Феромон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 51

- Я знаю, Анн. Но если я буду блеять под присягой? Чёрт, я так боюсь его подвести.

- Дэйв, - я встаю, чтобы его обнять. - Ты сделал для него так много. Уверена, не подведёшь и в этот раз. С твоей беззастенчивостью и уверенностью, всё у тебя получится, - похлопываю его по спине, а потом отпускаю, снова устраиваясь на стульчике. - К тому же ты сам сказал, нельзя успокаиваться на одной теории. Может, его феромон ещё восстановится. Может, совсем не в том причина.

- Спасибо, Анн, - снова вздыхает он.

- К тому же Ив. Я же видела, как на него среагировала Ив. Ты уверен, что этот твой прибор исправен? - показываю я на хроматограф.

- Ну, надо же, - вдруг усмехается он. - А ведь она, выходит, никогда его и не любила. И это просто рефлекс. Условный, как у собаки Павлова. Феромона нет, но Ив по привычке среагировала на Ханта. Расширенными зрачками, сердцебиением, влечением просто на его запах, на его присутствие.

- Но это же лечится?

- Конечно. Проходит. Само. Это просто временная рефлекторная связь на основе принципа доминанты. Чёрт, ну надо же, я попался в ту же ловушку, что и сам Хант. Он пытался оправдать гулящего отца наличием у него феромона. А я, не задумываясь, соврал, чтобы оправдать реакцию Иви на него. Поверить не могу, - разводит он руками, - а всё оказалось так просто. Она его даже не любила.

И мне искренне хочется поддержать Дэвида, пытающего проглотить истину, отмерянную ему сегодня таким большим куском, но я и сама потрясена. Его словами.

И я хочу пережить это в одиночестве. Не знаю, разбить что-нибудь, поорать, как-то выплеснуть это, пока меня не порвало. Мне только что научно доказали неоспоримый факт взаимной любви. Словно выдали сертификат на «долго и счастливо». Доходчиво объяснили, что мы созданы друг для друга и бесполезно с этим бороться. И у меня желание выплеснуть это как-то, пока оно меня не задушило, а потом забиться в какой-нибудь тёмный уголок и поплакать.

Потому что это нечестно. Я столько усилий приложила, чтобы стать именно такой, как нравится Ханту, а потом его забыть, а теперь - чтобы его зацепить и отомстить. А он просто взял и влюбился. И ему ничего больше не надо делать, потому что этот проклятый феромон всё сделал за него. Просто взял и исчез. И даже наука оказалась бессильна что-то этому противопоставить.

Люди веками бьются над тайной любви. А ему распечатают её на скрипучем принтере. И он с чистой совестью сунет мне в нос эту бумажку и закажет на удобное время церковь. Потому что какого ж хрена миндальничать, вот написано: любовь. Подпись. Печать.

Не знаю, что за плаксивое у меня сегодня настроение, но день, правда, выдался тяжёлый. А завтра ещё тяжелее. Ведь завтра у меня встреча с Ривером.

Резко заболела голова. И устали ноги, затянутые в узкие туфли ноги. И желание избавиться хотя бы от красивой, но не самой удобной обуви нестерпимо потянуло в сторону дома.

- Дэвид, прости, но мне надо идти, - хлопаю я его по коленке и встаю. - Спасибо за пиво! За всё, что ты мне рассказал. Пожалуйста, не делись моим секретом с Хантом. Не рассказывай ему ничего.

- Обещаю, - встаёт он, чтобы меня проводить. - Иначе мне придётся всё выложить ему и про феромон, а до окончания суда этого никак нельзя делать.

- Да, именно, - тяжело вздыхаю я. - Тогда до встречи, - уже у двери вручаю ему визитку. - Если что, звони. Ив привет не передаю, но хорошего вам вечера.

- И тебе, Анна, - поднимает он руку на прощание.

Но пока иду гулкими пустыми коридорами этого большого исследовательского института, понимаю, что не хочу я домой. До отвращения не хочу. Именно потому, что там уже пролито столько слёз, там так привычно плакать. А мне лучше чем-то отвлечься, занять мозги, загрузить себя на полную катушку. Иначе я наделаю глупостей. Я уже едва сдерживаюсь, чтобы не позвонить Ханту. Чёрт, я злюсь на него и нестерпимо скучаю.

