднося к ране смоченное в красно-фиолетового цвета жидкости полотенце.

Кивнув, Пчелкин облокотился о стену, плотно сжав губы. И ощутил знакомый соленый вкус крови в тот момент, когда женщина положила полотенце на рану. Не обращая внимания на то, как Пчелкин вздрагивал каждый раз, когда она касалась раны, женщина тщательно обрабатывала ее до тех пор, пока результат ее не удовлетворил.

- А теперь самое главное и самое болезненное. – Спокойно, без эмоций женщина посмотрела на обоих сидящих на топчане мужчин. Было видно, что война закалила ее, и подобное ей приходилось делать не единожды, едва ли не чаще, чем чистить зубы. Взяв в руки миску с приготовленной смесью, она замерла, ожидая, пока Пчелкин сожмет зубами полотенце, а Введенский положит руки на его плечи, крепко прижимая к стене. – Будет горячо, словно вы горите. Если вы понимаете, о чем я.

Понимал ли он? Зарычав даже сквозь стиснутые зубы, Пчелкин не только вспомнил себя в роли шашлыка более чем год назад над костром в развалинах Ховринской больницы, но и понял, что те ощущения были просто детской щекоткой по сравнению с тем, что он испытывал сейчас.

Введенскому стоило немалых усилий удерживать рефлекторно вырывающегося Витю. Понимая всю степень испытываемой им сейчас боли, он понимал и то, что без этой экзекуции он рискует потерять напарника и, даже более того, друга. Хотя… его отношение к Вите за прошедшие годы странным образом из хладнокровно делового трансформировалось даже не просто в дружеское, а почти что в отцовское, несмотря на всего десять лет разницы.

Когда женщина полностью опустошила крынку, толстым слоем нанеся смесь на рану, Пчелкину казалось, что он спекся не только снаружи, но и внутри. Тело не просто горело, полыхало.

- Сейчас закрывать рану нельзя, – поворачивая голову к Введенскому, произнесла женщина, – должно засохнуть. – Переведя взгляд на Пчёлкина, дождалась, пока он откроет глаза и посмотрит на нее более-менее осмысленно. – Если получится, лучше поспать, или хотя бы полежать. Утром я уберу образовавшуюся корку, нанесу уже просто дезинфицирующую мазь и забинтую. Мазь дам вам с собой. Три раза в день надо будет просто наносить ее на рану. Как минимум неделю не мочить. Уже через два дня боли почти не будет, через четыре вообще забудете, что что-то было.