Феромон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 54

- Так ты правда летал к отцу? - теперь она берёт меня за руку и прижимает её в своей щеке. Я словно знаю её всю жизнь. Словно ждал её всю жизнь. И чувство, что хочу прожить всю оставшуюся жизнь до последнего вздоха именно с ней, заставляет меня прикрыть на секунду глаза.

- Нет, я летал на свадьбу Иви, потому что хотел, чтобы она дала шанс Дэвиду. Но я так и не доехал. Увидел в новостях, как тебя достают со дна реки, и рванул обратно, - останавливаюсь на светофоре и поворачиваюсь, чтобы заглянуть ей в глаза. - Ан, что ты сказала мне тогда в тонущей машине? То, что я не услышал?

- Я повторила то, что однажды тебе уже говорила, но ты не запомнил, - грустно улыбается она.

- Ты изводишь меня своими загадками.

- А ты меня своими, - теперь она улыбается коварно. - Что ты имел в виду, когда перед приходом Глена сказал мне: «Я думал, что это важнее, но нет?»

- Надо же, а ты запомнила.

- Да, в отличие от тебя, я пока не жалуюсь на память. Так что ты имел в виду, Эйв?

- Отец дал мне один совет, - прощаю ей эту ремарку про свою память. - Что иногда надо отпускать тормоза, чтобы почувствовать настоящий вкус жизни, поступать по велению сердца, без оглядки на «можно» и «нельзя», не думая, что будет потом. И я подумал, что, может быть, это и правда важнее, чем заморачиваться со своими принципами: не спать с замужними женщинами, не совмещать личное с рабочим... - набираю в грудь воздуха и заканчиваю на выдохе. - Но я не смог. Не пошёл против себя. Побоялся, что только всё испорчу. И чуть не испортил.

- Не испортил, - просовывает она свои пальцы между моими.

- Я рад, - сжимаю её руку.

- А куда мы едем? - оглядывается она, когда мы выезжаем на загородную трассу.

- Это сюрприз, - пожимаю я плечами. - Но очень надеюсь, что он тебе понравится.

67. Анна

- Я правильно поняла, что жена Питера Джеймса - любовница сенатора?

Эйв сказал, что дорога длинная, и я снова с удовольствием снимаю туфли и блаженно вытягиваю уставшие ноги.

- Но он думает, что спал с ней я.

- Так вот почему он на тебя так взъелся? И все эти иски о домогательствах...

- Он мечтает показать этому миру моё настоящее лицо: беспринципного бабника, разбивающего семьи и сердца, - улыбается он. - Не чересчур пафосно?

- Нет, вполне в твоём стиле, - усмехаюсь я. - Но с чего он так решил?

- Я забронировал президентский номер на то же время, когда туда приехала Николь Джеймс. Мы немного были знакомы, и вышло, словно повстречались в вестибюле и подошли вместе к ресепшен.

- Но на самом деле?

- Меня пригласили к управляющему и попросили уступить номер влиятельному лицу. Взамен предоставили люкс поменьше. Я согласился. Выяснить, кто именно это был и к кому приехала миссис Джеймс, оказалось совсем не трудно, если знать, где искать.

- И номер остался записан на тебя?

- А камеры наблюдений с лобби, запись с которых получил Питер, запечатлели нашу с ней встречу.

- М-да, я понимаю, почему ты не можешь сказать ему правду. Но что ты решил предпринять сейчас? И при чём здесь Айлин Соулл?

- Ты уверена, что хочешь знать обо мне всё? - улыбается он.

- Да, чёрт побери, Эйв! Да! Я хочу знать всё, - подтягиваю на сиденье ногу и смотрю на него, прижавшись щекой к колену.

- Я натравлю друг на друга этих облезлых кошек, которым в поисках наживы плевать, что они разрушают чьи-то жизни.

- А если жена сенатора всё равно будет настаивать на разводе?

- Ты прониклась её рассказом? - усмехается он. - Тогда мой тебе совет: не позволяй сбивать себя эмоциям. Люди лгут. Иногда без особых причин. А мы просто делаем свою работу.

- Зачем же мы к ней ездили?

- Ты больше не ревнуешь меня к Айлин, - невинно пожимает он плечами.

- Хочешь сказать, что сделал это из-за меня?

- Ради тебя, - проводит он по моему лицу рукой. - А это большая разница.

- Или ради себя? - хитро улыбаюсь я.

