Homo Deus. Краткая история будущего - Харари Юваль Ной - Страница 16

Если история не следует никаким твердым законам и предсказать ее будущий курс невозможно, зачем тогда ее изучать? Часто кажется, что главная цель науки – предсказывать будущее: метеорологи должны предупреждать нас о завтрашнем дожде или солнцепеке; экономисты обязаны знать, ускорит девальвация кризис или предотвратит его; хорошие доктора предвидят, что успешнее справится с раком легких – лучевая или химиотерапия. Вот и историков призывают освещать деяния наших предков, чтобы мы могли повторять их мудрые шаги и избегать их ошибок. Но смысла в этом мало, так как настоящее слишком отлично от прошлого. Пустая трата времени вникать в тактику Ганнибала во Второй Пунической войне, равно как и копировать ее в Третьей мировой. То, что прекрасно работало в конных сражениях, вряд ли пригодится в кибервойне.

Однако наука не сводится к прогнозам на будущее. Ученые всех областей стараются расширять горизонты, открывая перед нами новые неизвестные перспективы. Особенно это верно в отношении истории. Хотя историки порой берутся пророчествовать (без явного успеха), главная их миссия – знакомить нас с возможностями, которых мы обычно не рассматриваем. Они изучают прошлое не для того, чтобы мы его повторили, а для того, чтобы мы от него освободились.

Каждый из нас родился в определенной исторической реальности, подчиненной особым нормам и ценностям и управляемой уникальной экономической и политической системой. Мы принимаем эту реальность как данность, считая ее естественной, неизбежной и неизменной. Мы забываем, что наш мир создан цепочкой случайных событий и что история сформировала не только хозяйственное, политическое и общественное устройство, но и наши мысли, страхи и мечты. Ледяная рука прошлого протягивается из могил наших предков, хватает нас за загривок и поворачивает лицом к единственной перспективе. Мы чувствуем эту руку с момента рождения, оттого и считаем ее естественной и неотторжимой частью нашего существа. Поэтому мы редко пытаемся высвободиться и поискать альтернативные перспективы.

Изучение истории имеет целью ослабить хватку прошлого. Оно позволяет нам оглядеться вокруг и увидеть возможности, которые наши предки проглядели или хотели от нас скрыть. Рассматривая цепочку случайных событий, приведшую нас сюда, мы понимаем, как формировались наши собственные мысли и мечты, – и можем начать думать и мечтать по-другому. Изучение истории не подскажет нам, какой сделать выбор, но оно, по крайней мере, снабжает нас вариантами выбора.

Движения, стремящиеся перевернуть мир, часто начинают с переписывания истории, тем самым побуждая людей перерисовать картину будущего. Если вам нужно подбить рабочих на всеобщую стачку, женщин на протесты против ущемления их права распоряжаться своим телом, угнетенные меньшинства на борьбу за политические права, – первым делом перерасскажите им их историю. Новая история объяснит, что «нынешнее положение вещей не является ни естественным, ни вечным. Когда-то оно было иным. Только цепочка случайных событий привела к несправедливому мироустройству, которое мы имеем сейчас. Если мы поведем себя мудро, то сумеем искоренить зло и построить намного лучший мир». Вот почему марксисты копаются в истории капитализма, феминистки исследуют структуру патриархального общества, а афроамериканцы вспоминают ужасы работорговли. Они хотят не увековечить прошлое, а отряхнуть его прах со своих ног.

То, что верно в отношении великих социальных революций, верно и в микромасштабах повседневной жизни. Молодожены, строящие для себя новый дом, могут попросить архитектора устроить перед парадной дверью хороший газон. Почему именно газон? «Потому что газон – это красиво», – ответят молодожены. Но почему они так считают? За этим стоит история.

Охотники-собиратели каменного века не разводили траву перед своими пещерами. Никакие зеленые лужайки не ласкали глаз посетителей афинского Акрополя, римского Капитолия, Иерусалимского храма или Запретного города в Пекине. Идея разбивать газоны перед фасадами личных резиденций родилась в замках французских и английских аристократов в конце Средневековья. На заре Нового времени[57] этот обычай пустил глубокие корни и стал отличительным признаком знати.

При отсутствии газонокосилок и механических водораспылителей идеальные газоны требовали значительных земельных пространств и колоссальных затрат труда. А пользы от них никакой. На газонной травке нельзя даже выпасать скот, ведь он быстро ее выщиплет и затопчет. Бедным крестьянам не пришло бы в голову занимать свою драгоценную землю и время газонами. Ровный зеленый ковер при подъезде к усадьбе был статусным символом, который невозможно подделать. Он нагло кричал каждому прохожему: «Я так богат и могуществен, у меня так много акров и слуг, что я могу позволить себе эту изумрудную прихоть». Чем обширнее и аккуратнее был газон, тем могущественнее династия. Если, нанося визит герцогу, вы видели, что газон у него запущен, было понятно – его светлость в беде[58].

Бесценные газоны иногда отдавались под массовые празднества и общественные сходки, но во все остальное время ступать на них воспрещалось. До сих пор в бесчисленных дворцах, правительственных зданиях и общественных местах висят таблички с суровым приказом: «По траве не ходить!» В моем колледже Оксфордского университета был прекрасный большой газон во весь двор, где нам разрешалось гулять и сидеть только один день в году. И горе бедному студенту, чья нога осквернила святыню в любой другой день.

Королевские дворцы и герцогские замки превратили газон в символ власти. Когда на закате Нового времени королей свергли, а герцогов гильотинировали, новые президенты и премьер-министры сохранили газоны. Парламенты, верховные суды, президентские резиденции и прочие общественные здания все увереннее и увереннее заявляли о своей власти увеличивающимися зелеными пространствами. Одновременно газоны завоевали мир спорта. Люди тысячелетиями играли почти на всех мыслимых площадках – от ледяных до песчаных. Однако в последние двести лет по-настоящему важные игры – такие, как футбол и теннис, – играются на травяных покрытиях. Разумеется, при наличии денег. В фавелах[59] Рио-де-Жанейро будущие звезды бразильского футбола гоняют самодельные мячи по песку и грязи. Но в богатых пригородах сыновья банкиров и бизнесменов наслаждаются мягкостью ухоженных лужаек.

Таким образом, газоны стали отождествляться с политической властью, социальным статусом и материальным благополучием. Неудивительно, что в XIX веке газон был с энтузиазмом принят крепнущей буржуазией. Поначалу завести такое роскошество в собственных имениях могли лишь банкиры, юристы и промышленники. Но когда благодаря промышленной революции разросся средний класс, появилась газонокосилка, а потом и механический водораспылитель, миллионы семей вдруг получили возможность иметь личные травяные угодья. В американских пригородах щегольской газон превратился из предмета роскоши богачей в предмет первой необходимости среднего обывателя.

Газоны замка Шамбор в долине Луары, построенного в начале XVI столетия королем Франциском I. Именно здесь все и началось

Церемония встречи королевы Великобритании Елизаветы II на газоне Белого дома, официальной резиденции президента США

Марио Гётце забивает гол, принесший сборной Германии победу в чемпионате мира 2014 года, – на газоне стадиона «Маракана»