Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 100

Оставаться, однако же, в стороне от тренировок и состязаний тоже не хотелось: этак всю зиму проведешь один, пока другие будут готовиться. Да и упускать такую чудесную возможность улучшить свои бойцовские навыки было бы в высшей степени неразумно.

Так что, направляясь с Ерохом к огороженному ристалищу, Нир думал не о возможной победе в состязаниях, а о том, как бы продержаться подольше и по возможности не вылететь в первой же схватке. Ясно, что всегда кто-то выбывает первым, и ничего зазорного в том нет – но как-то уж очень не хочется открывать счет проигравших.

Не сбылось, однако. Нир помнил этот прием по тренировкам – и начал было даже на него отвечать – так, как запомнил. Но запомнил, видимо, неверно. А может, просто не хватило сил, чтобы довести ответ до конца. Как бы то ни было – в следующий миг он почувствовал, что неконтролируемо падает лицом в землю, и лишь в последний момент успел выставить вперед руки, смягчая удар. Колено противника тут же уперлось ему между лопаток, и Нир осознал, что поединки для него на этом закончились.

Зрители загомонили, приветствуя первого победителя. Ерох чуть склонил голову, отвечая на приветствия, затем помог Ниру подняться и вместе с ним покинул арену, освобождая место следующей паре участников.

Тур наблюдал за схваткой Шоха и Лейма со все возрастающим напряжением. В том, что его друг победит, сомнений у него не осталось уже после первых, пробных приемов, которыми обменялись бойцы: богатырь был очевидно сильнее своего противника, и, в отличие от него, умел не терять хладнокровия даже в самый разгар поединка. На стороне Лейма была большая скорость и маневренность – однако и это свое преимущество он благополучно сводил на нет, поддаваясь захлестывающим его эмоциям, двигаясь не стремительно и четко, как следовало бы, – а рвано и нервно.

«Неужели и правда так главой Рода стать хочет?..» – с вялым, каким-то отстраненным интересом подумал охотник. Впрочем, эта мысль, промелькнув, быстро исчезла, вытесненная нахлынувшими на него странными ощущениями. Словно время замедлило свой бег, и оттого движения бойцов выглядели так, как это было на тренировках во время отработки того или иного приема: плавно, медленно, перетекая из одного в другое. Казалось, что, пока кулак Лейма достигнет челюсти Шоха, он, Тур, успеет сходить до Общего костра и вернуться. Оставалось только удивляться, почему богатырь все никак не реагирует. Перед мысленным взором охотника уже пронеслись по меньшей мере по-пальцам-руки вариантов этой реакции, и его руки чуть дрогнули, словно стремясь выполнить выбранное движение вместо друга. Дрогнули – и резко замерли, ибо опередившая их мысль подсказывала, что движение это закончилось бы для напавшего если не смертью, то увечиями так наверняка.

«Нет, нельзя».

Тур скрестил руки на груди, искренне радуясь, что Лейм в качестве противника не достался ему: его нервозность раздражала, побуждая отмахнуться от него, как от назойливой мошки. Чем могло это закончиться, даже думать не хотелось.

Шоху пришлось дважды уложить соперника на землю, прежде чем тот признал поражение. Во второй раз вышло несколько грубее и жестче, чем в первый, и когда Лейм неуклюже поднялся, все увидели, что лицо его залито кровью. Шох тут же обеспокоенно устремился к нему, – и примеру богатыря последовала Фетха. Впрочем, ничего страшного не обнаружилось: дело ограничилось рассеченной кожей на лбу. Зрители облегченно вздохнули, соперники покинули арену, а Тур задержал дыхание: кровь закипала предвкушением схватки от коснувшегося ноздрей солоноватого запаха. Запаха, которого обычным обонянием он с такого расстояния уловить бы не смог.