- Ради нас, - ведёт он пальцами по подбородку.

И я вся сжимаюсь в комочек от этих его нежных прикосновений, но мягко перекладываю его руку на руль.

С чего я решила, что он не умеет ухаживать? С чего подумала, что это будет ему тяжело? Даже если не умел, он быстро учится. И приручает меня быстрее, чем я успеваю сопротивляться.

Может, он и правда мой? Созданный для меня. Или это я создана из стали, закалённой его руками?

К чёрту это всё! Мне никогда не давался психоанализ. Но я на всю жизнь запомнила слова его отца, который сказал однажды про ковку: «Не удары молота закаляют клинок. Раскалив добела, решительно и без робости его нужно погрузить в ледяную воду. В момент соединения стихий огня и воды он впитывает дух мастера. И от того, каков этот дух, зависит и норов клинка».

«Ты закалил меня правильно, Эйвер, - смотрю я на его сосредоточенное лицо. - Но с таким норовистым клинком легко тебе никогда не будет».

Его неожиданный сюрприз удаётся на славу.

В густых синих сумерках мы приезжаем к дому, построенному прямо на озере.

По крепким мосткам, босиком, зажав в руке туфли, я прохожу в дом. Но не задерживаюсь в залитых мягким тёплым светом комнатах. Выхожу на открытую веранду. И замираю в восторге от нереальной красоты.

Надо мной густо-фиолетовый небосвод, но бледные звёзды не так ярки в небе, как на поверхности чернильной воды. Они мерцают в лёгкой ряби, и кажется, что лежат на дне. Кажется, можно нырнуть и достать со дна любую.

Самозабвенно квакают лягушки. Испуганная птица взмывает ввысь из зарослей тростника. И вселенная не выглядит огромной. Она становится маленькой и уютной, как этот островок безмятежности, и словно заканчивается именно там, где её больше не видит глаз.

- Красиво, правда? - Эйв не подкрадывается, но я всё равно вздрагиваю от его прикосновения. Он осторожно обнимает меня за плечи и прижимает спиной к себе.

- Волшебно, - единственное слово, что приходит в его руках на ум.

- Я думал, мы приедем пораньше. Думал показать тебе закат над озером. Но теперь даже рад, что мы приехали так поздно.

- Почему? - кладу я голову на его плечо, и он прижимается небритой щекой к моему лбу.

- Мне будет чем тебя поразить в следующий раз.

- Сомневаюсь, что твои таланты будут исчерпаны одним закатом. Знаешь какая из этих звёзд Полярная? - показываю я на небо.

- Конечно, - кивает он и вытягивает руку вверх. Но мне почему-то кажется - наугад - так уверенно он это делает. - Вон та.

- Точно?

- Конечно! Это же просто. Смотри, - поворачивает он мою голову. - Большой ковш. Его узнают все. Видишь? Проводи вверх прямую по стенке ковша, противоположной ручке, и упрёшься прямо в Полярную звезду. А чтобы быть уверенной, что это она, найди Малый ковш. Она венчает его ручку.

Я пытаюсь всё это сделать, но меня волнует совсем не она, а созвездие Цефей, расположенное вниз и вправо от неё. Там, где-то внутри неправильного пятиугольника, среди ста сорока восьми видимых глазом звёзд сияет одна, названная именем Анна Роуз. Но ни Цефей, ни свою звезду, боюсь, мне так никогда и не найти.

Вот так же, прижимая меня спиной к себе, мне показывал её Том. На открытой смотровой площадке Башни Макао. На высоте двести тридцать три метра над уровнем земли без всяких поручней и ограждений. Клянусь, тогда мне было не до звезды. Я вцепилась в страховочный трос так, что мне казалось: его оторвут от меня только вместе с руками. А он, засранец, потом ещё ходил по краю и позировал фотографу, свисавшего с края дальше его самого. Тогда Ривер организовал гастроли нашему захудаленькому театру в Гонконг, где, дав всего три представления, мы провели чудесную весеннюю неделю.

Как же это было давно. И как грустно, что Эйв опоздал на целую жизнь. Я постоянно сравниваю его с Томом. И постоянно он оказывается вторым.

- О чём ты вздыхаешь? - снова скрещивает он руки, чтобы меня обнять, но, не дождавшись ответа, отвечает сам: - Если об ужине, то он сейчас будет. Я уже включил мангал. Надеюсь, ты ешь жареное мясо?