Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 9

Найди себя.

Эти слова буквально истерзали его за прошедшие полкруговорота. Он пытался забыть их, не замечать, игнорировать этот безмолвный то ли приказ, то ли совет – но все без толку. Слова возвращались вновь и вновь, вынуждая задумываться, искать причины и объяснения своим поступкам, словам и чувствам. Почему, например, он ударил сейчас сына Взывающего? О-о, мрак, да потому что уже извелся весь за эти восходы – а выместить злость и усталость было не на ком! О таком даже не расскажешь никому!

Остальные участники Путешествия на его осторожные расспросы лишь с удивлением ответили, что они с Кнышем очень скоро вернулись в лагерь. Кныш остался дежурить, а сам он лег спать. Ничего необычного. На Пустоши? А что на Пустоши. Темень да и все. Ночь прошла спокойно.

Спокойно, как же! За исключением того, что никакого возвращения на стоянку он не помнил, а проснувшись утром, вообще не мог сообразить, на каком он свете и не привиделась ли ему вся эта фантасмагория. Еще и замухрышка, мрак его побери, вел себя просто до отвращения примерно: больше не терялся, в неприятности и сам не попадал и других не втягивал, в лагере по мере сил помогал – и все это с таким невинно-непроницаемым лицом, что непонятно было – то ли так умело притворялся, то ли и правда ничего не было...

Эта дилемма – привиделось или вправду произошло, – было вторым, что доводило Тура до исступления, лишая возможности поговорить об увиденном даже с Кнышем: а вдруг и вправду все показалось, и не было ничего, кроме яркого сна и разыгравшегося воображения? Ведь не пристанешь же к сыну Взывающего с вопросами вроде «А ты умеешь светиться, как Светлоликий?»

Не придумав ничего лучшего, он по возвращении начал приглядываться к Кнышу, надеясь, что, если выяснит правду о нем – сможет узнать ее и о себе. Приглядываться настолько пристально, что это стало почти наваждением. Каждый взгляд. Жест. Слово. Все подвергалось тщательному анализу, выматывающему хуже тренировок, потешных боев и охоты вместе взятых. И хорошо бы, если бы никаких странностей не обнаруживалось – тогда Тур, возможно, и бросил бы дурную затею. Но именно тогда, когда он охладевал к своим изысканиям, треклятый замухрышка, как назло, подбрасывал ему пищу для размышлений. Мягкий и задумчивый – а не затравленный – взгляд. Тонкое благородное лицо, не искаженное гримасой страха. Расправленные, а не согбенные плечи... Неожиданно грациозное движение – среди тысяч нелепых и неуклюжих... Эти мелочи, говорящие о наличии в невзрачном соплеменнике двойного дна, в то же время бесили своей мимолетностью и неочевидностью. Едва заметив что-то необычное, Тур был совершенно уверен в том, что видел – но уже чуть позже снова начинал терзаться сомнениями – показалось-не показалось, случайность или нет?..

На разговор с сыном Взывающего он так и не решился, просто не представляя, как его начать. Ведь если волшебная мощь того ему не привиделась, то выходило, что и Тур, и все племя, включая Взывающего Анха, должно в ногах у замухрышки валяться, задабривая и умоляя оберегать селище и защищать его от гнева духов. С другой стороны – а если почудилось?..

Ну а после того, что сейчас случилось, неясно, как и вообще теперь с ним о чем-либо говорить...

– Что будешь делать? – голос Шоха вернул его к реальности.

Тур, не отвечая, пожал плечами и поплелся в свою хижину.

Комментарий к Глава 8 * Штука, которую изобрел Шох, называется копьеметалка. Изобрели ее действительно кроманьонцы. Суть

в том, что благодаря палке увеличивается замах, копье летит дальше, а благодаря перьям в древке —

точнее, чем брошенное просто рукой. Здесь https://www.youtube.com/watch?v=MhBaU5PcddE небольшое

видео на тему. А здесь

https://pp.vk.me/c312518/v312518811/3195/xGKFTLmtit0.jpg и здесь

http://cdn.fishki.net/upload/post/201512/06/1765340/tn/1411878141285.jpg

пара картинок.

