Элемента.N (СИ) - Лабрус Елена - Страница 57

— Да, — ответил ему Дэн, подходя к стене, — Т вверху, M рядом с М и N рядом с N.

—   Ну, что ж, — вздохнул Магистр, — Надежда, Мудрость и Терпение. И больше никакой Любви. Задвинь штору и садись. Я думаю, нам есть о чём поговорить.

— Предлагаю начать с золота, — сказал Дэн, пытаясь устроиться в жёстком и неудобном кресле.

— С золота? – с недоумением посмотрел на него Магистр. Честно говоря, именно на это Дэн и рассчитывал.

— Да, с золота, которым травили старух в Доме Престарелых, одну даже насмерть, — пояснил Дэн. — С золота, которое нашли у Евы в крови из пули, предназначенной мне. И с золота в шприце, которое тоже должен был получить я. А ещё с несчастного парня, который, видимо тоже сделал однажды неправильный выбор, и доверился не тому человеку.

— Хм, — неопределённо качнул головой Магистр, — а я думал, мы поговорим о Саре.

— Вы хотели сказать об Эмме? Эмме Браун или Эмме Шейн по мужу, — и Дэн с презрением наблюдал, как на невозмутимом лице Магистра появилось выражение боли и скорби, и Дэн видел, как заиграли его желваки. Это было немного не то, чего он ожидал. Он хотел видеть испуг и страх разоблачения, но Франкин удивил его не меньше, чем он его.

— Эмма? Я так и не смог привыкнуть, что мою малышку Сару все зовут Эмма. — сказал он, сложил перед собой ладони и поднёс  к лицу.

— Вашу малышку? – возмущению Дэна не было предела. — Вы называли жену Шейна вашей малышкой? Значит, Шейн не ошибался, когда говорил, что она предпочла ему вас?

— Кто? Шейн? – посмотрел на него с сомнением Франкин и опустил руки. — Конечно, Шейн, ошибался. Так же как сейчас ошибаешься ты.

Он открыл ящик стола, достал из него старую черно-белую фотографию и протянул Дэну. Пожелтевшая, помятая, с оторванным уголком, сейчас она выглядела ещё хуже, но Дэн её сразу узнал. «Среди напряженных лиц изможденных людей в гимнастерках выделяется одно. Улыбающийся светловолосый парень». Дэн видел её в воспоминаниях Сары, в тех самых первых воспоминаниях, когда Купчиха первый раз пришла в себя. Они с Шейном думали, что это память бабки, но это первое, что вспомнила Сара.

Дэн смотрел то на фотографию, то на Франкина. Да, он и сейчас был хорош, но в молодости был ещё лучше.

— Сара помнила эту фотографию, — сказал Дэн.

— Да, и всю жизнь хранила. Это было единственное, что осталось ей от отца, — Магистр протянул руку и Дэн отдал ему фотографию.

— Вы её отец? – Дэн видел, как Магистр бережно вернул её в ящик. — Но как это возможно?

— Технически это не сложно, — усмехнулся Франкин. — Простое перемещение в прошлое. И её мать тоже была членом Ордена. Её звали Ирма, а моя подпольная кличка была Стас. Я уже представлялся – Анастас Ранк.

Он внимательно посмотрел на Дэна, положил локти на стол.

— Отношения – штука сложная, а чувства – ещё сложней. Мне казалось, что я влюблен. Мы сошлись, поженились и она забеременела. Но шла война, она жила в Польше, работала в гетто. Сару вывезли раньше, а Ирма погибла.

— Да, я знаю, детский дом в Варшаве, её забрала тётя, но произошло крушение поезда, и она погибла. Сара снова осталась одна, — дополнил Дэн эту историю.

— Видишь, ты знаешь больше меня. Только ошибаешься так же, как ошибся я. В детском доме её оформили как Эмма. Эмма Браун. Её настоящее имя знали только я, Ирма, её подруга, которая погибла, да ещё Ангел, который ей это имя назвал. И я искал её как Сару. Сару Ранк. Искал и так и не нашёл. А когда нашёл, то не узнал.

Он вздохнул, снова отклонился в кресле и начал раскачиваться в нём туда – сюда.

— Но все эти эксперименты? И Неразлучники? – недоумевал Дэн.

— О, да! Это было. И когда я вспоминаю об этом, то до сих пор не могу понять, почему я её не узнал. Как я мог её не узнать? – он вздохнул. — А она меня узнала почти сразу. Хотя мы были почти одногодками на тот момент. Сразу после того как прошла Пробуждение и узнала, что мы умеем перемещаться в прошлое. Какая ирония судьбы! Я искал её всю жизнь, а для Шейна она стала первой же женщиной, которую он встретил и полюбил. Я годами бился над этим золотом, а он шутя получал вещества, о которых я не смел и мечтать. Стыдно признаться, а хотел её увести у Шейна. Я завидовал ему, он обладал таким совершенством. Не знаю, догадалась ли она к тому моменту, что я её отец, или просто любила одного только Шейна, но она жестко пресекла все мои ухаживания. Я смирился. Я видел, как ревновал Шейн, и этого мне было достаточно. Если бы не её безрассудство и не моя жажда славы, возможно, она была жива до сих пор.

— А когда вы узнали, что она Ваша дочь? – спросил Дэн, когда Ранк замолчал.

— В тот страшный день, когда она умерла, — тяжело вздохнул Магистр. — Практически за несколько секунд до её смерти. Она сказала: «Папа!», врезалась в это злополучное стекло и исчезла.

— Вместе с Неразлучниками, — напомнил Дэн.

— Боги Всемогущие, Дэн! Ты думаешь, в тот момент я думал о Неразлучниках? Всё это время думал только о Неразлучниках? Да, я использовал их незаконно, взял их тайно, и потерял. Я хотел их вернуть. Потому что они нужны Ордену, тебе, Еве. Но я хотел найти свою дочь! Ведь в тот момент, когда я её, наконец, нашёл, она снова ускользнула от меня. Умерла и исчезла.

— И Вы её снова начали искать? – недоверчиво спросил Дэн, — Ну, и заодно, Неразлучники.

— Да, Дэн, и её и Неразлучники, — сказал он снова мягко, и показал на свою щеку, — Видишь этот шрам? Знаешь, когда он появился?

— Не имею ни малейшего представления, — сознался Дэн.

— Я думал, что она исчезла, потому что пробила стекло перед картиной. Ты же видел картину? Рожь. Шишкина? – и он внимательно посмотрел на Дэна.

— О, да! Трудно себе даже представить сколько раз я видел эту злополучную Рожь, — согласился Дэн.

— Я поставил перед ней бронированное стекло не просто так. В нем был свинец. Свинец, который даже в подлинник картины не пропустил бы ни одного вена. Хрустальное стекло, из которого сделан куб, что хранит Дерево, тоже сделан из свинцового стекла. Поэтому никто из алисангов до сих пор не смог достать оттуда эти спящие Души, — пояснил Магистр. — Но Сара пробила стекло, и я подумал, что она сиганула в эту Рожь.

— Но, Магистр, ведь Сара азур! Азур, а не вен! – напомнил ему Дэн. — Как она могла это сделать?

— Сейчас я могу ответить тебе на этот вопрос, Дэн Майер. Её мать, как и все члены Ордена, алисанги с двойным набором качеств. Ирма была и мемо, и вен. И Сара унаследовала от неё способность проникать в картины. Она была и вен, и азур. Хотя доминировало в ней второе.

— Но я, — недоумевал Дэн. — Я же чистокровный мемо. А вы? Кто тогда Вы? Хотя теперь я понимаю, почему Феликс кер, хотя выглядит как стопроцентный азур.

Магистр загадочно улыбнулся, и Дэн понял, что он и так рассказал ему слишком многое. Ответы на все свои вопросы он сегодня не получит.

— Но Сара ведь не попала в эту Рожь, хоть и была наполовину веном, — Дэн знал это из первых рук.

— Но я этого не знал. Я вышел в эту Рожь. И вот тебе ответ на один из твоих вопросов, — улыбнулся Франкин. — Но в межпространственный туман попало слишком много осколков. И это, — он показал на своё лицо, — единственный шрам, что виден, но всего лишь один из многих. Я так и не смог пройти. И едва выжил. И как ты думаешь, я кинулся туда за этой медной пряжкой, которая могла ещё сотни лет никому не понадобиться? — обратился он к Дэну, хотя тот и понимал, что вопрос риторический.

Дэн неопределённо пожал плечами.

— Но как Вы догадались, что она не исчезла в том времени, скользнув в картину? Через много лет, но ведь догадались же, — Дэн помнил, что это действительно произошло не сразу.

— У Шишкина было две картины. И обе он рисовал в одно время с одной и той же натуры. Я нашёл вторую. Кстати, ты знаешь, каким образованным человеком был его отец? Как много сделал для Елабуги? – вдруг уточнил он. — Сару я там не нашёл, но вспомнил, что вместе с ней пропала и уборщица.

 — Магистр, я только в курсе про выставку передвижников, на которой была выставлена эта картина, — улыбнулся Дэн. — И что же потом? Когда Вы, наконец, нашли бабку? Зачем было глушить бабкину память этой Рожью? Зачем было травить меня, когда мы с Шейном обнаружили Сару?