Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия - Страница 108

На чёрном бархате ослепительно сверкнули фамильные бриллианты Куташевых. Застегнув на шее жены колье, Николай провёл ладонями по почти обнажённым плечам.

— Вечер нынче обещает быть прохладным, — тихо заметил он, — накиньте что-нибудь на плечи.

В его интонациях Марья не услышала заботы, скорее раздражение.

— Отчего вы вдруг так озаботились моим здоровьем? — насмешливо улыбнулась она ему в ответ через отражение в зеркале.

— Просто помните, о чём я вам говорил однажды, — парировал Куташев. — И не теряйте головы, — добавил он.

— По-вашему, я только и думаю о том, как бы побыстрее закрутить интрижку с кем-нибудь?

— Не знаю, о чём вы думали, выбирая это платье, но явно не о том, дабы произвести впечатление скромницы.

— Полно, Nicolas, — усмехнулась Марья. — Не вы ли говорили, что вам нет до меня никакого дела?

Куташев задумчиво обвёл взглядом пару, отражавшуюся в зеркале перед ним:

— Я ведь и передумать могу, ma cherie, — провёл он ладонями по тонким рукам жены. — Но нам пора, ежели мы не хотим быть в числе опоздавших.

Подхватив со спинки кресла тонкую шёлковую шаль в тон платью, Марья набросила её на плечи и опёрлась на предложенную супругом руку. Софья уже ожидала брата и его жену в вестибюле. Бросив один только взгляд на свою невестку, княжна едва заметно вздохнула. Никогда ей не тягаться с Марьей Филипповной. Ещё две седмицы назад княгиня на приведение походила, а нынче глаз не отвести. До самой дачи Анненковых супруги хранили молчание, каждый думая о своём. Вопреки страхам Марьи, Ирина Александровна встретила её радушно, как в прежние добрые времена. Целуя подругу в щёку, княгиня Анненкова совершенно искренне выразила своё восхищение её роскошным туалетом.

— Мари, ты затмишь нынче всех, — хихикнула Ирэн, взяв подругу под руку и провожая в сад, где уже были расставлены стулья. — Боже, как же давно мы не виделись! — продолжала она говорить, словно и не было про меж них никакой размолвки. — Борис пригласил цыганский хор! О, как они поют. У меня мурашки по всему телу бегут, когда я их слушаю, — делилась своими впечатлениями княгиня Анненкова.

Но, несмотря на радушную болтовню подруги и её совершенно счастливый вид, Марья отметила, что та чем-то сильно взволнована. Как оказалась, поводов для волнения у княгини Ирины было предостаточно. И один из этих поводов предстал перед Марьей уже спустя четверть часа. Многих гостей четы Анненковых Марья хорошо знала по прошлым столичным сезонам, довольно скоро почувствовала себя совершено раскованно и в своей стихии, но вот к встрече с графом Ефимовским оказалась не готова.

Андрей поприветствовал сначала хозяйку дома, а затем повернулся к Марье:

— Марья Филипповна, счастлив видеть вас в добром здравии, — поднёс он к губам безвольно поникшую кисть княгини Куташевой.

— Я рада встрече, Andre, — выдавила Марья.

— О, простите меня ради Бога, мне надобно отлучиться ненадолго, — извинилась Ирина и исчезла в сгущающихся сумерках, оставив Марью и Андрея наедине.

Где-то за спиной княгини Куташевой прислуга зажигала фонари, развешанные по всему саду, а она не могла поднять головы и взглянуть в глаза того, кто стоял перед ней.

Андрей не сводил глаз с Марьи Филипповны с того самого момента, как только она ступила в сад. Ефимовский каждым нервом ощущал её присутствие.

— Ирэн, склонился он к уху хозяйки дома, — прошу вас, мне надобно лишь несколько минут наедине с ней.

Ирина тяжело вздохнула, неодобрительно покачала головой и устремилась встречать гостей. Андрей неотрывно следил глазами за княгиней Анненковой, вот она приблизилась к Николаю с Марьей, кокетливо улыбнулась Куташеву, протягивая руку для поцелуя, склонилась к щеке Марьи Филипповны, что-то прошептав той на ухо, подхватила её под руку и углубилась в сад.

У него была заготовлена целая обвинительная речь, но оказавшись один на один с той, что лишила покоя и сна, Андрей тотчас позабыл все обличающие, гневные слова, что намеревался сказать. Молчание, повисшее промеж них, было тягостным, как никогда. Только шелест листьев в кронах над головой, да отдалённый звук, настраиваемой скрипки, нарушали тишину. Плавно кружась в воздухе, на землю посыпались пожелтевшие листья, предвещая скорый приход осени.

