Слушатель (ЛП) - Маккаммон Роберт - Страница 42

— Джон, вы, возможно, знаете моего отца, — произнесла Джейн, усаживаясь рядом с Ладенмером на изогнутом белом диване. Партлоу одернул себя, чтобы не быть пойманным за разглядыванием ее ног. — Йегера Грандье? — спросила она. — Он адвокат.

Партлоу почувствовал, как деревенеют мышцы его лица. Она улыбалась ему, ожидая ответа. В течение примерно пары мгновений он осознал, что это может быть кто-то, о ком детектив, как минимум, хотя бы должен был слышать — адвокат защиты или обвинения, может быть… но будь он проклят, если знал, что ответить!

Неожиданно на помощь ему пришел Ладенмер.

— Дорогая, не все в мире или в Шривпорте знают великую семью Грандье, — упрекнул он и тут же разъяснил Партлоу: — Он корпоративный юрист Деревообрабатывающей Компании Бичема, нет причин, по которым вы могли слышать о нем.

— Ох. Нет, это совсем не моя юрисдикция.

Партлоу подумал, что его лоб, должно быть, блестит от пота, даже под прохладным потоком вентилятора. Он сделал еще глоток чая и возблагодарил Судьбу за его прохладу.

Расслабься, — приказал он себе. — Здесь нет ничего, с чем ты не справишься.

— Джон, Джек сказал, что у вас есть невеста? — спросила Джейн. — Не покажете фото?

Он взглянул на Ладенмера, и увидел, что хозяин дома с отстраненным выражением на лице смотрит в никуда.

Все еще думает об Энрико Орси, — догадался Партлоу. Когда они останутся наедине, придется рассказать ему о бандите, как советовала Джинджер. Надо сообщить ему, что они имели дело не с одним человеком, а, вероятнее всего, с бандой из четырех или даже более сообщников. К тому же нужно будет обмолвиться, что по Шривпорту ходят слухи, что Орси сейчас находился где-то в Новом Орлеане.

— Ну же, у вас есть фотография? — поддразнивала Джейн. — В вашем кошельке?

Ладенмер снова ожил. Партлоу знал, почему: он не хотел, чтобы Джейн заметила значок, если он был в кошельке.

— Джейн, прекрати! Ты устроила нашему гостю настоящий допрос! Джон покажет нам фото, когда сам этого пожелает! Разве ужин еще не готов?

— Вообще-то, — мягко улыбнулся Партлоу, — у меня была фотография, но Эмме она не нравилась. Она сказала, что выглядит на ней не похожей на себя… слишком городской… а она в глубине души простая деревенская девушка… ничего аристократического в ней нет, и мне это нравится. Поэтому… я убрал фотографию из своего кошелька, как она просила. К тому же она знала, что люди будут просить взглянуть на фото, а она не хотела, чтобы ее в таком образе… — он сделал паузу, делая вид, что подыскивает подходящее слово, хотя в его голове оно уже было наготове, — запоминали, — закончил он. — Она обещала дать мне новую на следующей неделе.

Джейн понимающе кивнула.

— С вашей стороны это очень по-джентльменски. Можно сказать, вы — вымирающий вид.

Партлоу услышал шепот.

Сориентировавшись, он понял, что звук исходит из парадной прихожей. Взглянув в том направлении, он заметил маленькое личико и голову, быстро мелькнувшую за краем открытой двери.

— Дети, зайдите и поздоровайтесь с мистером Парром, — сказала Джейн. Снова послышался шепот, но никто не появился.

— Нилла! Джек Младший! Идите сюда, — голос Ладенмера выдавал строго отца. — Ну же, проявите вежливость, — добавил он уже мягче.

Сначала вошла девочка, а в нескольких шагах позади нее плелся младший брат.

Вот и они.

Партлоу улыбнулся им, видя, прежде всего, в каждом сто тысяч долларов, стоящих на двух ножках.

Десятилетняя девочка оказалась довольно высокой для своего возраста, долговязого телосложения, которое, вероятно, досталось ей от папочки — звезды баскетбола — но в остальном она была почти миниатюрной копией своей матери. У нее были такие же каштановые волосы до плеч, такое же овальное лицо, тот же тонко очерченный нос, что и у матери, но глаза у нее были голубые, как у отца. Партлоу подумал, что они примерно того же цвета, что и потолок в этой комнате. Нилла Ладенмер была одета в розовое платье с шелковой розой, пришитой к правому лацкану, и было что-то в выражении ее лица, выдающее, что она испытывает от всего этого дискомфорт. Партлоу догадался, что она предпочла бы быть одетой, скорее, в комбинезон, чем в этот вычурный наряд.

