Фагоцит разбушевался (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 64

Уже через полторы недели выяснилось, что с Грузией сотрудники товарища Семичастного даже, пожалуй, слегка перестарались. Материала они нарыли столько, что туда было впору отправлять не космонавтов, а войска. Причем со всеми средствами усиления. А мы с

Гагариным и Леоновым прокатились по маршруту Ленинград - Таллин - Рига - Вильнюс - Минск. Оттуда - в Москву, где я почти сразу по прилету попытался уточнить у Семичастного, жив ли еще Хрущев.

- Вроде жив, - пожал плечами Семичастный, - а он-то тебе чем помешал? Или это ты так, размяться перед серьезными делами?

- Чего-то тут вы без меня совсем все озверели, - вздохнул я. - Не трогал я Никиту! И Антонов про него вообще даже не вспоминал. Просто лысый в том мире помер одиннадцатого сентября, а сейчас уже тринадцатое, вот мне и интересно.

- Ну, может, мне еще не доложили, хотя вряд ли. Да и хрен с ним, в конце-то концов! Значит, завтра с утра приезжаешь на Старую площадь к Александру Николаевичу, там еще и Брежнев с Косыгиным будут, доложишь им. А мне можешь сейчас, в такие верхи меня пока не приглашают.

- Восс.

- Что Восс? - не понял председатель КГБ.

- Август Эдуардович Восс, первый секретарь ЦК компартии Латвии. «Девятый» как для меня, так и для Антонова, и вообще он нам обоим показался сравнительно приличным человеком. В отличие от двоих прочих, особенно Снечкуса, вот уж на кого глаза бы наши не глядели.

Итак, на следующее утро я доложил триумвирату свои выводы после турне по Прибалтике, Брежнев кивнул и поинтересовался:

- А с чего это, Витя, тебя вдруг Хрущев заинтересовал?

- Так ведь он еще в субботу должен был помереть, а сейчас уже вторник. Володя уточнил - не только жив, но и здоровехонек, сидит на даче, помидоры свои собирает да антисоветские мемуары на магнитофон надиктовывает, потому как писать до сих пор толком не научился. Точнее, на два магнитофона - один ему сын принес, один комитетский, пишет с прослушки. Вот я и думаю, какое из моих деяний так на него повлияло. Наверное, лунные экспедиции. Говорят, положительные эмоции удлиняют жизнь, вот он, получается, их и испытывал, глядя, как сначала мои роботы топчут Луну, а потом как я там убедительно подтверждаю высокое звание коммуниста.

- Вполне возможно, - кивнул Шелепин, - а вот как ты смотришь на то, чтобы ненадолго слетать в Бельгию?

- Если вместе с женой, то положительно.

- Вместе, вместе. Там, если ты не в курсе, в конце сентября собирается двадцать второй международный астронавтический конгресс. Очень представительный - будут не только экипажи одиннадцатого и шестнадцатого «Аполлонов», но и сам фон Браун. А от нас, кроме тебя - Глушко, Челомей и Гагарин с Леоновым.

- Валентин Петрович уже знает?

- Нет, мы считаем, что будет лучше, если ему об этом скажешь ты, причем представишь это как результат ваших с Антоновым немалых усилий.

- Опять буржуйским одеколоном мазаться, - вздохнул Антонов. - И на что только не приходится идти бедному пенсионеру ради прогресса космонавтики!

- Тебя, между прочим, там собираются принять в Международную академию астронавтики действительным членом, - уточнил Брежнев. - Не урони честь советского человека и коммуниста.

- Ну, что там за звание платить не будут, это ясно, - снова встрял Антонов. - Не как у нас, где даже членкору за просто так отстегивают двести пятьдесят рублей в месяц. Но если начнут требовать членские взносы, я им точно что-нибудь уроню. И, кстати, что там говорилось про фон Брауна?

- Да, действительно, - спохватился я. - Леонид Ильич, то, что фон Браун помрет в семьдесят седьмом, всего в шестьдесят пять лет, не есть хорошо. Надо бы заранее вмешаться.

- Думаешь, надо, - пожевал губы Брежнев.

- Обязательно.

- Ты же этим раскроешь свои способности.

- А то про них там кто-то не знает! Нет, это совершенно необходимо.

- Товарищи, как, разрешим Вите подлечить этого недобитого нациста?

