Феромон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 35

Ривер делает движение вперёд, чтобы сорвать поцелуй, но я отступаю. И это должно было выглядеть вульгарно и заигрывающе, именно так, как он терпеть не может, но замираю пойманной бабочкой, когда неожиданная догадка пронзает меня насквозь, словно пришпиливает к картонке тупой иглой.

С такой ненавистью он сказал: «чёртов Эйвер Хант» и «всегда». Так уверенно убеждал, что я никогда его, Томаса Ривера, не любила.

Чёрт, ему не нужна я. И он понятия не имел, что я пойду работать к Ханту и буду как-то замешана в этом деле с иском против «Визерикуса», ведь от неприятностей отца я всегда была так далеко. Риверу нужен сам Хант. Схватка, война, противостояние и... победа. И это я взрастила в нём это острое чувство неприязни, это соперничество, эту вражду.

А я-то возомнила себя ценным призом. Но, по сути, я разменная монета. Хант никому не позволяет трогать свои вещи. А сейчас я именно его вещь, к которой протянул ручонки Ривер. Умышленно протянул. Просто посмотреть, что из этого выйдет. И встретил то, чего, возможно, и не ожидал - яростный отпор. И мой. И Ханта.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!

- А поцелуй я всё же заслужил, - железной хваткой стискивает меня Ривер.

Я уклоняюсь, сопротивляюсь, пытаюсь вырваться. А ещё мне страшно - настолько он сильнее. И я в ужасе от собственной беспомощности. И осознания: то, что Том столько лет церемонился со мной - это просто его прихоть. Он здоровый мужик, который, если захочет, загнёт меня прямо здесь, в нескольких метрах от моих родителей, но они и не подумают прийти мне на помощь. Никто мне не поможет, если в его больную голову взбредёт мысль отыметь меня, когда ему вздумается. И не знаю, на что я надеюсь, хватаясь за его цепкие руки, разве что на его порядочность, к которой уже собираюсь взывать...

- Мне кажется, девушка против, - убедительно спокойный, звенящий сталью, как вытащенный из ножен клинок, голос Ханта заставляет Ривера ослабить хватку, а меня - облегчённо вздохнуть. Слава богу! Я спасена! По крайней мере от своего разыгравшегося воображения - точно.

Я даже успеваю вывернуться до того, как Том примиряюще поднимает руки:

- Уверяю тебя, я не настаивал, Эйвер. Небольшое женское кокетство, игра в недоступность и не больше.

- Уверен, что это была всего лишь игра?

В этой схватке взглядов мне нет места. И я с трудом не позволяю себе спрятаться за широкой спиной Ханта. Он опять вступился за меня. Очередной раз загородил. Очередной раз дал Риверу понять, что будет вставать между ним и мной снова и снова. Так и просится добавить: всегда. Но «всегда» - это слишком долго. Такой кредит благородства от Эйвера Ханта я вряд ли получу.

- Всё в порядке, Эйвер, - а вот теперь в моём голосе такая неуместная игривость. - Это не то, о чём ты подумал.

- Фраза «не то, о чём ты подумал» занимает в моём рейтинге почётное второе место по непереносимости, - усмехается он.

- А первое? - мне действительно интересно.

- Нам надо поговорить.

- Кстати, - притворно всплёскиваю я руками, пытаясь превратить это в шутку, - Эйвер, нам надо поговорить.

- Так я вас оставлю, говорите, - снова усмехается он, разворачиваясь, чтобы уйти.

- Нет, нет, подожди, - изображая из себя совершенно невменяемую дуру, иду я за ним. - Я с тобой хотела поговорить.

- Правда?! Может быть, ты даже знала, что я приду? - останавливается он.

- Нет, я не знала, но, не поверишь, я тебя ждала.

- Не поверю, - даже на каблуках я ниже его ростом. Даже оказавшись вплотную, он смотрит на меня сверху вниз.

- А я ждала, - оглядываюсь я на Ривера, который так и стоит там, где я его оставила. Одинокий. Красивый. Стройный. Безоружный. Покинутый.

С трудом отрываю от него взгляд и понятия не имею, что же сказать Ханту. Такая вдруг накатывает пустота, что даже в зал к родителям возвращаться не хочется.

- А зачем ты, кстати, приехал?

- Поздравить Монику.

- Поздравил?

