Тени (дилогия) (СИ) - Снежная Марина - Страница 72

– В молодые годы я увлекался археологией, – полуприкрыв глаза, стал рассказывать мужчина.

Соня фыркнула и шутливо ткнула его кулаком в бок:

– Как будто ты сейчас старый!

– Будешь перебивать, не стану рассказывать, – усмехнулся он и, наконец-то, посмотрел на нее.

Его взгляд обжег теплом, и она тут же успокоилась. Прильнула к нему поближе и умоляюще сказала:

– Ну прости, больше не буду…

Он чмокнул ее в нос, обхватил одной рукой и притянул к себе, а другой поигрывал медальоном. Соня залюбовалась переливами золотых бликов на украшении и коже Мещерова.

– Родители у меня были обеспеченные, поэтому отправили учиться во Францию. Меня всегда привлекала история, археологические раскопки. Именно по тому направлению я и решил учиться. Потом мне повезло попасть в группу профессора, который решил заняться раскопками в деревушке Бинель на юге Франции. Его привлекала загадка этих мест. Говорили о семейном проклятии Монвуазов, благодаря которому вся деревня в течение нескольких месяцев вымерла от странного мора, а сам замок рухнул, погребя под собой новых хозяев. Один священник в своих дневниковых записях изложил эту историю. Но наибольший интерес у профессора вызвала личность последней из рода Монвуаз. Окрестные крестьяне считали ее ведьмой.

– Что же с ней случилось? – невольно заинтересовалась Соня.

– А что тогда делали с ведьмами? – сухо откликнулся Мещеров. – Невежественные и ограниченные люди стремились уничтожить всех, кто чем-то отличался от них.

– Ее на костре сожгли? – поразилась она.

– Странно другое, – помолчав немного, проговорил он, не ответив на вопрос. – Почему ее останки не развеяли по ветру или не бросили гнить где-нибудь в устрашение прочим. Нет, их поместили в фамильную усыпальницу Монвуаз в самом замке. Те, кто переносил тело графини туда, даже не позарились на фамильное украшение, с которым она не расставалась при жизни. Оно же осталось с ней и после смерти.

Мещеров повернул медальон, отчего он ярко вспыхнул. Соня стало не по себе, она даже отодвинулась.

– Хочешь сказать, это… это та самая вещь? Из усыпальницы?

Мужчина улыбнулся и кивнул.

– Именно. Профессор желал найти ее больше всего на свете. Это была главная цель раскопок, проводящихся на месте разрушенного замка. Легенды гласили, что именно в этом медальоне осталась часть силы графини де Монвуаз. Она и стерла с лица земли сам замок и людей, предавших свою хозяйку. Многие одержимые подобными вещами пытались найти усыпальницу. Но, даже зная план расположения помещений такого типа, никому это не удалось. Словно загадочный морок скрыл тело графини от любопытных взглядов.

– Но как же тогда?

Соне вдруг стало страшно. Она представила себе зловещие развалины, темные подземелья проклятого места. Ни за что на свете бы не согласилась бы оказаться там.

– Если я расскажу тебе правду, все равно не поверишь, – усмехнулся Мещеров. – Скажу только одно. Мне усыпальница открылась. Мне одному. Я не стал рассказывать профессору о находке… Просто сообщил, что покидаю его группу.

– Ты снял это с мертвого тела? – Соня нервно сглотнула. – И… ты это носишь?

Она даже отодвинулась, с ужасом глядя на украшение. Живое воображение нарисовало ей разложившийся за несколько веков труп, на котором все это время висел медальон. Сонька вспомнила, что в порыве страсти даже взяла украшение в рот… Она тут же пулей сорвалась с кровати и побежала в туалет. Ее вырвало.

Наконец, судорожные спазмы в желудке прекратились, она разогнулась и вытерла выступившие на глазах слезы. Когда обернулась к двери, на пороге стоял Мещеров, с трудом сдерживающий смех.

– Мог бы и раньше сказать, – буркнула она. – Про… это…

Соня неопределенно мотнула головой на медальон.

– Да расслабься… – он разразился веселым смехом. – Эту вещь я купил во время экскурсии. Мы с бывшей женой ездили во Францию на медовый месяц.

– Ты всю эту жуть просто придумал?! – со злостью и одновременно облегчением воскликнула Соня. – Ну и гад ты! Я же поверила!

Она даже несильно пихнула его пару раз кулаками в живот. Он шутливо согнулся, словно от боли.

– Ну, прости! Просто так забавно было наблюдать за тобой, – примиряюще замахал Мещеров руками.

– Теперь сто раз подумаю, прежде чем тебе верить, – капризно надула губы Соня. – И все равно, – она гадливо щелкнула пальцем по медальону. – Эта вещь мне больше не нравится.

Мещеров снова рассмеялся и, подхватив ее на руки, понес в спальню. Положив Соню на кровать, он склонился над ней и уже серьезно сказал:

– Эта вещь – часть меня. Тебе придется смириться с этим…

– Ладно, – вздохнула она, с обожанием глядя на мужчину.

Ради него и не с таким готова была смириться. Но все-таки нужно будет попросить Дину просканировать эту вещь на предмет теней. Только осторожно, чтобы Мещеров ни о чем не догадался.

Глава 11

Всю дорогу домой, пока Димка вез ее в машине и, сердитый на Соньку, усиленно сопел, Дина пыталась унять колотящую ее дрожь.

Сегодняшняя тень порядком измотала ее. Столько боли, жажды мести, отчаянной решимости противостоять всему на свете. Когда Дина хотела «повлиять» на тень, ей приходилось пропустить через себя все эмоции и чувства, удерживающие существо здесь. А потом перенаправлять их в другое русло, внушать тени собственные эмоциональные реакции. Иногда это удавалось без особого труда. Например, когда тень уже и так подсознательно созрела к такому решению, но ей нужен был легкий толчок. Другие же бывали крайне упрямы и зациклены на своем стремлении. Вот как тень Таниной матери.

Утрата ребенка настолько терзала бедную женщину, что не оставила ее и после смерти. Хуже всего было справиться с чувством вины, непостижимым образом трансформирующуюся в желание опекать единственную оставшуюся дочь. Словно таким образом тень пыталась реабилитироваться за то, что в прошлый раз оказалась плохой матерью и позволила мужчине причинить зло ее ребенку. Стала видеть угрозу во всех мужчинах разом и считать, что они обязательно погубят Таню.

В какой-то момент Дине показалось, что она не справится и потерпит поражение.

Упрямство и озлобленность, завладевшие ее душой после возвращения от виверов, помешали смириться с таким исходом. До сих пор Дина винила себя за то, что в тот раз проявила слабость, пусть даже под чарами артефакта. В ее силах было справиться с властью Маркуса, но она оказалась безвольной марионеткой. Больше никогда подобного не повторится. Дина поклялась себе в этом еще тогда, когда брела по темной дороге, замерзающая и ослабевшая. Когда больше всего хотелось просто опуститься на дорогу и сдаться, ждать смерти или спасения. Все равно, чего.

Не бороться казалось самым легким выходом и самым желанным. Но Дина упрямо шла, сама не зная, что заставляет ее идти. Озлобленность, ненависть к собственной слабости, желание доказать, что перестала быть пешкой в чужой игре. И тогда она победила. Шла несколько часов, пока какой-то сердобольный водитель не остановился и не предложил подвезти.

Так и сейчас, в ситуации с тенью.

Проблема в том, что внутренняя сила включалась в ней только тогда, когда она точно знала, что нужно сделать. Но что делать со своей жизнью дальше, Дина не представляла.

Должна ли она бороться с виверами или попытаться скрыться от них?

Ни на то, ни на другое не решалась. Плыла по течению и от этого ненавидела себя. Та новая Дина, которая решилась выступить против могущественного общества, которая не стала сдаваться в трудную минуту, теперь снова пасовала перед прежней. А себя прежнюю она терпеть не могла. Аморфное вялое существо, предпочитающее прятаться от жизни и себя самой.

– Дин, приехали, – вмешался в ее мысли голос Димки.

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– Спасибо, что подвез.