Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 33

В том Запретном лесу, что он увидел во время Путешествия, не могли жить духи.

В том, который он видел сейчас, – не было места смертным.

Нет, не было никаких странных существ, которые бы вышли на опушку приветствовать их – или же, наоборот, преграждать им путь. И звук ветра в ветвях не изменил своего монотонно-тоскливого напева. Но словно слились вдруг реальности двух миров, а сон стал основой, на которой покоилась явь. Запретный лес жил – и его жизнь была гораздо глубже, многогранней и богаче, чем кто-либо когда-либо мог вообразить. В нем все жило, и все имело смысл. Он был реален – но не той реальностью, которая вогнала Кныша в уныние в прошлый раз. Он был несравнимо более Реален, чем все, что когда-либо существовало вне его. И лишь самая тонкая поверхностная грань в нем принадлежала миру Рослых.

Кныш прикрыл глаза, едва справляясь с сокрушительной силой этой Реальности. Она обрушивалась на него, подобно горной лавине – и он не хотел ей противиться, тонул в ее потоках – и не желал выплывать. Он был уверен, что умирает – и испытывал неимоверное наслаждение от такой смерти.

Мужчины, следовавшие за ним, увидели, как Взывающий, не дойдя пары шагов до Белой границы, вдруг замер, глядя в пустоту. Тур с друзьями, заметив это, почему-то переглянулись и поспешили подойти к нему поближе. Остальные остановились, в очередной раз не зная, что делать дальше. Зрители, идущие следом за ними, столпились за их спинами, вытягивая шеи, пытаясь выяснить причину задержки. Продолжалась она, правда, недолго. Вскоре Взывающий отмер, и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. То есть – совсем как ни в чем не бывало. Он перешагнул границу, словно не заметив ее, словно ее и не было вовсе. Вошел в запредельный мир так запросто, легко и даже радостно, как дитя с разбегу бросается в объятия матери.

Зрителям оставалось лишь изумленно ахнуть – а мужчинам пришлось поспешить: раз задав темп, Взывающий, похоже, не собирался его снижать, заботясь об остальных.

Впечатление было такое, что он ходил по этому лесу тысячи раз – и хотел ходить еще тысячи. Он удивительным образом напоминал запруженный ручей, чьи воды, наконец снеся опостылевшую преграду, с силой устремляются по своему родному руслу. Казалось, молодого Взывающего совершенно не беспокоил тот факт, что с первых же шагов он повел сопровождавших его Рослых в неизведанную часть Запретного леса, в которой не бывал не то что никто из них – но и вообще никто из живущих. Он шел, почти летел, сворачивал, казалось, совершенно не задумываясь, то в одну, то в другую сторону – и только что не смеялся от восторга.

«Это этот-то медленно ходит?!» – подумалось Туру, который вместе с товарищами замыкал шествие. Нет, для молодых охотников такой темп был вполне приемлем – надо было бы, так и быстрее пошли бы, – но от неуклюжего замухрышки они такого не ожидали.

– Ты дорогу назад-то запомнил?.. – в голосе Кима, однако, не было тревоги, скорее какая-то оторопь.

Тур подумал – и отрицательно покачал головой.

– Надо бы хоть зарубки делать, что ли?.. – предложил Шох. – Мало ли... Пока ведет – хорошо, но сколько идти еще неясно... Что, если по темноте назад добираться?..

Тур кивнул, признавая его правоту и мысленно упрекая себя за расхлябанность: и о чем, спрашивается, он думает?! Не иначе как чарам поддался – вот так бегать по Запредельному!

Рука охотника легла на рукоять охотничьего ножа – но тут шедший перед ним Рослый остановился так резко, что он чуть не врезался в его спину. То же произошло со всеми остальными. Мужчины замерли, затем поспешно расступились, кого-то пропуская – и Тур, не успев даже толком сообразить, что произошло, оказался нос к носу со Взывающим.

– Не обнажай оружие, сын вождя.

Какой властностью и силой веет от этого голоса – и как жалко дрожит его собственный:

– Я хотел сделать зарубку, чтобы найти дорогу обратно.

– Когда я шел за тобой в Путешествии – я следовал твоим правилам. Поступи теперь так же. Ты здесь гость. Не оскорбляй хозяев.

И Взывающий вернулся во главу колонны прежде, чем Тур успел что-либо ответить.

– А-а?.. – выдохнул Ким, когда они тронулись дальше.

И Тур подумал, что лучше и не скажешь.

Назад двигались медленнее.

