Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 11

– О чем думаешь? – неслышно подошедший к костру вождь Марух подбросил в огонь пару толстых поленьев, а затем, как и Взывающий, протянул озябшие руки к живительному теплу.

Анх неопределенно качнул головой, не спеша с ответом. О чем-о чем... Ни о чем конкретном... Или обо всем сразу – это как посмотреть.

– Снова насыпало... – проворчал вождь, поворошив ногой рыхлый мокрый снег, устлавший землю за ночь и теперь медленно, словно с неохотой, таявший. – И вот это – Теплое Безвременье?!.

Он вздохнул, неодобрительно нахмурившись, задумчиво глядя в огонь, и, как показалось Анху, хотел сказать еще что-то, – но тут из-за хижин послышался шум, и на площадку высыпали молодые охотники, чуть раньше, видимо, затеявшие игру в снежки и теперь успешно ее продолжавшие. Воздух зазвенел от веселых выкриков и смеха, и Взывающий нахмурился.

– Вот ведь молодежь! Ни до чего дела нет! – процедил он. – У нас зима вместо лета – а им и не беда – дай снежную потеху сладить!..

– Пусть их! – вопреки обыкновению, вождь был, казалось, настроен на благодушно-лирический лад. – На то и молодость... – он помолчал, затем задумчиво продолжил: – Я тут недавно свое Большое путешествие вспоминал. Так ясно все вижу – будто прошлым восходом было... А ты свое помнишь?

Анх кивнул, на губах помимо воли промелькнула теплая полуулыбка.

– Разве забудешь... Я ходил круговоротом раньше тебя. А в круговорот твоего Путешествия стал Взывающим...

Оба помрачнели, вспомнив о чем-то.

– После того нападения низких, – озвучил после долгой паузы тяжелые воспоминания Марух. – Они убили твоего родителя. И еще наших-наших. А Леку тогда забрали. И других молодых... Помнишь Леку?

– Еще бы!.. Глаз от нее не отводил... Думал, пойду за низкими до самых Дальних холмов – вертать... Да какое там... – Анх грустно и как-то безнадежно махнул рукой. – Не проживу без нее, думал... Ан нет. Прожил. Как видишь.

Марух отвел глаза от огня и теперь смотрел на резвящихся галдящих парней, у которых игра в снежки перешла в шуточную рукопашную, и крики усилились. Веселье было в разгаре.

– Прожили... – подтвердил он. – Именно что – прожили...

Вождь засмотрелся на Тура, которого Ким с Ерохом пытались вытолкнуть в присыпанные снегом кусты – однако их попытки пока не приводили к успеху.

– Как сейчас помню восход, когда он родился, – проговорил он. – И видится, только прошлым восходом я сам вот так же...

Вождь чуть прищурился, когда трое молодых соперников разом рухнули на землю. Помолчал, затем повернулся всем телом к Анху, заглянул ему в глаза.

– Когда мы успели состариться, Анх? – с оттенком грустного удивления проговорил он.

Взывающий долго не отвечал, глядя, как под многоголосый гвалт борцы поднимаются с земли, отряхивая снег с безрукавок. Тур, увидев устремленный на него взгляд родителя, помахал ему рукой, словно одновременно и приветствуя, и показывая, что все в порядке. Марух машинально повторил его жест, но выражение горечи с его лица не исчезло.

– Тебе есть на кого оставить Род, – произнес наконец Взывающий, стараясь подбодрить старого друга. – Тур так похож на тебя. Он родился, чтобы быть лучшим. Как и ты.

Вождь чуть смущенно промолчал: горькое разочарование Анха в Кныше проступало сквозь похвалу Туру слишком очевидно, чтобы его можно было игнорировать – но он понятия не имел, что ответить, а уж тем более – чем помочь товарищу в этой ситуации. Сыновей не выбирают – что еще тут скажешь?..

– Он изменился с Путешествия... Возмужал вроде, – стараясь, чтобы его голос звучал ободряюще, заметил он.

Анх взглянул на также принимавшего участие в зимней забаве Кныша. В самую потасовку не лезет, конечно, не смертник все же – но в компанию более-менее влился. И то духи хорошо сделали. И Марух прав – сын возмужал, за время, прошедшее с Путешествия став выше чуть ли не на голову и шире в плечах. С другими парнями все равно не сравнялся – но те, по крайней мере, перестали бояться ненароком зашибить его в какой-нибудь потехе, а это уже дело немалое.