— Отчего вы не ответили на моё письмо? — тихо осведомился Андрей, первым нарушив тишину.

Марья, по-прежнему не осмеливаясь поднять головы, заметила, как сжались в кулаки его длинные пальцы в белых замшевых перчатках. Она попыталась глубоко вдохнуть, дабы унять волнение, но затянутый сверх всякой меры корсет больно впился в рёбра.

— Я не получала вашего письма, Andre, — выдохнула она, глядя себе под ноги.

— Впрочем, нынче это совершенно не важно, — отозвался Ефимовский. — Вы сделали свой выбор.

— У меня не было выбора, Андрей Петрович, — наконец, осмелилась посмотреть в глаза своему vis-à-vis Марья.

В сумерках она не могла разглядеть выражение его лица, видела лишь, как дёрнулся уголок рта в кривой усмешке.

— Пытаетесь сказать, что вас силком под венец тащили, — не сдержал сарказма Андрей.

— Именно, — не раздумывая ни минуты, ответила Марья.

— Я слышал другое, — глядя в сторону, сквозь зубы процедил Андрей. — Вы ловко расставили силки, и поймали дичь, на которую охотились.

— Andre, — Марья привстала на носочки и, торопливо сдёрнув перчатку, ладонью провела по его щеке, — поглядите на меня, Andre.

Ефимовский перехватил её запястье и больно сжал в своей ладони.

— Видит Бог, мне не надобно было искать с вами встречи, — прошипел Андрей, — отпуская её руку.

— Я люблю вас, — сморгнув слёзы, застившие взгляд, всхлипнула Марья. — Вы не верите мне, я знаю.

— Верю или не верю, какое теперь это имеет значение? — смягчился тон Ефимовского. — Вы замужем, Мари. Замужем за человеком, которого я всегда считал своим другом.

— Простите меня, ежели бы я не ослушалась вас тогда в Веденском, ныне бы всё было по-другому, — прерывающимся от слёз шёпотом, произнесла Марья.

— Мари! — послышался голос княгини Анненковой, предупредившей о своём возвращении, — идём, всё готово.

— Мне лучше уйти, — едва ощутимо коснулся Андрей её плеча, поправляя соскользнувшую шаль.

— Когда я увижу вас? — шагнула вслед за ним Марья, поборов в себе желание ухватиться за рукав его мундира.

— Это не самая разумная мысль, — отозвался Ефимовский.

По его тону Марья угадала, что Андрей улыбается.

— Когда вы рядом, разум отказывает мне, — прошептала княгиня Куташева ему вослед.

Закрыв лицо ладонями, она застыла посреди дорожки. Шорох шёлка, тонкий аромат духов и, наконец, лёгкое прикосновение к плечу, заставили очнуться от горестных мыслей.

— Прости меня, — похлопала её по плечу Ирина. — Я знаю, что не должна вмешиваться, но не смогла ему отказать. Меня не покидает ощущение, что ты не всё мне рассказала зимой.

Марья всхлипнула раз другой, и, не сдержавшись, разрыдалась в объятьях княгини Анненковой.

— Ну, полно, полно, Маша, не ко времени, — достала из ридикюля платок Ирина и принялась вытирать слёзы с лица подруги. — Коли бы знала, что тем кончиться, не стала бы помогать ему. Идём, — потянула она её за собой.

Остановившись под фонарём, княгиня Анненкова окинула критичным взглядом лицо подруги, и сочла, что вечерним сумеркам вполне по силам скрыть следы недавних слёз. На лужайке перед домом было довольно шумно. Гости рассаживались на стульях, слышался тихий смех, приглушённые разговоры, но всё смолкло, как только в центр круга вышла небольшая группа цыган. Смуглый кудрявый юноша, вскинул на плечо скрипку, провёл смычком по струнам, извлекая из инструмента плачущие звуки, следом вступила гитара, пронзая темноту летней ночи надрывным перебором, а затем вперёд вышла цыганка, в которой Марья тотчас узнала ночную гостью своего супруга. Девушка запела, глубокий чарующий голос певицы мелодичными переливами окутал слушателей. Он то взлетал вверх, почти замирая, то вновь обрушивался на собравшихся всей своей мощью. Цыганка пела на родном языке, и хоть невозможно было понять слов, в самой мелодии звучала такая безысходная тоска и грусть, что невольно сжималось сердце.