Носилки, на которых покоилось тело Взывающего Анха, не давали развить скорость, тем более, что, согласно обычаям, нести их должны были самые заслуженные члены Рода. Молодежь таким статусом обладать не могла в принципе, и это приводило к тому, что самыми заслуженными были отнюдь не самые сильные, выносливые и быстрые.

Вождь Марух глубоко вздохнул, стараясь поудобнее перехватить толком не ошкуренную жердину, служившую основой и одновременно ручкой носилок. Вторая такая же уже с час больно натирала его ладонь, и все попытки как-либо это изменить не увенчались успехом. Пришлось смириться и все оставшиеся от таскания тяжестей силы направить на то, чтобы не показать боли и усталости. Нет, его, конечно, сразу бы сменили – и сделали бы это со всем возможным почтением. Румар вот идет рядом, заботливо отводя лезущие в лицо ветви кустарников – от предложения помощи его явно удерживало лишь опасение смертельно оскорбить старого товарища по оружию. Опасение, нужно сказать, весьма обоснованное: Марух скорее костьми бы лег в этом гиблом лесу, чем признал, что силы у него уже не молодые. Далеко не молодые. Оставалось надеяться, что Хойт – статный пожилой воин, который нес передний конец носилок, выдохнется первым. Или хотя бы на то, что Взывающий таки объявит привал. Молодым ведь тоже нужно отдыхать. Ведь нужно?..

Марух осторожно вытянул шею и выглянул из-за плеча шедшего впереди Хойта. Из молодежи в перед процессии переместился Ким, и по тому, как он любопытно крутил головой, казалось, во все стороны одновременно, и только что не прыгал от обилия новых впечатлений, было очевидно, что отдых ему если и понадобится, то очень не скоро.

Тур и Шох, как самые сильные из молодежи, замыкали шествие, и по тому, как мерно, почти лениво звучали их шаги за его спиной, становилось ясно, что бредут они едва ли не в половину своих возможностей.

Темноволосая же голова Кныша вообще если и мелькала где-то, то так далеко впереди, словно Взывающий вообще не относил себя к идущей за ним группе. Впрочем в последние полчаса и он несколько присмирел: пошел медленнее и словно бы с неохотой.

Взывающий! Срам да и только!

Марух скосил глаза на прикрытое куском кожи тело Анха, словно надеясь получить у того подтверждение своих мыслей. Естественно, не дождался, зато заговорил Румар.

– Что?

– Ничего, – буркнул Марух. – Идем незнамо где и куда. Заведет нас мальчишка...

– Ну, к родителю-то своему он нас вывел, – Румар чуть поежился, вспомнив, как, в очередной раз свернув, они оказались на небольшой поляне, посреди которой, раскинув руки в какой-то нелепой позе, лежало тело старого Взывающего. – И обратно выведет. Направление-то верное держим, я проверял... Странно все это, – добавил он после короткой паузы.

– Что странно? – Марух решил поддержать беседу, надеясь, что она отвлечет его от все усиливающейся ноющей боли в руках.

– Все, – Румар повел рукой, словно обозначая локализацию странностей. – Взывающий новый... То двух слов запомнить не мог, то по Запретному лесу бегает, как по родному селищу...

– А слов все равно связать не может, – мрачно хмыкнул Марух. – Взывающий! Думал, узоры намалевал – и готово!.. Глупый мальчишка!..

– Он старался, – примирительно прогудел Румар. – Будто ты никогда глупостей не делал.

Ну вот, и этот туда же! Словно все сговорились – идут хвостом за этим чучелом да еще и делают вид, что так и надо!

Спокойствие старого боевого товарища вызывало в Марухе немалое раздражение, смешанное с не меньшим недоумением. Ведь все очевидно: мальчишка, забывший вдохнуть силу в защитные узоры, не сможет быть достойным Взывающим – сколько бы он ни бегал по Запретному лесу и какие бы еще фокусы не откалывал. Это совершенно ясно – но никто, видится, не придает этому большого значения. Конечно, все в некотором напряжении, никто не понимает, что происходит – но катастрофы словно не замечают, хотя она уже под самым носом. Ослепли они, что ли? Околдовал он их?.. Ладно молодые – им покажи хоть раз что-то необычное – а в поведении нового Взывающего необычности было хоть отбавляй, – они рты-то и поразевают!.. Но Румар?! Хойт?! Все те, бок о бок с кем он провел всю свою жизнь, и уж кого никак нельзя было упрекнуть в легкомыслии?!.