Кое-что, однако, осталось без существенных изменений – а именно оно и было самым главным. Анх с тяжелым вздохом вспомнил, как мгновенно менялось лицо сына, стоило начать попытки передать ему хоть что-то из знаний и умений Взывающего. Если раньше Кныш этих уроков попросту боялся, – не без оснований, надо сказать, Анх и сам это признавал: рука у него всегда была тяжелая, а долготерпением он не отличался, – то теперь все стало даже несколько хуже.

– Не слышит он меня, – пожаловался он Маруху, продолжая разговор. – И раньше не слышал, и теперь... А почему, спрашивается? Поверишь, после Путешествия пальцем его не тронул – невместно как-то – взрослого мужика... А ничего не лучше. Слово скажу про травы, заклятия – все. Смотрит, как... Как... – он замялся, пытаясь найти подходящее сравнение, но затем, видимо найдя, продолжил: – Помнишь, во время того набега низких – мы их вожака поймали?

Вождь мрачно кивнул: воспоминания никак нельзя было назвать приятными.

– Он наших-наших положил... Ну и мы постарались – долго он помирал и тяжко... А как смотрел, помнишь?

Маруха слегка передернуло. Помнил. Будто и здесь и не здесь тот низкий был. Вроде и видно по лицу, что страдает – но чего с ним ни творили – и рта не раскрыл. Так и помер. Видеть подобное второй раз Марух бы точно никому не пожелал. Тем более – от собственного чада.

– Была бы моя воля, – продолжал тем временем Анх, понизив голос, – плюнул бы на все это позорище, передал бы власть Ёлю, – и ни себя бы на старости лет не изводил, ни сына...

– Ёлю? – мысль показалась Маруху интересной: мальчик, неизменно сопровождавший Анха в отправлении обрядов, определенно смыслил в своем деле несравнимо больше Кныша. Да, ситуация была необычной: власть Взывающего передавалась от родителя к сыну – но ведь наверняка бывали исключения? Если, например, сына не было?..

– Но Ёлю до Путешествия три круговорота, не доживу, – закончил Анх.

– Да, решать раньше надо, – Марух не опустился до фальшиво-возмущенных возгласов о том, что «тебе еще жить да жить», и Анх был ему за это благодарен: кому как не Взывающему знать, что срок его подходит. И это знание нужно уважать, а не сыпать словами понапрасну.

– Ты бы с Фетхой поговорил, – озвучил вождь внезапно пришедшую на ум идею. – Кныш ей помогает, и она не жалуется. Сейчас так и лечить ему доверяет – по мелочи, конечно. Может, подскажет что?..

Идея была проста, как и все гениальное, и Анху оставалось только удивляться, что она не пришла в голову ему самому.

– Ты очень хорошо сказал, – с искренней благодарностью прикладывая ладонь к груди, ответил он.

Марух кивнул, дружески улыбаясь, и Взывающий поспешил в свою хижину, радуясь появившейся у него хоть крохотной – но надежде. Радуясь настолько, что даже вновь начавшие падать снежные хлопья его не огорчили.

====== Глава 2 ======

Когда на пороге лекарской хижины появилась тяжело дышащая, заходящаяся надрывным кашлем и пылающая жаром соплеменница, Фетха даже не усомнилась в том, что скоро таких пациентов у нее будет гораздо больше. И не ошиблась.

Коварная в своей переменчивости погода делала свое дело. Пары теплых и солнечных восходов хватило, чтобы поселенцы, измученные холодами, воодушевились и враз посбрасывали опостылевшие за зиму меховые безрукавки. Последовавшее вслед за этим резкое похолодание — снова с мокрым снегом и ледяным шквалистым ветром, результат имело вполне закономерный: к вечеру второго холодного восхода травница вместе со своими помощниками металась уже между по-пальцам-руки-и-двумя заболевшими.

— Жар-траву завари! — в руки Руа шлепнулся мягкий кожаный мешочек. — Поворачивайся давай, не видишь, горит вся!

Последняя реплика относилась к молодой женщине, единственной, чье состояние было тяжелым настолько, что Фетха предпочла не отправлять ее домой, а оставить в лекарской под постоянным присмотром.

Молодая кинулась выполнять приказ, напоследок бросив на больную жалостливый взгляд: