Никаких принцев! - Сакрытина Мария - Страница 26

— Розалинда, ты ведешь себя невежливо! — вздыхает Ромион. — Мэтр, прошу простить мою невесту.

Я прячусь за спиной Дамиана — ну хоть кто-то пришел мне на помощь! Впрочем, Дамиан тоже недоумевает:

— Виола, тебе действительно нечего бояться…

А я и не боюсь, мне просто противно, но как объяснить двум братьям (а заодно и десятку подмастерьев), что в моем мире пауки не вымахивают ростом в полтора метра и уж тем более не лезут своими мохнатыми лапами меня трогать.

Измеряет меня в итоге целая армия подмастерьев, а потом они долго спорят насчет фасона, ткани и украшений. Не знаю, чего они хотят: мне, дневной, не идут платья. Совершенно, независимо от фасона. И ткани с украшениями не помогут.

Все это время Ромион с Дамианом сидят в зале на диванчиках у камина — подальше друг от друга. Но, конечно, все равно успевают поцапаться.

— Ты тоже получил приглашение? — холодно интересуется Ромион. Мне из-за ширмы не видно, но, наверное, Дамиан кивает, потому что принц говорит: — Сделай милость, брат, избавь нас от своего общества хотя бы на этот вечер.

Дамиан что-то отвечает, но слишком тихо, чтобы я услышала. Да и незачем: наверняка угрозы.

Но почему-то Ромион только вздыхает и серьезно просит:

— Дамиан, если она тебе действительно так дорога, ты вспомнишь, что на ее репутации и так пробы ставить негде. В Сиерне интрижку с бастардом ей не простят. Ты хочешь ей этого? Розалинде здесь жить — не со мной, так невестой юного Томми. Королева выгодный договор так просто не упустит. Ты хочешь, чтобы она стала изгоем, как и ты?

— Ваше высочество, пожалуйста, стойте спокойнее, — просит кто-то из хлопочущих вокруг меня подмастерьев, когда я пытаюсь выглянуть из-за ширмы. Эти двое сейчас договорятся!

— Пожалуйста, ваше высочество, — повторяет подмастерье и в качестве убеждения колет меня иголкой.

— Если не хочешь, — говорит между тем Ромион, — тогда уйди прямо сейчас. Ты поклялся ее защищать — хорошо, ей понадобится защита, особенно после моего семнадцатилетия. Но тебе необязательно для этого всегда быть рядом. Соблюдай приличия, брат. Она принцесса. А ты…

Если Дамиан что-то и отвечает, то я не слышу. Но Ромион говорит:

— Конечно, не прощаясь. Сама она тебя не отпустит, ты же знаешь. Не заставляй девушку решать за тебя.

Я запутываюсь в юбках, нитках и кружевах. Увы, слишком сильно, так что когда Ромион добавляет: «Уходи» — и дверь за Дамианом закрывается, я только это и успеваю увидеть, выглянув из-за ширмы, — закрытую дверь.

— Вы уже закончили? — встает мне навстречу Ромион.

Подмастерья ему что-то отвечают, но я ловлю взгляд принца и перебиваю их:

— Что ты наделал?!

— То, что должен был, — спокойно отвечает он и жестом просит подмастерьев заменить ткань верхней юбки с атласа на шелк. А стражники, приехавшие вместе с нами, словно невзначай придвигаются к закрытой двери, когда я бросаю на нее отчаянный взгляд.

— Не беспокойся, Розалинда. — Ромион невозмутимо наблюдает, как меня снова обвешивают лентами и кружевами, — ты увидишь моего брата сегодня вечером. Только, прошу тебя, будь осмотрительней. Не для меня — для себя. В Сиерне фаворитов и любовников не выставляют напоказ.

Я перевожу взгляд на него… И не будь я опутана тканью и нитями да окружена подмастерьями, я бы придушила его, наверное, измерительной лентой.

— Дамиан — мой друг, а не любовник. И если ты еще раз вмешаешься — я найду, как отравить тебе жизнь.

Ромион смотрит на меня — пустым, скучным взглядом.

— Не успеешь, Розалинда. Через десять дней мой день рождения — и если я правильно понял, мне предстоит уколоть палец веретеном и заснуть мертвым сном, — он улыбается в ответ на мое изумление. — Между прочим, спасибо, что смягчила проклятье. Теперь мне всего-то нужно дождаться поцелуя настоящей любви.

Воспоминание приходит вспышкой и тут же исчезает. Да, вчера после яблочного пирога… Безутешная королева… «Как ты могла?!»

