Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 8

Ведя избранницу к хижине, Тур заметил тощую тень, мелькнувшую где-то в стороне, и ощутил, что восстановленное было с таким трудом душевное равновесие снова пошло прахом. Как бы он ни притворялся, что все осталось как раньше – на самом деле мир изменился для него в ту ночь – и вернуть его на круги своя Тур уже не сможет, как не сможет и вычеркнуть из памяти наполненную странными тенями равнину и фигуру, своим светом разгонявшую древний мрак.

... Он взял ее жестко и зло, скупясь на ласки, стремясь не столько утолить похоть, сколько выбить из головы все воспоминания о Пустоши. Все знания о ней. Выбить. Выбить. Выбить.

Анхэ жалко скулила, пытаясь отстраниться, вывернуться из каменного захвата жестких пальцев, до синяков впивающихся в ее бедра – но он не слышал ее. Не слышал ничего, кроме засевших в памяти и уже совершенно истерзавших его бессмысленных безголосых слов: «Создай себя. Ты только начал».

Комментарий к Глава 7 * Кроманьонцы оставили после себя немало свидетельств культуры. Именно с ними связано появление

первых музыкальных инструментов. Например, вот таких флейт из полых костей животных

http://polit.ru/media/photolib/2013/12/02/thumbs/ps_oldest_flutes.jpg.814×610_q85.jpg

Обратите внимание на 7 нот в гамме, и наличие до-диеза в одной из флейт. Молодцы ребята, музыкальные!)

Украшения. Делались из камешков, ракушек, дерева и всяческого подручного материала. Нашел

несколько примеров http://evolv.ho.ua/Books/Klix/img/image108.jpg и здесь

http://ic.pics.livejournal.com/vintage_dream_s/68698748/404823/404823_900.jpg

====== Глава 8 ======

– Тур, пойди посмотреть! – Шох тронул друга за плечо.

Лето сменилось зимой, и теперь они оба, как и все другие обитатели селища, были одеты в безрукавки из пушистого меха, доходящие до середины бедер. К одежде крепились всевозможные украшения, которыми щедро одаривали молодых людей девушки. У Тура их скопилось уже десятка полтора, однако и у широкоплечего охотника было не намного меньше.

– Раньше не было, – мимоходом заметил Шох, указывая на затейливый брелок из камешков и речных ракушек, украшавший правое плечо друга.

– Руа, – пояснил тот, ухмыльнувшись.

Брови Шоха взлетели вверх.

– Она не с Ерохом?

– С Ерохом, – похабно-довольная ухмылка Тура придала фразе исключительно пошлый оттенок, который его приятель не мог не истолковать в нужном русле.

– Что – она, и Ерох, и ты?..

Тур многозначительно кивнул, направляясь вслед за другом к Ближнему лесу.

– А я?! – в голосе Шоха слышалось возмущение, но Туру было очевидно, что он не сердится на самом деле.

– Ты был занят, – молодой охотник закатил глаза и весьма похоже изобразил женский стон. – Кто?

– Анхэ. Ты не был с ней ласков в тот раз, – в голосе Шоха звучало легкое удивление. – Она не хороша для тебя?

– Хороша, – Тур помрачнел, вспомнив ту ночь злого безумия – и причину, приведшую к ней. Махнул рукой, прекращая неприятный разговор.

– На что смотреть?

Они вышли к небольшой речушке, протекавшей по лесу. Между ее берегом и деревьями оставалась небольшая открытая площадка, которую Шох приспособил под какие-то свои нужды. На краю площадки стоял куль из веток, обтянутый бычьей шкурой.

– Это?.. – непонимающе уточнил Тур.

– Смотри!

Шох отошел на противоположный от куля край полянки и извлек из зарослей кустов свое копье. Вслед за ним показалась какая-то странная конструкция, напоминающая выдолбленный в толстой палке желоб с крючком на одном конце*.

Закрепив копье, в древко которого зачем-то добавились птичьи перья, в желобе с помощью крючка, Шох коротко размахнулся, метнув оружие в куль-мишень. Разорванный воздух свистнул, наконечник и часть древка исчезли в «быке». Тур заинтересованно хмыкнул, а Шох, со свойственной всем энтузиастам резвостью поспешил к мишени.

– Смотри! – воскликнул он, не вынимая оружия. – Как глубоко! Рукой так не бросишь!

Тур подошел, заинтересованно исследовал быка, пожал плечами. Шох, не замечая скептицизма своего зрителя, воодушевленно продолжил:

– Теперь вдаль!

Он вытащил копье из мишени, снова водрузил его на желоб и замахнулся – на сей раз не от локтя, а прямой рукой от плеча. Замах вышел отличный – но в момент толчка крючок от желоба оторвался, и копье, не получив должного импульса, шмякнулось на землю, по пути огрев своего владельца древком по голове. Его приятель поспешил на помощь, а убедившись, что друг не пострадал, захохотал в голос.