При кроманьонцах произошла так называемая “революция бабушек”. Связана она была с увеличившейся

средней продолжительностью жизни. Неандертальцы жили в среднем 25 лет, рожали примерно в 15, и,

соответственно, не успевали застать своих внуков. Кроманьонцы жили в среднем 40 лет, рожая примерно

в 17. Пожилые женщины присматривали за детьми, занимались посильной работой, например, были и

знахарками, как наша героиня.

====== Глава 9 ======

Свое мнение о невозможности поговорить с сыном Взывающего Тур радикально изменил этим же вечером, когда выяснилось, что из-за мрачных мыслей он остается совершенно равнодушным к прелестям пришедшей Анхэ. Это было уж слишком! Терзаться внутри – одно дело, но ославиться в столь важной сфере было не только непереносимо унизительно, но и небезопасно для его будущего: кто из Рода захочет видеть своим вождем Рослого, неспособного быть с женщиной?!.

Эта мысль отвлекла его от переживаний – ровно настолько, чтобы вторая ночь с ним понравилась посетительнице гораздо больше первой. Когда же довольная пассия удалилась, Тур, который, раз приняв решение, реализацию его не откладывал, пошел по селищу в поисках Кныша.

Он мало представлял, что и как скажет. На самом деле, он даже не продумал, что будет делать, если его собеседник будет не один. Ведь при нем вполне могла остаться дежурить Фетха или кто-то из молодых. Не вести же этот разговор при них. Но Тур предпочитал не думать, а искать.

Ему повезло. Кныш обнаружился в одиночестве в хижине, которую делил с родителем. Взывающий Анх еще на закате отправился в Ближний лес приносить жертвы духам зимы.

В середине хижины на полу был сложен очаг, угли в котором тлели еще достаточно ярко, чтобы создавать полумрак. Дым, уходящий через отверстие в крыше, все равно ел глаза – но в целом вошедший Тур счел обстановку для беседы вполне благоприятной.

Больной лежал у очага, укрытый одеялом из шкур росомахи, ее мех был самым теплым.

Появление сына вождя, видимо, вырвало его из дремоты, и он неловко приподнялся.

– Я плохо сделал, что ударил тебя, – с порога начал Тур, словно опасаясь, что его выставят вон, так и не дав ничего сказать. – Я не хотел тебе навредить.

Он приложил к груди сжатый кулак в знак извинения. Кныш в ответ продемонстрировал раскрытые ладони, показывая, что не держит зла.

– И еще я поговорить, – на одном дыхании выпалил Тур, будто стремясь как можно скорее перейти некий Рубикон, за которым разговор станет уже неизбежным.

Кныш, казалось, ничуть не удивившись этому заявлению, сел на своем ложе, обняв колени руками, и знаком пригласил Тура занять место напротив. Тот последовал приглашающему жесту, догадываясь, что сын Взывающего знает, о чем пойдет речь.

– Тогда на Пустоши... – начал сын вождя. – После того, что я увидел... Я будто... Чувствую себя, как... Словно... – он замолк, не в силах подобрать слова.

– Будто твой мир перевернулся.

– Именно! – с облегчением подтвердил охотник, удивляясь неожиданной проницательности собеседника: от него не укрылось, что в своей последней реплике Кныш не спрашивал, а утверждал. – Я не знаю, что именно я видел, как это назвать и что все это означало. Но после этого все и вправду встало с ног на голову, и я ощущаю себя последним потерянным... А временами и веду себя так же.

– Знакомо, – грустно усмехнулся сын Взывающего.

Тур поднял голову и пристально взглянул ему прямо в глаза.

– Мне нужны ответы, Кныш, – твердо сказал он. – Я долго пытался заставить себя все это забыть. Когда не смог – пытался решить, могу ли об этом не спрашивать... Но увидел, что долго так не выдержу. Чем больше восходов проходит – тем мне хуже. Я чувствую, что еще разы-разы* пожалею, что влез во все это – но без ответов мне и правда легче разбить башку о камень.

Кныш долго молчал, пристально глядя на него и словно пытаясь понять, можно ли ему доверять. Затем медленно проговорил:

– У меня нет всех ответов, сын вождя. А те, что есть – не думал, что когда-то кому-то о них расскажу. Но ты прав: после того, что ты увидел, без ответов жить и правда невозможно.