Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 72

А раз так...

Ничего, кроме того, что есть в тебе самом, дитя... Ничего, кроме этого...

Тур резко подскочил на лежанке, чувствуя, как бешено колотится сердце. Во сне он злился на кого-то – злился страшно, неконтролируемо, так, как в жизни, наверное, просто бы не смог. Фоном сновидения проносились картины его неудачного поединка с Шохом, а также сцена с метанием копья – видится, именно за них он в ярости спрашивал со своего невидимого противника, все повторяя и повторяя один и тот же вопрос: «Что ты со мной сделал?!»

Противник, однако же оставался спокоен – как-то запредельно спокоен – и вся ярость Тура разбивалась о него, как волна с ревом разбивается о каменный утес, чтобы, вдоволь наярившись, утихнуть, покорно прильнув к его основанию... Так было и с ним, и в наступившей во сне тишине охотник и услышал беззвучные слова...

Судя по серому свету, льющемуся из-под опущенного полога, Лучезарная должна была вот-вот проснуться и явить себя смертным. Оставаться в хижине потому не было никакого смысла да и желания, и Тур, натянув рубаху из тонкой замши, доходившую до середины бедер и мельком взглянув на спящего Маруха, бесшумно выскользнул наружу. Еще вчера он надумал соорудить себе новый наконечник для копья и теперь тихо радовался своевременно нашедшемуся занятию: физическая работа, особенно тонкая и кропотливая, требующая полной концентрации внимания, всегда помогала ему привести в порядок мысли и чувства.

Устроившись у Общего костра, он принялся было возиться с заготовкой, когда за спиной раздались тихие шаги.

– Хорошего утра, Внемлющий, – поздоровался охотник, не оборачиваясь.

– Ты правда можешь узнать меня по шагам? – в голосе подошедшего Кныша сквозило удивление.

– Как сказать... В той стороне, откуда ты идешь, есть только твоя хижина, лекарская и хижина Фетхи. Значит и идти оттуда в этот час можешь либо ты, либо знахарка. А чтобы не различить ваши походки, надо быть глухим.

Кныш усмехнулся, затем указал на место возле Тура.

– Хорошо сделаю?

Охотник рассеянно кивнул, вновь принимаясь точить кусок кости, стараясь придать тому нужную форму. Говорить о чем-либо настроения не было, но шорох инструмента по заготовке заполнял собой тишину, так что молчание не казалось тягостным. Или это ему только с Внемлющим так уютно молчалось?..

«Ничего, кроме того, что есть в тебе самом»...

Будущий наконечник копья вздрогнул в ладони, выворачиваясь, и Тур по инерции едва не проехался точилом себе по пальцам.

– Вот мрак!..

– Все хорошо? – чуть обеспокоенно поинтересовался до тех пор молча сидевший рядом Кныш.

– Да... – охотник еще раз осмотрел свою ладонь. – Да. Спал неважно, и, наверное, руки еще не проснулись...

– Снилось что-то?

Вопрос прозвучал, казалось, совершенно естественно, но слух Тура, видимо, натренированный тягостными разговорами с родителем, тут же распознал знакомые напряженные интонации.

«Ну хоть ты-то в душу не лезь, пока не просят!..»

– Нет. Ничего, пустое. А ты... Ты что-то хотел или так просто?

Кныш помолчал, отведя глаза.

– Вообще-то хотел... – наконец нерешительно заговорил он. – Твой родитель говорил со мной насчет Летних Проводов... Про то, что нужен обряд и...

– Я знаю, как все проходит на Летних Проводах, – кивнул Тур. – И что?

– Ну... Ты говорил, что пойдешь со мной По-Ту-Сторону... – тихо ответил Кныш. – Я бы тебе не напоминал, но... Видится, я и правда не смогу пойти туда один.

Тур, оторвавшись от заготовки, окинул его понимающим взглядом.

– Допекло, да?

Тот кивнул.

– Ну пошли тогда, – Тур отложил наконечник, поднялся на ноги.

– Сейчас?

– А когда ты хотел?

Кныш замялся.

– На самом деле, я не думал, что ты так просто встанешь и пойдешь.

– А чего ждать-то? Ветер переменится уже в ближайшие восходы. Если уж прибить твоего кабана, так сейчас. Словом, догоняй давай.

Он повернулся и быстро зашагал к тропинке, выводящей к Белой границе.