- Ну, нацистом он был по молодости и очень давно, а сейчас наверняка перевоспитался. Хрущев, вон, в конце двадцатых вообще был троцкистом, и ничего. Так что я за, - подержал меня Шелепин. - Можно даже пригласить его в СССР, небось дело не обойдется одним сеансом.

- Могут не отпустить, - усомнился Леонид Ильич.

- Вряд ли, но если действительно не отпустят, то это будет просто огромный подарок для нашей пропаганды. Американцы не выпускают своего ведущего космического конструктора на лечение, а сами его обеспечить не могут! Но ведь выпустят, они не дураки.

Как и всякий советский человек, впервые отправляющийся за границу, я должен был пройти соответствующий инструктаж. Мне его проводил сам председатель КГБ Семичастный.

- Ну, про звериный оскал капитализма ты мне явно можешь рассказать куда больше, чем я тебе, - заявил Володя. - Однако некоторые аспекты все же не помешает уточнить. Например, на конгресс наверняка придет Нинель.

- Это не ко мне, это к Антонову, - усмехнулся я. - Подожди минутку, сейчас перекинусь.

- Не надо, - вздохнул духовный брат. - Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. К тому же в двадцать первом веке меня ждет Марина.

- Что? - охренел я. - С каких это пор тебя стали сдерживать подобные вещи?

- Ты не помнишь, но я ведь там двое суток лежал пластом после Луны, а она меня выхаживала. Нет, не буду я ей изменять, по крайней мере сейчас.

- Ну вот, а некоторые еще сомневались, что может дать Луна человечеству. Один только раз туда слетал, и полнейшая позитивная реморализация! Прямо точно по Стругацким. Хорошо, что я на Марс не собираюсь, а то ты бы оттуда вернулся вообще не человеком, а натуральным ангелом небесным без страха и упрека.

В Брюссель мы прилетели вечером двадцать восьмого сентября, меньше чем за сутки до начала конгресса. И народу в аэропорт набежало много - не как у нас, конечно, но все-таки. Не знаю, на кого именно - на Гагарина или на меня.

- На тебя, на тебя, - усмехнулся Юрий. - Я здесь уже был. Видишь девушек с цветами? Сейчас подбегут, вручат их и полезут целоваться, причем небось к тебе первому.

- Я им полезу, - пообещала Вера. - Кто-нибудь знает, тут средние телесные идут по административной статье или по уголовной?

При этих ее словах от группы наших сопровождающих отделился сотрудник в штатском, быстро подошел к девушкам и что-то им сказал. Они синхронно закивали.

- Вот так, - удовлетворенно заметила Вера, - могут ведь работать, когда захотят. Нам куда, в этот автобус?

- Нет, для нас вон тот длиннющий лимузин рядом. И видишь, за девицами, которые с цветами, стоит такой высокий, седой? Это сам фон Браун. Главный конструктор ракет «Сатурн», на которых американцы летали на Луну. Надо же, не поленился приехать в аэропорт, не терпится ему познакомиться с Челомеем и Глушко.

- И с тобой тоже.

- Да, наверное, и я его слегка интересую, но все-таки не так, как двое наших главных. Но это только поначалу.

У меня была довольно насыщенная программа, а Вера в сопровождении сотрудниц комитета вдоволь погуляла по Брюсселю, но ее хватило только на два дня. А потом жена затосковала.

- Уже надоело? - слегка удивился я вечером. В Брюсселе до сих пор ни разу не был не только Скворцов, но и Антонов тоже, и мне хотелось посмотреть город, но пока как-то не получалось.

- В том-то и дело, что нет! Но больно уж тут много магазинов. Это же приходится собирать всю волю в кулак, чтобы нигде ничего не купить. Ладно там колбаса или эти, как их, йогурты. Но какие я сапожки видела на Вевейде! И мотоцикл. А мне до сих пор стыдно вспоминать, как я в первый раз оказалась в «Березке». Хватала же все подряд, хотя мне нужно было только платье на свадьбу. Так оно все до сих пор лежит. Может, тебе все деньги отдать, тогда и соблазна не будет? У меня же на самом деле уже все есть.

- Ну, мне-то их точно будет некогда тратить. И что за мотоцикл тебе приглянулся?

- Хонда «Си Би семьсот пятьдесят».

- Да, у тебя губа не дура. Но где ты на нем будешь ездить, если купишь? По Калужскому шоссе и на «Яве» толком не разгонишься, а уж по Троицкому тем более. К тому же никакой запчасти к ему ты нигде у нас не найдешь, а я вряд ли буду ездить за границу так уж часто.