Схватка между Фальком и Тайном длилась долго: оба соперника, бывшие по совместительству еще и лучшими друзьями, были примерно равны по силе и мастерству, и оба относились к состязанию с какой-то глубинной серьезностью. Все, кто знал их достаточно хорошо, могли поручиться, что этим двоим сам ход боя гораздо важнее его результата. Казалось, они видели в отточенных движениях и сложных приемах не только смертоносную силу или возможность стать «достойнешим» – но и, возможно, прежде всего, красоту. Их поединок чем-то неуловимо напоминал танец, и это зрелище заставило зрителей невольно проникнуться настроением соперников, завороженно наблюдая за чередой причудливых стремительных движений.

Фальку совсем немного не хватило для победы: Тайн оказался чуть более сильным и быстрым. А может быть – и эта мысль посетила не одного зрителя, — он просто лучше вжился в творимое ими волшебство, чуть глубже постиг чей-то глубинный замысел, лежавший в его основе... Как бы то ни было, однако – а и победителя, и проигравшего зрители встретили восхищенным гулом – так, как встречали на пиру особо понравившихся танцоров.

Затем, однако, над площадкой разлилась тишина, и Тур, глубоко вдохнув, шагнул к арене. Кожу, казалось, покалывало от устремленных на него выжидательных, тревожных, а то и вовсе испуганных взглядов. Нет, пожалуй, оно и правда того не стоит. До состязаний он дошел, так что последний долг родителю можно считать выполненным. Ким – достойный соперник. Проиграть ему будет почетно и, пожалуй, честно: смутные воспоминания о прошлой жизни говорили о том, что, останься Тур прежним – шансы на победу у них с Кимом были бы примерно равными. А раз так... Что ж. Проиграть – это проще, чем выиграть. Наверняка проще.

Сердце Кима дрожало – это Тур уловил сразу, как только соперник показался на противоположном конце ристалища. Интуитивно, правда, охотник почувствовал, что причиной этого является, скорее, не он сам и не предстоящий бой – Ким беспокоился за Лару, которая с младенцем на руках довела супружника до самых огораживающих бревен. Поводы для беспокойства у Кима действительно были: супружница выглядела так, словно провожала его не на состязание, в котором жизнь и здоровье участников ограждались едва ли не сильнее, чем в обычном потешном бою – а по крайней мере в поход на низких. Впрочем, – и Тур, осознав это, испытал укол вины, – причины у нее для такого отношения были: то, что тот злополучный танец на Летних Проводах обошелся без жертв, было заслугой чьей угодно – но только не его. Что же, пришло время исправить все, что он так или иначе натворил.

Напряженное молчание зрителей ударило по натянутым нервам – и время снова замедлилось. В какой-то момент охотнику показалось, что он существует одновременно в нескольких реальностях: в одной из них Ким, приближающийся к нему так странно-медленно, успевает ударить его; в других же – не успевает, и реальности эти различались лишь тем, какой ценой обернется для сероглазого воина это «не успеет». Разбитой головой? Переломанными костями? Или...

Он искренне хочет остаться в том мире, где он не принесет никому вреда, не причинит боли... Но этот мир словно растворяется, ускользает от восприятия, и надеяться остается лишь на то, что с собственным телом он пока совладать сможет.

Несколько сильных ударов, полученных Туром, помогли ему немного прийти в себя и даже испытать мгновенное облегчение: осталось немного, может, еще пара вспышек боли – и он достигнет цели... Вот и сейчас – не так и сложно заставить себя оградиться от противника чуть позже, чем нужно, открывшись перед ним, предоставив возможность для удара...

Резкий женский визг обрушивается словно ниоткуда, заставляя на миг потерять концентрацию. Что бы ни показалось в тот момент перепугавшейся за супружника Ларе – своим криком она подвергла его опасности гораздо большей, чем могла бы предположить.

Рука, сдерживаемая лишь силой воли, взмывает вверх, на перехват, – и скользнувший за ней взгляд, продолжив воображаемую линию до Кима, возвращается вспышкой понимания: этот прием убьет его. При его весе он не успеет затормозить, и появившаяся словно из ниоткуда на уровне его горла ладонь попросту сломает ему шею.

Время, казалось, потекло еще медленнее – но Тур не позволил себя обмануть: ведь и его движения теперь будут медленными – гораздо медленнее, чем нужно, чтобы спасти жизнь.