Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия - Страница 112

— Мари, — улыбаясь и широко раскинув руки, Сергей вошёл в гостиную. — Боже! Как же я рад! Мне сказали, тебе нездоровится, когда я справлялся о тебе в последний раз, — обеспокоенно оглядывая сестру, заговорил Ракитин.

— Нынче я чувствую себя превосходно, — целуя брата в щёку, ответила Марья.

После холодного приёма невестки, тёплые сердечные объятья и слова Сержа были ей, что бальзам на душу.

— Я надеюсь, ты отобедаешь с нами? — предложил сестре руку Ракитин.

Спохватившись, Сергей Филиппович обернулся к супруге, но Наталья, будто не заметила его взгляда и, обогнув брата с сестрой, прошла вперёд.

— Вы часом не повздорили? — тихо осведомился Серж, провожая глазами жену.

— Ну, что ты, Серёжа, — мягко улыбнулась Марья. — Разве на есть что делить с Натали?

— Да-да, — вздохнул Ракитин. — Много воды уж утекло, оставим прошлое в покое.

— Отчего ты не бываешь у нас? — опустила глаза в пол Марья.

— Право, не знаю, как ответить. Мне показалось, я — нежеланный гость в доме князя Куташева, — нахмурился Сергей. — Я всё же надеюсь, ты счастлива с ним?

— Николай Васильевич — заботливый супруг, Серёжа, — уклончиво ответила Марья.

Лакей распахнул перед господами двери в столовую. Отодвинув стул для жены, Серж поспешил оказать ту же услугу сестре. Подали щи с капустным пирогом. Взяв в руки ложку, Наталья тотчас отложила её. Лицо madame Ракитиной заметно побледнело.

— Прошу меня извинить, — поднялась она из-за стола и спешно покинула столовую.

Марья улыбнулась, окинув брата многозначительным взглядом.

— Не могу не думать о том, — тихо отозвался Сергей и отодвинул тарелку.

Довольно было одного взгляда на несчастное выражение его лица, дабы угадать, какие мысли тревожат его нынче.

— В смерти Бетси нет твоей вины, — поднялась Марья со стула и остановилась за спиной брата, положив ладони ему на плечи. — На всё воля Божья, Серёжа.

— Знаю, — вздохнул Ракитин, — но как подумаю о том, так сердце заходится. Не надобно было мне жениться другой раз.

— Глупости, — похлопала его по плечу Марья.

Сергей поймал руку сестры и поцеловал тыльную сторону ладони:

— Ну, говори, зачем приехала? — усмехнулся он.

Марья вернулась на место и, вздохнув, вновь села на стул.

— Вчера мы были у Анненковых, — начала она.

— И? — вопросительно изогнул бровь Ракитин.

— Я виделась с Ефимовским, — чуть слышно отозвалась княгиня Куташева.

— Мари, право слово, ты совершаешь ошибку. Я знаю, какие чувства ты питала к нему, но нынче ему нет места в твоей жизни! — вскинулся Сергей.

Марья Филипповна подняла руку, призывая брата к молчанию.

— Всё это так, Серж, но дай мне сказать.

— Говори? — вздохнул Ракитин.

— Андрей Петрович говорил, что писал ко мне.

Сергей отвёл взгляд, уставившись в окно.

— Ты знал, — ошеломлённо продолжила Марья.

— Письмо было, — сдался Сергей. — Его доставили на следующий день после твоего венчания с Куташевым.

— Где оно? — побледнела Марья. — Ты прочёл его?

Сергей Филиппович молча поднялся из-за стола и вышел из столовой. Вернулся он спустя четверть часа. Положив запечатанный конверт по правую руку от Марьи, он вновь сел на своё место. Более не глядя на сестру, Ракитин вернулся к трапезе. Ощущая полнейшее отсутствие аппетита, Марья не могла отвести взгляда от злополучного конверта. Сдавшись, она отложила ложку, отодвинула тарелку и потянулась к письму.

Жадно вчитываясь в аккуратные строки, написанные рукой Андрея, она не замечала, что брат украдкой наблюдает за ней. Все эмоции тотчас отражались на её лице, оно то светилось радостью, то вдруг омрачалось хмурыми складками на лбу.

— Я должна с ним увидеться, — подняла голову Марья, закончив чтение.

— Маша, да в своём ли ты уме?! — не сдержался Ракитин. — Забудь о том, в этом деле я тебе не помощник.

— Серж, прошу, — умоляюще взглянула она на брата.

— Нет! — отрезал Сергей. — Ты — мужняя жена, не пристало тебе…

— Я люблю его, — выдохнула Марья, перебив Ракитина. — Я никого никогда так не любила. Я умру без него, — всхлипнула она.

— Глупости! — раздражённо повёл плечом Сергей. — Соколинского ты тоже любила.

Марья побледнела, слова брата, брошенные в горячности спора, достигли цели, больно ударив в самое сердце. Ни слова более не говоря, она поднялась из-за стола и направилась к выходу.

— Да, что же это, чёрт возьми! — вспылил Сергей Филиппович, настигнув сестру у порога.

Не обращая внимания на оторопевшую прислугу, Сергей втолкнул Марью обратно в столовую и захлопнул дверь перед носом любопытного лакея.

— Одумайся, прошу тебя! — встряхнул он её за плечи. — Ничего нельзя вернуть. Желаешь сделать его своим любовником?!

— Я не знаю, Серж, — всхлипнула Марья раз, другой и, спрятав лицо у него на груди, разрыдалась.

— Полно, Маша, — Ракитин рассеянно погладил её по голове. — Всё проходит, — шептал он, желая её утешить, но она только горше плакала, цепляясь за рукава его мундира.

— Я надеялась, ты поймёшь меня, — судорожно вздыхая, прошептала она. — Ты один знаешь, как я люблю его. Мне ничего более не надобно, Серёжа. Ничего, — повторила она.

— Ты разрушишь свою жизнь, Мари, — вздохнул Сергей. — Сия связь, кроме боли и страдания, ничего более тебе не принесёт. Возможно, все твои слёзы и мольбы напрасны. Ты не можешь знать, что Андрей думает о том…

— И не узнаю, коли ты откажешься помочь мне, — утирая слёзы тыльной стороной ладони, прошептала княгиня Куташева.

Сергей Филиппович покачал головой:

— Видит Бог, я не должен поступать подобным образом, — вздохнул он. — Напиши ему, я велю отнести письмо.

Добившись от брата обещания помочь, Марья почти полчаса просидела в его кабинете, сочиняя письмо Андрею. Увы, все слова, что приходили ей на ум, написанные на бумаги не отражали и малой толики того, что она желала бы сказать ему, а время утекало, словно песок сквозь пальцы. Изорвав не один лист, княгиня Куташева на свой страх и риск написала короткую записку с просьбой о встрече.

Вечером за ужином Марья выказала желание посетить утреннюю литургию в Казанском Соборе. Для отвода глаз она предложила княжне Куташевой составить ей компанию, но Софья отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Николай будто и вовсе не расслышал её слов. После злополучного вечера у Анненковых он более не заходил к ней. Марья даже не знала радоваться ей или огорчаться равнодушию с его стороны. С одной стороны его безразличие было, безусловно, предпочтительнее той ярости и злости, что она успела испытать на себе день тому назад, но с другой — она не могла не признать, что её задевает подобное пренебрежение

Марье не спалось. Ах, коли б знать, что будет завтра поутру, коли б знать, как восприняли её послание. Дотянувшись до бобика, Марья нащупала жестяную коробку с серниками и зажгла свечу. Стараясь не шуметь, вытащила из ящика бюро альбом и нашла заложенное между страниц письмо. Забравшись с ногами в кресло, она вновь и вновь перечитывала слова признания, от которых замирала душа. "Машенька, мой дивный ангел…".

— Мой дивный ангел, — прошептала она, складывая письмо обратно в альбом.

Можно ли надеяться, что те чувства, под влиянием которых Андрей писал к ней, живы в его сердце до сей поры? Можно ли надеяться, что сила их такова, что заставит пренебречь чувством долга?

Задвигая ящик на место, Марья уронила с бюро чернильницу. Шуму вышло немного, но даже от этого негромкого звука зашлось сердце в груди. Княгиня тихо чертыхнулась, глядя на тёмное пятно чернил, расплывающееся по светлому паркету. Приложив ладони к пылающим щекам, она прикрыла глаза, стараясь унять волнение. Грудь тяжело вздымалась под тонким батистом ночной рубашки, волосы разметались по плечам. Именно такой её увидел Куташев.

Что-то потревожило его чуткий сон. Открыв глаза, он увидел полоску неяркого света, пробившегося в щель под дверью в спальню жены. Николай поднялся с постели и, не утруждая себя стуком в дверь, вошёл.