– Ты хорошо сделал, что решился, не тянул долго, – снова заговорил он, когда Внемлющий, догнав его, подстроился под его скорость. – На настоящей охоте нельзя долго думать, сомневаться там... Видишь момент – бей. И в глаза зверю смотреть нельзя. Он от этого бесится, а твое сердце только больше дрожит, и ты... Ого!..

Он резко остановился, не дойдя нескольких шагов до белых камней.

Кныш, чувствуя, как сердце начинает колотиться где-то в районе горла, поднял глаза на Запретный лес.

В целом, ничего особенного не увидел. Лес, как впрочем и многократно до этого, не стал скрывать свою истинную природу – правда, именно таким Кныш, пожалуй, его еще не видел. Гораздо более странно было другое...

– Ты что... Видишь что-то? – запинаясь, уточнил он у Тура.

– Не то что бы именно вижу... – в голосе охотника звучало удивление и какая-то задумчивость, словно ему было сложно подобрать слова, чтобы описать собственные ощущения. – Но... Теперь мне, наверное, ясно, почему этот лес называют Запретным...

Кныш решительно тронул его за плечо.

– Если твое сердце дрожит – не ходи, – негромко, но твердо произнес он. – Я плохо сделал, что позвал тебя. Ты теперь и сам видишь: там не место смертным. Я забыл об этом... Точнее, сделал вид, что забыл, думал спрятаться за тебя. Но это не твоя ноша.

Взгляд охотника ясно говорил о том, что он думает насчет таких предложений – но озвучить он решил все же нечто более важное.

– Я не сказал бы, что оно дрожит... – задумчиво, словно прислушиваясь к самому себе, ответил он. – Я не чувствую никакой угрозы. Лес, он... Он странный... Живой как будто. Будто дышит... И настроение у него такое... Будто напряжен он... Ну... Ну как мы когда-то, перед Большим путешествием – каждый хочет лицом в грязь не ударить...

Внемлющий еще раз окинул взглядом опушку Запретного леса – и не мог не признать, что в целом описание Тура под то, что увидел он сам, подходило. Неужели...

– Ты что, всегда так видишь? – прервал его мысль голос Тура.

– Впервые – когда мы ходили за телом моего родителя. С тех пор – да, почти всегда. Ну, то есть иногда и по-другому, совсем по-другому... – он вздрогнул, вспоминая черные расплывчатые пятна из своих снов. – Да и лес тоже... В разном настроении бывает. Но как просто обычный лес – нет, почти никогда не вижу.

– Чудно... – протянул охотник, делая несколько шагов вперед и оказываясь почти вплотную к белым камням. – Ладно, пошли, на месте разберемся, какое там у кого настроение.

– Ты точно не... – начал было Кныш – но Тур был уже По-Ту-Сторону.

====== Глава 25 ======

...И взглянул Предвечный на Избранницу свою – и понял, что она хороша для него. Была же Избранница чернолика и пуста, и не было дыхания в груди ее...

...И сошли мы к ней, как повелел нам Предвечный, с тем, чтобы принести ей каждый тот дар, что был хорош ему самому...

...И приняла наши дары Нареченная, и радовалась им, ибо в каждом даре видела она отражение дум Предвечного о ней...

...И однако же этого было мало...

...Завершив труды свои, увидели мы, что, хоть каждый из наших даров был хорош – чего-то не доставало им, и не была Избранница готова предстать перед тем, чьи думы устремлялись к ней...

...Узрел это и Предвечный – и по слову его сошли к Черноликой те, кто глубже и полнее всех нас смог понять замысел его...

...Порождением сокровеннейших дум Всемогущего были они, и ближе других предстояли сердцу его...

...И закончили Глядящие Вглубь творение, – и в благоговении замерли мы перед ними, ибо теперь каждый наш дар занял место свое – и раскрылось от этого все лучшее, что в нем было...

...И возрадовался Предвечный деяниям Тех-Кто-Предстоял ему, ибо воплотили они глубины замысла его...

...И сошел он к Избраннице своей, и возлег с ней, и отвратили мы лики наши от них, оставляя тайну их нетронутой, ибо кто мы, чтобы смотреть, как зачинается мир?..

...Видели мы лишь рождение его – и был этот мир не один, – а великое множество, и каждый из них был даром Нареченной тому, кто вдохнул в нее жизнь...