— Жаль, — говорю я, глядя принцу в глаза. — Надо было мне промолчать. Не стоишь ты поцелуя. Не стоишь настоящей любви.

Ромион улыбается мне, как маленькой глупой девочке.

— Розалинда… Уж кому-кому, а тебе пора понять, что настоящей любви не существует. Или ты еще веришь в прекрасного принца, который влюбится в жабу? Нет? Вот и я не верю, что за десять дней мне удастся найти настоящую любовь. Я умру, когда мне наступит семнадцать.

— Какая. Жалость, — ядовито, почти как некогда Дамиан, отзываюсь я, а сама вспоминаю всех девочек, что сидят вокруг Ромиона в школе. Что, ни одна?..

Ромион усмехается и уходит ждать на диванчик за ширмой. А я пытаюсь выкинуть из головы его улыбку и обреченный взгляд… И вообще — это не мои проблемы. Я буду только рада, если этот несносный принц вдруг исчезнет. Или заснет, неважно. Зачем он так с Дамианом, я же только-только установила с ним хрупкий мир, он же только-только стал вести себя нормально, без закидонов вроде «я тебя недостоин»!

«Ни одна принцесса на тебя не посмотрит…» Да? Допустим, взгляд лягушки-принцессы ценится действительно не слишком высоко. Но что, если…

Что, если красавица-фея будет танцевать с Дамианом (и ни в коем случае не с Ромионом!) весь вечер? Хорошо, не весь, но после заката. Дамиан узнает, поймет, конечно, что я его обманывала… Иначе я просто утону в этой лжи, а лгать ему… Лгать ему я не хочу. Может, тогда Дамиан перестанет так дергаться по поводу своего статуса в этом глупом сказочном королевстве? И я убью сразу двух зайцев: раскрою ему свой секрет (Дамиан мне поможет потом, как и Габриэль, — иначе и быть не может). И никакой Ромион, никакой Вейл — вообще никто больше не скажет ему, что он… В общем, не посмотрит на него свысока. Потому что прекрасная принцесса признается ему в любви. Это же будет замечательно?

Определенно. Хороший план — сердцем чувствую. У меня даже настроение улучшается, и я терплю Ромиона (который тоже, кажется, только терпит меня) все оставшееся до бала время. А сама незаметно прошу Габриэля привезти мне праздничное платье из гардероба Розалинды.

Бал… Как много в этом слове для сердца девичьего, хм, слилось: красивое платье, красивые туфли, красивая прическа, красивый партнер по танцу, цветы и украшения, дорогой аромат и восхищенные взгляды… Возможно, для Золушки бал таков. Не зря же она на него так стремилась. Я же ненавижу балы еще с того жуткого вечера, когда мне было десять… или одиннадцать? И Роз тогда потащила меня, ночную, на свой первый бал. Восхищенных взглядов мне досталось с лихвой, а еще кавалеры оттопали мне все ноги, а уж как я потом мучилась животом от конфет, которыми каждый мечтал меня угостить! И аллергией, потому что цветов на балу тоже много…

В общем, кому как, а я бы нашла занятие поинтересней, чем танцевать ночь напролет и получать восхищенные улыбки только потому, что всем этим… гостям… понравилась моя красивая мордашка. Поверьте, я знаю, что чувствует кукла, выставленная на витрине, — ровно то же, что и я на балу.

Впрочем, на этот раз на меня смотрят иначе — на дневную меня. Ромион говорил, что первый танец наш — он наш, точнее, мой. И это почти как танцевать с очередным папиным протеже в ресторане под сладкое пение приглашенной дивы. Только зрителей больше. И эти зрители открыто надо мной потешаются. Лягушка в красивом платье. Платье и правда красиво: паук постарался. Но пусть и окутанная переливчатым шелком, который имитирует цвет неба (даже с облаками), я все равно лягушка в красивом платье.

— Улыбнись, — шипит принц, кружа меня под стоны скрипки. — Улыбнись, Розалинда. Пожалуйста.

Я нахожу взглядом Дамиана: он среди гостей, но вокруг него маленькое пустое пространство, «портативный вакуум», как говорит мой папа, когда такое же пустое пространство образуется вокруг меня во всех компаниях. Дамиан смотрит на нас с Ромионом с такой тоской, что я только сжимаю губы. Улыбаться? Улыбаться я стану, когда буду счастлива. А пока пусть гости видят: Ромион не делает меня счастливой. Ни капельки. Пусть он хоть тысячу раз принц. Я, кажется… Кажется, я люблю его брата.