- Нет, забыл. Увидел, как ты там целуешься с Ривером, и про всё на свете забыл, - улыбается он.

- Ненавижу тебя, - толкаю его плечом, когда он открывает мне дверь в тамбур.

- А мне кажется, любишь, - улыбается он ещё шире. - Ну, где ещё ты найдёшь такого заботливого босса, который бы то и дело защищал тебя от твоих ухажёров и бывших мужей.

- А может, и люблю, - разворачиваюсь к нему лицом.

И от этого простого, сказанного в шутку слова, надо мной словно разверзаются небеса. Я словно жду молнию, что казнит грешников, и жить мне осталось всего ничего. С такой пронзительной ясностью я слышу, как рвутся из груди слова, обращённые к нему.

«Забери меня отсюда, Эйв. Увези. Укради. Спрячь.

Утащи в свою берлогу. Привяжи. Посади на цепь.

Оставь меня себе. На сегодня. На завтра. Навсегда.

Сделай что-нибудь. Хоть что-нибудь. Хоть как-нибудь дай понять, что я тебе не безразлична. Нет?» - умоляю я, глядя в его непроницаемые глаза.

44. Анна

- Нет. Не любишь, - качает головой Хант. И пусть отвечает не на мой мысленный вопрос, но и к нашему шутливому разговору это тоже не имеет отношения.

- Эйвер, - я делаю к нему шаг, но он привычно вытягивает вперёд руку, не подпуская меня ближе. - Твою мать, Эйвер!

- Ты ругаешься как портовый грузчик, - усмехается он. - И твои родители тебя уже заждалась.

Плевать! Мне на всё сейчас плевать. Сегодня или уже никогда. Сейчас и ни секундой позже. Пока я не превратилась в кучку пепла. Пока не одумалась. Пока что-то во мне кричит громче меня.

- Эйв! Забери меня отсюда!

Теперь я точно знаю, какой эффект производит брошенная к ногам граната. К ногам Эйвера Ханта. Граната или один неподвижный взгляд и всего три слова, в которые я вложила всё, что чувствовала.

- Уверена? - приходит он в себя в какие-то доли секунды. И я почти не сомневаюсь, что он действительно умеет читать по глазам. Что он видит меня насквозь. Что он понимает меня лучше, чем я сама себя понимаю.

- Как никогда, - качаю я головой.

- Здесь есть другой выход.

Он хватает меня за руку и больше ни о чём не спрашивает.

Тянет к лестнице, и спускается по ней бегом, словно боится, как бы я не передумала. Закручивает меня вокруг руки, как в танце, и на площадках между пролётами приподнимает, прижимая спиной к себе, пока я визжу и болтаю в воздухе ногами.

- Импала?! - успеваю я удивиться, садясь в его раритетную машину.

Боже! Та самая Импала, что подарил ему отец на окончание школы. Импала, в которой он приехал на выпускной. Которой гордился. Любил, натирал до блеска и не позволял в неё садится даже друзьям.

Охренеть! Я в его Импале.

- Звони, - кидает он мне на колени телефон, выруливая со стоянки. - Звони отцу, пока он не поднял полицию на твои поиски.

- Пап, это я, - отвечаю я на взволнованный вопрос отца: «Эйвер?», а потом повисает многозначительная пауза, во время которой отец тоже понимает всё: где я, с кем, почему не вернусь. - Придумай что-нибудь для мамы.

- Ривер как раз повёл её смотреть устроенный в её честь фейерверк, - улыбается он и, мне кажется, вовсе не осуждающе. - Скажу, что ты устала, отравилась креветками, у тебя прихватило живот, и ты вообще плохо себя чувствуешь, да?

- Да, да, - смеюсь я над тем, с каким рвением он кидается меня отмазывать. - Только про креветок не говори, а то мама устроит скандал, и нас больше никогда не пустят в Башню.

- А тебе они разве не показались несвежими?

- Па-а-ап, - выдыхаю укоризненно. Вот именно разговоров о еде мне сейчас и не хватает.

- Ну, ладно, ладно. Завтра мне только позвони, - понимаю, что обсуждения меню ужина мне всё равно не избежать, но столько напускной строгости в его голосе, словно отец отпускает меня в кино на вечерний сеанс, и я должна прийти не позже полуночи.

- Обещаю, - киваю я, ещё слушаю пару секунд его ворчание по поводу креветок, а потом отключаюсь.