Коллекция неловкостей (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 21

— Рада! То Вы недовольны, что я даю повод сплетен, то я из сил выбиваюсь, чтобы не дать ни малейшего повода, а Вы снова не в духе!

— О… Понятно, — она кивнула и улыбнулась. — Я даже не подозревала, что Вы такой отличный конспиратор.

Он хитро подмигнул и вышел в пустынный холл первого этажа. Они пошли к выходу, и Романов заметил, что Рада хромает.

— Что случилось с Вашей ногой?

— Дело в том, что по пятницам иногда вместо английского я катаюсь с лестниц, — с серьезным видом сообщила она.

Воздух был по-летнему теплым, хотя пахло осенью. Сами того не замечая, они двинулись не к метро, а к Воробьевым горам. В последние погожие дни казалось таким естественным гулять, дышать, болтать и впитывать себя последние капли лета. Они шли не спеша, Романов предложил Раде идти под руку, чтобы не так болела нога. Около главного здания МГУ они уже не опасались встретить кого-то из студентов или преподавателей своего факультета, шли расслабленно, как старые друзья. Он до слез хохотал над рассказом о деловом вечере и триумфальном полете с лестницы. Она живописала свои приключения в самых ярких красках и преуспела: иногда им приходилось даже останавливаться посреди дороги, потому что Романова сгибало пополам от смеха.

Рада опиралась на его руку, пользуясь своим положением, чтобы насладиться желанной близостью. Она вдыхала его запах, старалась запомнить, как пахнут его духи, как он запрокидывает назад голову, когда смеется, как лежат на шее темные завитки волос. Он выглядел старомодным и, пожалуй, кто-то назвал бы его ботаником, но все же он был не таким бледным, и через рукава замшевого пиджака чувствовались твердые руки. Теперь она разглядела, что у него красивый мужественный подбородок. Если бы не очки и прочая атрибутика филолога, девушки бы на него просто вешались. Хотя самой Раде в очках он нравился даже больше. Это добавляло ему мягкости и шарма. Она усмехнулась, вспомнив о героине Мерилин Монро из фильма «В джазе только девушки», которая просто обожала мужчин в очках. Возможно, Романов пришелся бы Душечке по вкусу, хотя миллионером, безусловно, не был.

Приятные размышления прервал цирковой марш, бодро звенящий в кармане. Звонил брат. Рада недовольно закатила глаза и взяла трубку.

— Привет, — буркнула она.

— Тут такое дело, позвонил Эндрю и сказал, что не пойдет на нашу премьеру в субботу. Но билеты расходятся, как пирожки, и мне нужно срочно знать, придержать его билет или сдать.

— И причем тут я?

— Я просто подумал, вдруг ты захочешь кого-то привести с собой? Тину или парня какого… Чтобы не пришлось весь вечер разговаривать с мамой и скучать.

— Да нет, Тина по субботам не может… — внезапно Раду осенила гениальная мысль. — Хотя, знаешь что? Придержи.

— Ты уверена?

— Думаю, да. Давай я тебе скину смс через полчасика и скажу точно.

— Так точно, командир.

Она не успела толком попрощаться, как в трубке раздались короткие гудки.

Сердце билось, она не верила собственной смелости, но не могла не решиться. Такой шанс бывает нечасто: как бы невзначай заполучить на свидание роскошного мужчину. Если что — это ведь и не свидание вовсе… Просто стечение обстоятельств. Была — не была!

— Александр Николаевич, у Вас есть планы на субботу?

— А что?

— Мне только что брат звонил, помните, я о нем рассказывала?

— Конечно.

— Он занят в постановке «Идиота», премьера в эти выходные. У него освободился один билет, вот я и подумала, может, захотите сходить?

— Ух, ты! Еще как захочу, это такое интересное событие. Кажется, там еще Веронов играет?

— Да, собственной персоной. Начало в семь, предлагаю встретиться перед МХАТом в половину седьмого, чтобы я могла Вас провести.

— Я — «за»! А чеховский МХАТ или горьковский?

— Чеховский, конечно. Веронов же из школы-студии МХАТ!

— Прости, я не знаю таких тонкостей.

— Ну да, извините.

— А будет кто-то еще из твоих знакомых?

— Да, собирались. Кстати, даже англичане!