Восьмилетний Джек Младший оказался точной копией своего отца, за исключением того, что у него были карие глаза матери.

Партлоу подумал, что этот ребенок похож на паршивца, который притащит в дом ящерицу и выпустит ее просто ради удовольствия. Партлоу готов был биться об заклад, что он доставлял своей матери тройные неприятности. У Джека Младшего были рыжевато-русые волосы на несколько оттенков светлее, чем у его отца, и их густота явно бросала вызов расческе, потому что они торчали во все стороны. Для Партлоу это выглядело так, как будто шесть краснохвостых белок и бобр — или даже пара — устроили на его голове войну. Малыш Джек носил тщательно выглаженные серые брюки, блестящие черные туфли и белую рубашку на пуговицах с коротким рукавом и воротничком, и по тому, как он покусывал нижнюю губу и смотрел на гостя, Партлоу догадался, что мальчишка мысленно сдирал с него кожу и разбрызгивал его кровь по всей комнате.

— Наша молодая леди и наш дикий индеец, — констатировала Джейн. — Поздоровайтесь, дети.

Они послушно пробормотали приветствия, Партлоу, не переставая улыбаться, ответим им тем же.

Он уже их ненавидел. Они воплощали в себе все, что он терпеть не мог: несправедливость, жестокость и беспощадность Колеса Фортуны, раздающего везенье имущим и несчастья неимущим. А еще — они воплощали ложную чистоту и фальшивую честность сливок общества, к которым принадлежали. Ведь всем и каждому было понятно, что Ладенмер сделал свои деньги грязным способом, а теперь жил в роскоши. Роскоши, из-за которой таким, как Партлоу, приходилось жить почти в нищете и ошеломляющем отчаянии.

О нет, Ладенмер точно нечист на руку, — подумал он. — Точно нет. И эти двое детей, стоящие здесь, улыбающиеся под этим электрическим вентилятором в этой гостиной, в этой крепости-особняке заставят своего папочку заплатить за его преступления. Вернее, они собираются заставить заплатить Саму Жизнь за всю ее несправедливость!

Партлоу решил, что настало время, когда Колесо Фортуны начнет благоволить человеку, брошенному в детстве и никогда не имеющему возможности дышать воздухом, который бы не пах отчаянием.

О да, — поклялся он себе, глядя на улыбки детей (хотя ему казалось, что они не улыбались, а, скорее, ухмылялись, потому что для этих привилегированных поганцев от него пахло вонью гниющего персика немытого рабочего класса), — каждый в этой проклятой комнате заплатит.

— Нилла, — мягко сказал он, со всеми этими мыслями, мечущимися в его голове, словно львы в клетках. — Это ведь сокращенное имя, не так ли?

— Хочешь сама рассказать ему, милая? — спросила Джейн.

Девочка, возможно, и шептала за пределами комнаты, но сейчас она перестала стесняться незнакомца. Она посмотрела прямо на него и заговорила твердым голосом:

— До того, как я родилась, маму очень сильно тянуло к ванильным печеньям. И… ей нравилось макать их в соус со жгучим перцем.

— Вот почему она так чертовски много значит для меня, — подхватил Джек-младший. — Слишком много… — он замолчал, потому что его сестра дала ему подзатыльник, и он с ненавистью взглянул на нее.

— Эй! — резко крикнул Ладенмер. — Прекрати сейчас же! — он улыбнулся Партлоу и пожал плечами. — У них были слишком долгие каникулы и слишком мало занятий. Но они вернутся в школу в понедельник, так что через четыре дня здесь все немного изменится.

Готов поспорить, — подумал Партлоу, и когда снова посмотрел на детей, то увидел их с зашитыми глазами и зелеными языками, свисающими изо ртов. Внезапно ему в голову пришла потрясающая мысль, и это в своей простоте и обворожительности она почти лишила его дыхания. Ему показалось, что он слышит, как поворачивается Колесо Фортуны, но, может быть, это был просто цикличный звук вентилятора. Партлоу спросил: