Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия - Страница 74

— Ой, ли?! — недоверчиво усмехнулся Сергей Филиппович. — Впрочем, что тут скрывать? Нынче я сделал предложение mademoiselle Урусовой, и его приняли.

Марья подняла голову. Её серо-голубые глаза мгновенно вспыхнули негодованием. В сей момент она ощутила себя преданной и брошенной. Губа дрогнула сама собой, и она прикусила её, стараясь удержать слёзы и слова, что готовы были сорваться с уст.

— Вижу не рада, — вздохнул Сергей.

— Нет, — покачала она головой. — Но это твоя жизнь, не моя. Ты любишь её?

— Не знаю, — отвернулся к тёмному окну Ракитин. — Наталья Сергеевна благосклонна ко мне, в её обществе мне легко и покойно.

— Ты полагаешь этого довольно? — вкрадчиво спросила Марья. — Помнится, и Бетси в тебе души не чаяла.

— Здесь всё иначе, — встрепенулся Серж, запуская пальцы в волнистые русые кудри. — Не могу объяснить.

— Не трудись, — бросила Марья. — Я видела, как она смотрит на тебя. Женщина может быть мягче воска и станет ласкова, как кошка, коли надумает увлечь кого.

Быстрая усмешка вновь скользнула по губам Сергея:

— Думаешь, мне о том неведомо? Но сей брак сулит немало выгод нам обоим. Ежели это всё, что ты желала знать, могу я остаться один? Устал, — прикрыл глаза Ракитин, откидываясь на спинку кресла.

— Покойной ночи, Серёжа, — поднялась со своего места Марья и направилась к себе.

У дверей она оглянулась:

— Ты знаешь, как я люблю тебя. Коли брак с Натали сделает тебя счастливым, я смиренно приму твоё решение и постараюсь стать ей доброй сестрой.

— Я тоже тебя люблю, Мари, — улыбнулся Сергей. — Покойной ночи, ma petite sœur (моя маленькая сестрёнка).

Едва за Марьей закрылась дверь, Ракитин поднялся с кресла и принялся ходить по комнате, как всегда в минуты раздумий. Сергею Филипповичу тоже не хватало прежних доверительных отношений с сестрой, но Марья замкнулась в себе, не пускала его в свою душу, и он не знал о том, что нынче заботило её. Впрочем, в последнее время у него и самого хватало забот и поводов для размышлений. Ракитин и сам не заметил, как оказался вовлечён в новые отношения.

Поначалу внимание княжны Урусовой к своей персоне он воспринял, как должное, посчитав его проявлением участия и сочувствия в виду постигшей его утраты. Да и разговоры промеж них сводились к воспоминаниям о Бетси, но вскоре покойная жена перестала быть поводом для бесед с Натальей. Mademoiselle Урусова всё чаще стала расспрашивать его о замыслах на будущее и делилась своими. Возможно, именно она вложила в его голову мысль о том, что он последний в роду, а стало быть, нужен наследник.

От него не ждали комплиментов и ухаживаний, но, как оказалось, дружеское расположение и участие могут привязать к человеку куда крепче, чем иное увлечение. Неспешные прогулки, долгие задушевные беседы. В какой-то момент Сергею стало казаться, что никогда в своей жизни он ещё не встречал человека столь близкого ему по духу и убеждениям, но мыслей о том, чтобы посвататься к mademoiselle Урусовой у него не возникало. Впервые он задумался о том после разговора с Ильёй Сергеевичем. Прямо говорить о сватовстве князь не стал, лишь намекнул, что Ракитин проводит довольно много времени с его сестрой, а это может плохо сказаться на её репутации, коли сам Сергей Филиппович серьёзных намерений не имеет.

Какое-то время Серж предпочёл не видеться с Натальей, но, получив от неё письмо, в котором его довольно мягко упрекали в проявлении холодности и сожалели об утраченной дружбе, вновь стал наносить визиты. Вскоре о необходимости обзавестись семьёй заговорила и Елена Андреевна. Madame Ракитина сетовала на свой возраст, вздыхала, глядя на маленькую Лизу, пока, наконец, прямо не заявила, что девочке нужна мать и лучшей невестки, чем mademoiselle Урусова, она и не желала бы.

Желая разобраться в собственных чувствах и устремлениях, Сергей Филиппович отправился в Петербург, но начался светский сезон, и семейство Урусовых так же перебралось в столицу. Встречи с Натальей возобновились. Ощущая себя загнанным в ловушку, Серж сдался и сделал предложение, которого от него давно ждали, но притом он испытал громадное облегчение от того, что остались позади все его мучительные сомнения относительно этого союза. Он получал жену из хорошей, уважаемой семьи, а маленькая Лиза — мать.

Утром после завтрака в дом на Фонтанке явился посыльный с роскошным букетом розовых гиацинтов для Марьи Филипповны. Mademoiselle Ракитина нахмурилась, вынимая из букета карточку. Сами цветы были прелестны, тем более что раздобыть их в заснеженном зимнем Петербурге, было сродни чуду, но вот скрытый смысл послания не обещал Марье Филипповне успеха в задуманном ею предприятии. Сим подношением князь Куташев дал понять, что игра началась, он знает правила, но сдаваться не намерен.

— От князя Куташева, — отозвалась она в ответ на вопросительный взгляд брата.

Быстро пробежав глазами короткую записку, в которой Nicolas сообщал, что в пятницу в семь часов вечера он вместе со своей сестрой заедет за Марьей Филипповной, дабы отвезти её в театр, как и обещал. Девушка отдала букет лакею и велела отнести в свою спальню.

— Сдаётся мне, что я чего-то не знаю, — пристально наблюдая за сестрой, обронил Сергей Филиппович.

— Вчера в Летнем саду я встретила князя Николая. Nicolas был столь любезен и пригласил меня в оперу, — помахала она в воздухе его запиской.

— Я не смогу сопровождать тебя, — осторожно заметил Серж. — Я обещал в пятницу быть у Урусовых.

— И не нужно. Николай Васильевич будет не один, с сестрой, так, что все приличия будут соблюдены, — беззаботно улыбнулась Марья.

— Мари… позволь напомнить, что князь Куташев некогда стал участником одного весьма неприятного инцидента, из-за которого тебе пришлось покинуть Петербург, — менторским тоном заговорил Ракитин. — Я не могу сказать о нём ничего дурного, но всё же, мне кажется, что князь — не подходящая для тебя компания.

— Всё в прошлом, Серж. Не о чем беспокоиться, — упрямо вздёрнула подбородок Марья. — Я уже месяц в столице, пора бы и выезжать начать.

— Я не спорю, — продолжил Сергей. — Но считаю, что тебе не стоит продолжать видеться с этим человеком.

— Позволь мне самой решать. Всё могло перемениться. Ты его вовсе не знаешь.

— Ты тоже, — возразил Ракитин.

— Он очень приятный человек, Серж. Ну, что плохого в том, что я пойду в театр? — с выражением невинного удивления на лице поинтересовалась Марья.

— Может, ты и права, — сдался Сергей. — Может, я склонен преувеличивать, но всё же попрошу тебя не терять головы и вести себя осмотрительно.

— Я не потеряю головы, — заверила его Марья Филипповна.

"И сердце моё тоже вне опасности, — добавила она про себя. — Нельзя ещё раз потерять то, что уже утеряно".

Как бы ни была неприятна Марье мысль, что вскоре ей предстоит породниться с семейством Урусовых через женитьбу Сержа на Наталье, но всё же собственное будущее занимало её куда больше. В оставшиеся два дня до выезда в оперу она всё пыталась придумать, как ей надлежит вести себя с князем Николем. Стоит ли проявить холодность и равнодушие, дабы пробудить в нём инстинкт завоевателя и покорителя, либо, напротив, дать понять, что в нём заинтересованы. Серж прав, она совсем не знала его, а времени на то, чтобы понять, какое поведение станет единственно верным, дабы достичь своей цели, совсем не оставалось.

"Будь, что будет", — решила Марья Филипповна в пятницу, покидая свои покои в половину шестого вечера. Нынче она была хороша. Предвкушение грядущих попыток обольстить выразилось в лихорадочном блеске глаз, в лёгком румянце, покрывшем нежные щёки, в нетерпении, с которым она ждала назначенного часа. Марья ощущала небывалый душевный подъём. Предстоящее виделось ей не более чем игрой, вот только ставки в этой игре непомерно высоки.

Ровно в семь вечера в вестибюле послышались голоса. Марья тотчас юркнула в приоткрытую дверь гостиной и уселась на диване, красиво расправив складки на платье тончайшего шёлка. Лицо её вспыхнуло радостной и вместе с тем кокетливой улыбкой, как только князь Куташев в компании своей младшей сестры ступил на порог комнаты сразу после доклада дворецкого.