Я выхожу со стойкой уверенностью, что мне надо ехать на работу. Сейчас, срочно, немедленно. Потому что, рассматривая эти анкеты, я вдруг поняла, что нужно делать с иском против «Визерикуса». Нужно систематизировать всех участников. Разложить их по кучкам, присмотреться, и я как никогда уверена, что тогда обязательно найду какую-нибудь закономерность. Что все эти люди чем-то связаны, чем-то ещё, кроме приёма якобы некачественного препарата.

Я так озадачилась этой идеей, что, вышагивая тонкими каблучками по ступенькам крыльца и глядя себе под ноги, чтобы не оступиться на неверных ногах, чуть не врезаюсь в Ханта.

- Чёрт! - вздрагиваю я и останавливаюсь.

- Ого! - присвистывает он, отступая назад и разглядывая меня с нескрываемым восхищением. - Охренительно выглядишь!

- Так себе комплимент, - пожимаю я плечами и презрительно морщусь. - В стиле Эйвера Ханта.

- Зато искренне, - лыбится он. - Но обещаю, я буду стараться.

- Что ты вообще здесь делаешь? - усмехаюсь я в ответ. И хотя я многое знаю про это платье, Хант всё же пал сегодня его случайной жертвой.

- Тебя жду, - не сводит он с меня глаз.

- И давно? - догадываюсь я, что стоит он здесь не первый час, так мы с Дэвидом засиделись.

- Неважно. Прошу, - показывает он рукой в сторону припаркованной за его спиной машины. - Твоя карета, моя заколдованная принцесса.

- Вот так уже лучше, но над лестью ещё работать и работать, - преодолеваю я последнюю ступеньку и иду к машине.

И сегодня это вовсе не Импала. Это нечто совершенно потрясающее. Блестящий в свете заходящего солнца ярко-голубой кабриолет Феррари.

- И куда поедем? - аккуратно опускаюсь на кожаную обивку сиденья.

- Куда скажешь, моя непокорная, - занимает он место за рулём.

- Тогда на закат, - прикрываю я глаза от солнца.

- С тобой - куда угодно, - надевает он солнцезащитные очки и втапливает педаль газа в пол.

64. Эйвер

После тяжёлой неповоротливой Импалы лёгкая манёвренная Феррари летит, чутко повинуясь малейшему движению моей руки. Ощущение, что я могу управлять ей и одним пальцем, а вторая рука мне для того, чтобы нежно коснуться запястья Ан. Скольжу подушечками по горячей коже. Сжимаю её тонкие пальцы.

Без ответа. А потом под предлогом, что хочет снять туфли, она и вовсе забирает руку. И, повозившись с ремешками, кладёт её так, что мне уже не дотянуться.

Нет, я, конечно, могу. Могу даже на ходу. Но я мечтаю припарковать машину и впиться в её сочные губы, покрытые тонким глянцем апельсиновой помады, что ей безумно идёт. И возбуждённая фантазия даже рисует мне эту горячую сцену. Её сопротивление, а потом согласие, а потом...

В общем, ничего этого я, конечно, не делаю. Просто невыносимо по ней соскучился. И сам факт того, что она рядом, что села в машину, а не послала меня далеко и надолго, даёт надежду, что всё, что я запланировал, выйдет.

- Ты всё ещё на меня обижаешься? - приглушаю я музыку, чтобы поговорить.

- Нет, - качает она головой.

- Тогда что я сделала не так, что ты закрылась?

- Я и не открывалась, Эйв. Это был просто секс, - произносит она спокойно и буднично. - Мы взрослые люди, не связанные никакими обязательствами. Вот и всё.

- Нет, это был не просто секс, - мне так хочется смотреть, как ветер раздувает выбившиеся из её гладкой причёски рыжие пряди, но я вынужден следить за дорогой, а потому кажусь, наверно, более равнодушным, чем есть.

- Не обольщайся, - она убирает трепыхающуюся прядь за ухо и больше не добавляет ни слова, хоть я жду. Я весь превратился в чёртов слух, чтобы услышать даже слабый вздох, если она его издаст, ведь она не бесчувственная, хоть и вымораживает меня своим равнодушием. И моё терпение вознаграждается тяжким вздохом.

- Ты чем-то расстроена?

- Нет.

- Был тяжёлый день?

И снова:

- Нет.

- Что сказал тебе Дэвид?

- Он не нашёл никаких отклонений от нормы. Я самая обычная. Так что не нужно так стараться, Эйвер. Есть миллионы женщин, с которыми ты можешь попытать счастья. Умные, добрые, нежные, искренние, кто-нибудь обязательно тебя полюбит таким, как ты есть.