– Сильная спина и руки, Шох, – сказал он, отдышавшись. – А не палка с крюком. Смотри.

Он подхватил копье друга, и, коротко размахнувшись, вогнал его в мишень. Шох, мрачный, как туча, поспешил проверить: копье и без палки вошло так же глубоко как и у него самого. Тур опять оказался прав... Шох упрямо сжал челюсти.

Но так будет не всегда!

Вернувшись в селище, друзья отправились прямиком к неприметной хижине, стоявшей немного в стороне от других. Из нее доносился детский смех и женские голоса. Место удара у виска Шоха продолжало багроветь и расплываться, стоило что-то с этим сделать.

– Что? – мужчин на пороге встретила полноправная владычица хижины – старуха** Фетха, знахарка.

Шох молча указал на ранение. Собравшиеся в хижине молодые, до того перебиравшие травы, притихли и подошли поближе. Среди них была и Анхэ. Когда она оказалась рядом с Туром, тот слегка огладил ее по бедрам. Девица мгновение словно колебалась, видимо, не доверяя проявленной ласке после той первой ночи – однако затем, видимо, приняв какое-то решение, более чем откровенно потерлась о пушистую безрукавку охотника грудью. Тот довольно ухмыльнулся: путь свободен, на вечер и ночь у него есть отличное занятие. Может, позвать и Шоха?.. Болезненное шипение, раздавшееся со стороны пациента, однако, убедило его этого не делать. Может быть, в другой раз. Может быть.

Замечтавшись, Тур не сразу обратил внимание на какую-то возню за своей спиной – и немедленно поплатился за утрату бдительности: его ноги и ягодицы оказались окаченными ледяной водой. Ощущение, особенно учитывая легкий морозец, более чем неприятное. Он в ярости обернулся – и уперся в полный ужаса взгляд Кныша, странно склонившегося и держащего в руке полупустую деревянную колоду с водой.

Разум подсказывал верное объяснение ситуации: неуклюжий замухрышка, видимо, ходил за водой, а возвращаясь, поскользнулся на вытоптанном до блеска снегу у входа в хижину знахарки. Колода для него оказалась слишком тяжелой, потянула его вперед и... Случилось то, что случилось. Бывает. Никто не виноват – и если бы это был кто-то другой – Тур это осознал бы. Но при виде Кныша все доводы разума ухнули в кипящий кратер бешенства.

Удар отбросил незадачливого помощника знахарки на несколько шагов. Тяжело приложившись спиной о снег, он так и остался лежать, нелепо широко раскинув руки и лишь слегка мотая головой, словно потеряв ориентацию в пространстве.

Молодые ахнули, Фетха гневно вскрикнула – а сам охотник пришел в себя лишь после того, как сильные руки обхватили его за плечи и ощутимо встряхнули. Пелена ярости исчезала, и он увидел перед собой Шоха.

– Ты плохо поступил, – сказал тот. – Идем.

Тур позволил себя увести, по пути заметив, что над его жертвой уже склонилась знахарка.

– Выживет? – спросил он у Шоха. Голос противно скрипел, горло пересохло.

Друг мрачно пожал плечами.

– В грудь, – ответил он. – В голову – и ты бы убил его. Но этому может и в грудь хватить.

Тур опустил голову. Он весьма редко ощущал себя виноватым – и теперь это новое для него чувство крайне ему не понравилось.

– Ты ударил ни за что, – между тем продолжил Шох. – Ты не хорош к нему. Он слабый, но выживает как может: мужская работа ему не по силам, зато Фетхе он помогает, и он хорош для нее. Что он тебе сделал?

Кроме того, что из-за него весь мир Тура встал на уши? Ничего, пожалуй.

Дело было даже, пожалуй, не в самом Кныше. Если бы охотник увидел лишь его преображение – он бы еще как-то смог это пережить. Сложно было бы, конечно, совместить в голове образы худосочного пугала, неспособного удержать в руке боевой топор – и юного стройного колдуна, чья сила настолько превосходила все, виденное им раньше, что ее просто не с чем было сравнить. Но пока это касалось только Кныша, охотник бы смирился. Покоя не давало другое: ведь и сам он, Тур, видел, как изменилась вдруг Пустошь, слышал странные мерные удары – будто бы билось исполинское сердце, наблюдал, как мечутся по бескрайней равнине бесплотные тени... Сын Взывающего тут был уже ни при чем – ведь не он наслал на охотника это видение. Как и все его соплеменники, Тур был приучен испытывать суеверный ужас перед потусторонним, доступ куда открывался лишь немногим – и потому понимал: увидев что-то подобное, он уже никогда не станет собой прежним, тем, кто просто жил и ни о чем невероятном не задумывался, целиком, как и все, полагаясь в этих вопросах на Взывающего. Так кто же он теперь?..