Никаких принцев! - Сакрытина Мария - Страница 41

— Замолчи! — отмахивается император. Морщится, чешет бровь. И неожиданно интересуется: — Ты любишь молоко?

— Да…

— И ненавидишь цветы?

— Да.

— Твой любимый цвет?

— Сиреневый.

— Любимое лакомство?

— Смородиновый мармелад. Только из красной смородины, а не из черной, потому что из черной…

— Хватит. — Он поворачивается, щелкает пальцами. Откуда-то выбегает мальчишка-гоблин с подносом. На подносе красуется кувшинчик молока и мармелад в фарфоровой чашечке. — Ты и правда Виола. Угощайся.

Я с сомнением гляжу на лакомство. Да, а вдруг там яд?

Император усмехается и, словно читая мои мысли, говорит:

— Будь там яд, твой браслет бы тебя предупредил. К тому же я не собираюсь травить сестру моей невесты. Роз мне этого не простит.

— Невесты? Роз? — Я все-таки наливаю себе молока. Ледяное — как я люблю. — Но мне казалось, Роз — невеста Ромиона, принца Сиерны. Собственно, поэтому я здесь.

Император гоблинов устало качает головой. Он смотрит на огненный камень и вдруг чем-то напоминает мне Ромиона. Грустью? Усталостью? Или руками?

— Розалинда и я принесли клятву верности друг другу. Моя магия спит с тех пор, точно так же, как и магия Розалинды. Мы принесли ее в жертву, чтобы быть вместе. Роз — моя невеста. Она отправилась на поверхность, чтобы рассказать об этом отцу и чтобы отпраздновать официальную церемонию.

— Но связь магией… — Я знала про этот ритуал, Роз рассказывала. К нему редко прибегали, и он действительно лишал магии. То есть супруги могли колдовать, но только вместе. — Погоди, твое ужасное величество. Как же тогда Роз открыла портал в мой мир?

— Вот и мне интересно: как? — Гоблин устало трет переносицу. — Ты уверена, что это была твоя сестра?

— А кто? — фыркаю я. — Только Роз знает, как меня найти. Даже наша мать… Неважно. И к тому же только Роз могла бы попросить меня сорвать ее помолвку. Мы раз сто так делали — кстати, один раз был с тобой! Знаешь что, вашество? Я думаю, Роз тебя просто обманула. Погостила и сбежала от тебя домой. А там отец посватал ее Ромиону. Она обратилась за помощью ко мне, а теперь играет в театре. Так-то.

— Это невозможно. — Хм, а улыбка у этого ужаснечейства довольно приятная. — Розалинда не любит театр. Ты-то должна знать, Виола. Роз много о тебе рассказывала. Вы очень близки.

— Да… — Я забрасываю в рот мармелад. М-м-м, ледяной — действительно как я люблю! — Но откуда это знать тебе? Ты Роз похитил. Ты угрожал поместить ее в свой гарем. Давай скажи, что это неправда.

Гоблин поднимает на меня внимательный взгляд.

— А ты совсем на нее не похожа… Гарем, Виола? Мне призналась в любви сама фея…

— Полукровка, твое ужаснечейство, — вставляю я.

Император отмахивается:

— Неважно. И так даже лучше. Так вот, она призналась мне в любви — ты думаешь, гарем меня еще интересует? Я его распустил. И раздарил. Мне никто, кроме твоей сестры не нужен. И я хочу знать, где она.

— Проверь театры. Потом ярмарки. Не знаю, я понятия не имею, куда она могла деться.

— И тебя это не удивляет? — Гоблин внимательно смотрит на меня, и мне под его взглядом становится неуютно. — Твоя любимая сестра исчезла, и тебя это совершенно не волнует?

— Ну… — Волнует, конечно, но это же Роз! С нее станется пропасть на месяц, чтобы потом триумфально вернуться… но не окольцованной! — Я…

— Меня волнует. — Гоблин прищуривается. — Я слышал, что Розалинда в Сиерне, хотя должна быть дома и готовить свадьбу. Я слышал про проклятье, решил, что она попала в беду. Что ее заколдовали.

Угу. Поэтому тут же, как похитил, исцеловал меня всю. А потом изумился, почему поцелуй не сработал.

— И раз это оказалась ты, — гоблин нехорошо улыбается, — то ты же мне кое в чем поможешь.

— И… в чем?

— Ты свяжешься с отцом Розалинды. И все ему расскажешь.

— Я? — Отец Роз — суровый король. И я не очень хочу говорить ему, что его дочь… м-м-м… в театре. — Почему я?

— Потому что меня он точно слушать не будет. — Император встает. — Я похитил его дочь.

— Угу. Твое ужаснечейство? Как тебя зовут-то?

Гоблин подходит к моему креслу, вздергивает меня вверх, больно сжав запястье.

— Ульрик. Можешь звать меня так. Идем.

— Ульрик, да пойми! — Я ковыляю следом за ним. — Да пойми ты, Роз тебя обманула. Ты правда решил, что она тебя любит?

— Мы поклялись.

— Ну и что! Поклялись — и ладно, а Роз сбежала. И поверь, даже если ты ее найдешь, она к тебе не вернется…

Мы идем темными коридорами, мимо прячущихся в сумраке гвардейцев, мохнатых ящериц и чего-то еще, тоже страшного и неприятного. Но больше всего меня смущает не это, а влюбленный (явно влюбленный) в мою сестру гоблин. Уж конечно, Роз в ответ уверила его, что любит. Чтобы выбраться на волю из этих пещер, еще и не так соврешь.

— Ты так думаешь, потому что я гоблин, а она — фея?

— Она полукровка!

— Неважно.

— Нет, важно! Это значит, в голове Роз есть, кроме цветов, мозги, и она ими думает! К ней сватаются принцы — по пять штук за месяц (и это еще в неудачный месяц). И она всех отвергает, потому что — внимание! — свобода ей дороже. Она не хочет замуж!

Мы заходим в другую пещеру, Ульрик снова щелкает пальцами, и всех гоблинов, которые там находились, словно сдувает ветром. Они проносятся мимо меня черными тенями, и я вздрагиваю. Император гоблинов тем временем зажигает пару светящихся рубинов — подозреваю, для меня. Ему-то и сумрака наверняка хватало.

— Розалинда любит меня, — убежденно говорит он. — Я это знаю. Я понимаю, почему ты не веришь: я гоблин, а она фея… полукровка. Но мы любим друг друга. И сейчас она в беде, и я ее спасу. Чего бы мне это ни стоило. Садись. — Он толкает меня в кресло перед громадным зеркалом. Я знаю, что это такое: волшебное зеркало, примерно как в школе. Только там оно служит вместо доски, а здесь наверняка как «Скайп». Я даже помню, как Роз по такому с кем-то однажды общалась. Может, с очередным поклонником?

— Ульрик? Ульрик, погоди. Почему ты думаешь, что отец Розалинды…

Но гоблин уже жмет на какие-то камни в оправе, и вместо моего испуганного отражения появляется кабинет отца Розалинды. Король Кремании вместе со смутно мне знакомым советником играют в кости. Наверное, зеркало у них на стене светится, потому что король после очередного броска поднимает голову и упирается взглядом в меня.

— Э-э-э… Здрасьте, ваше величество.

— Виола? — вяло удивляется король. — Где это ты?

Я смущаюсь. Впрочем, это нормально, я всегда смущаюсь, когда приходится общаться с отцом Роз. Просто он очень напоминает мне моего папу, и я никак не могу избавиться от этого ощущения. Потому порой веду себя странно.

— Я… м-м-м…

— Виола, не тяни. Розалинда рядом? Скажи, чтобы возвращалась. Согласен я, согласен на ее свадьбу. Хоть с гоблином, хоть с троллем, хоть с землекопкой. Пусть возвращается, благословлю.

Что?

Ульрик подходит к моему креслу и напряженно начинает:

— Ваше величество…

На что креманский король делает большие глаза и перебивает:

— За Виолу платить не буду! Учти! Вы меня с этой свадьбой и так разорите. Послушай, Ульрик, сходи войной на гномов, сделай будущему тестю подарок, пусть они мне пошлину снизят…

— Ваше величество! — перебиваю я. С отцом Розалинды надо помнить о манерах, это я знаю, потому что именно он когда-то учил меня придворному этикету. — Постойте. Вы же устроили помолвку Роз с принцем Сиерны.

— С Ромионом? — искренне удивляется король. — А что, мальчик уже подрос? И мачеха его еще не съела? Так, погоди-ка… Вилена умерла а… А прошло… Ну да, ему сейчас должно быть семнадцать. Если, конечно, Изабелла еще не запекла его в пироге… Но зачем мне устраивать его помолвку с Розалиндой?

— Чтобы получить договор с Сиерной!

— Я и так его получил, — пожимает плечами король. — Зачем же отправлять Роз в их крысятник? Чтобы она его окончательно развалила? Виола, ты бы знала, о чем говоришь! Их королеву в сватьи? Чтобы она накормила меня своими знаменитыми яблочками, если ей что-то не понравится?