— Надо же! Тогда, думаю, этот поход в театр можно будет рассматривать как практикум по английскому.

— Точно! — она усмехнулась. — Хотя этот практикум я прохожу ежедневно, сейчас у нас гостит мой сводный брат Эндрю.

— Да, повезло тебе с братьями! — рассмеялся Романов. — А у меня вот нет ни братьев, ни сестер.

— Скучное, наверное, было детство!

— А вот и нет! Каждое лето меня отправляли под Ярославль к бабушке в деревню, а там была целая орава мальчишек — двоюродные и троюродные братья. Представляешь, у нас в семье уже тысячу лет не рождалось девчонок! Мы были сущим наказанием для моей бабушки! Помню, как-то раз полезли мы в соседский огород за яблоками…

Рада кивала, но почти не слушала, о чем он говорил. Она слушала его голос и осенний ветер, и внезапно ей подумалось, что не такая уж она и неудачница, если судьба подкинула ей Романова.

Рада вздохнула и прикрыла глаза. Она была благодарна жужжанию фена, прервавшему нудные словесные излияния матери. Уже два часа Тамара Игоревна Гарди с дочерью сидели в салоне красоты на Покровке.

В четверг после встречи в аэропорту мама с Томом пригласили Дениса, Раду и Эндрю на ужин в итальянский ресторан. После испытания светскими разговорами девушка была счастлива проснуться утром в пустой квартире. Однако не успела она приготовить чашечку кофе с крендельками и засесть за перевод, как на пороге появилась мать и заявила, что они идут покупать наряд для премьеры. Рада сникла и попыталась вяло возразить, что ей прекрасно подойдет черное платье, которое она надевала на деловой вечер с Эндрю. Миссис Гарди пришла в ужас от того, что ее дочь не знает элементарных вещей. Во-первых, подобное платье рассчитано именно на торжественные мероприятия в деловой среде. Во-вторых, как можно два раза подряд надевать одно и то же! И, наконец, гневно заключила Тамара Игоревна, забирая мисочку с крендельками, если Рада собирается питаться таким образом, то покупать ей придется не платье, а чехол на дирижабль.

Следующие часов пять — а, может, и шесть, Рада от усталости сбилась со счету — девушка уныло ходила за матерью по ГУМу. Миссис Гарди шагала из бутика в бутик, как генерал. Один ее взгляд заставлял суетиться молоденьких продавщиц. Себе Тамара Игоревна привезла наряд из Лондона. И за это Рада была искренне благодарна матери, потому что еще пара часов в магазине довела бы девушку до самоубийства.

Она раздевалась, снова одевалась, переодевалась опять и опять, выходила из примерочной и снова слышала: «Нет, не то». Только воспитание не позволяло ей упасть на колени или побиться головой об стенку. Спорить с матерью было бесполезно. Иметь с ней дело было лишь немногим лучше восковой депиляции или, скажем, лекции по философии.

Тамара Игоревна остановила выбор на черных брюках с широкими штанинами, длинной оливковой блузке необычного фасона, больше напоминающей драпировку. Блузка элегантно спадала с одного плеча. Раде нравилась эта блузка, хотя была не в ее стиле. Картину довершал широкий черный пояс поверх блузки, призванный обозначить талию. Выходя из бутика нижнего белья с очередными утягивающими штучками, она слушала наставления матери о том, что подобный наряд годится для театра или выставки, потому что выглядит достаточно богемно, дорого и небрежно.

— В интеллигентском кругу лучше всего выглядеть именно так. Вечернее платье годится для приема или какой-нибудь церемонии, — увещевала миссис Гарди. — На худой конец, для оперы. Но во МХАТе ты просто рискуешь показаться разряженной курицей.

Рада скорчила рожу за спиной у матери. Тамаре Игоревне книгу бы написать, а не дочери голову морочить.

Подобрав к наряду черные длинные бусы и висячие серьги, — немного абстрактные, в самый раз для «интеллигентского круга», — женщина, наконец, отпустила дочь домой.

И вот теперь Рада сидела в салоне красоты. Она проходила седьмой круг ада в подготовке к премьере. Испытание было даже не в манипуляциях с прической и макияжем. Просто рядом сидела миссис мама и методично одаривала ее ценными советами.