Феромон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 62

И опять это «важно». Важно, нужно, должно - как же ловко он прячется за своими безликими формулировками. Опасается раскрыться. Боится довериться. Никогда бы не подумала, что скажу это про Эйвера Ханта, но... он не уверен. Только вот во мне или в себе?

- Не за что, - протягиваю я документ. - Надеюсь, с твоим отцом всё будет хорошо.

- А что у нас с Лейлой? - подаёт он документы в кассу. - Сколько ни звоню, трубку берёт кто угодно, только не она.

- В самолёте расскажу, - улыбаюсь я. - Но, если кратко: она у нас больше не работает.

Он удивлённо приподнимает брови, но больше не задаёт вопросов.

Мой билет оформляют первым, и пока распечатывают второй, Хант бессовестным образом пялится в мой паспорт. Нагло лыбится, глядя на фотографию.

- Дай сюда, - возмущаюсь я. - Можно подумать, ты в паспорте красавчик.

- Я всегда красавчик, - хмыкает он, продолжая рассматривать фотку.

Ох уж мне это его самомнение!

- Эйв, дай сюда, - протягиваю я руку.

- Держи, держи, Анна... - сверяется он со страничкой и вдруг что-то словно случается с его лицом. Оно бледнеет, вытягивается, потрясённо застывает. Словно он увидел, как минимум, призрака. Поднимает на меня ошарашенный взгляд. - Роуз? Анна Роуз Ривз? Твоё второе имя Роуз?

76. Анна

- Эйв, ты держишь в руках мой паспорт, - совершенно не понимаю я, чем вызвана его такая странная реакция. Не сводя с меня глаз, он молча протягивает банковскую карточку кассиру.

- Роуз? - он удивляет меня ещё сильнее, когда протягивает руку и касается пальцами родинки над губой. - Но этого же просто не может быть.

- Вижу, анкеты сотрудников ты действительно читаешь невнимательно, - забираю я документы и буквально увожу его от кассы. - В той серой папочке, в которую ты столько раз заглядывал, наверняка именно так и написано. Анна Роуз Ривз. Второе имя мне дали в честь бабушки. И только бабушка меня полным именем и зовёт.

И я понятия не имею, что это с ним, но настала моя очередь тянуть его за руку. Он так потрясён, что только переставляет ноги и, кажется, совсем не понимает, ни что он делает, ни куда мы идём.

- Не знаю, как ты, а я с утра ещё ничего не ела. И у нас есть, - сверяюсь я с часами, оглядывают в полупустом зале. - В общем, достаточно времени, чтобы перекусить.

- Тогда пойдём поедим, Анна Роуз Ривз, - и судя по тому, как уверенно он подтягивает меня к себе за талию, всё же приходит в себя. А может и не совсем. Улыбается он совершенно безумно.

- У тебя какие-то проблемы с именем Роуз? - расспрашиваю я его за столиком фуд-корта, с аппетитом поглощая отвратительный салат.

- Ну-у-у, - морщится он, явно не желая делиться.

- Подожди, я угадаю, - поднимаю я пластиковую вилку. На самом деле, я точно знаю, что он расскажет только когда захочет, и сейчас я не вытяну из него ни слова правды, но хоть позабавиться. - Так звали твою первую девушку?

- У-у, - отрицательно качает он головой, откусывая гамбургер.

- Она разбила тебе сердце?

Он округляет глаза, но его «у-у» остаётся неизменным.

Чёрт! Что бы ещё такое придумать? И дальше в ход идут совсем уж безумные идеи.

- Так звали твою двоюродную тётю, что приезжала к вам на Рождество и нечаянно села на твоего любимого хомяка?

Он ржёт и качает головой. Но я готова нести что угодно, лишь бы видеть его таким. В этой футболке и ветровке, расслабленным, довольным и таким счастливым, что он словно светится изнутри.

И только замечая за ним небольшие странности, я вспоминаю, какой же он на самом деле необычный. Несмотря на бизнес-класс, мы идём на посадку последними, когда очереди уже нет, и никто не стоит к нам близко.

Во время полёта я коротенько рассказываю ему про Лейлу и Глена. Не вдаваясь в подробности, которые Ханту знать ни к чему, хоть и уверена, что Дайсон исполнит всё в точности, как и обещал. Эйв рассказывает мне про суд.

Несколько часов проносятся незаметно.

А по прилёту мы выходим самыми первыми и практически нигде не задерживаемся, или он становится в ту очередь, где последним стоит мужчина. Это выходит у Ханта непроизвольно. И мне становится не по себе, что я не могу сказать ему правду: ему больше не надо бояться действия своего феромона. Но успокаиваю себя тем, что это ненадолго и скоро, очень скоро всё образуется.

Такси. Госпиталь. Расстроенная Габриэла. И тот неловкий момент, когда Эйв представляет меня просто по имени, а худая с окрашенной в тёмный цвет сединой женщина смотрит на меня с любопытством, но задать вопрос, а кто я собственно Эйву, так и не решается.

Сменив Габриэлу, мы долго сидим в палате у постели отца Эйвера и молча слушаем размеренное попискивание приборов.

Не знаю, о чём думает Эйвер. Я, глядя на бледное осунувшееся лицо его отца, вспоминаю, каким его запомнила.

С той поры его отец стал старше на десять лет. Смерть жены и возраст сильно его изменили. Он был могучим, широкоплечим викингом. В неизменном защитном фартуке, клетчатой рубашке с закатанными рукавами и татуировкой в виде рычащего льва на предплечье. С молотом в руке у раскалённой печи он казался мне сошедшим с экрана какой-нибудь игры.

Сейчас они стали похожи с Эйвом даже сильнее, хотя и тогда я находила бесспорное сходство.

Я ходила со школы вместе с пятью парнями в его кузню, чтобы постигать секреты мастерства, но, по сути, приезжала, чтобы хоть раз в неделю видеть эти пасмурного цвета глаза и эти скулы, что достались Эйву от отца. Я, конечно, была обижена и злилась, но всё равно скучала, когда он уехал в свой проклятый университет. Мне даже в школу стало ходить скучно, пока его отец не организовал этот кружок оружейного мастерства. Подозреваю потому, что он тоже очень скучал по сыну.

Я, конечно, не могла поднять даже те куски рессор, из которых что-то ещё и ковали, и боялась до жути шипения, с которым погружали раскалённый металл в масло. Но я просто ходила за мистером Хантом хвостиком и слушала, что он рассказывал: о металлах, оружии, дамасской стали. О чём угодно, обо всём, что он только знал. Но особенно счастлива была в те редкие моменты, когда удавалось услышать что-то об Эйвере, или когда его мама поила нас своим фирменным кофе с зефиром и тоже болтала о сыне.

Так получала я свои новости, без которых не могла жить. Так узнала о Эйвере больше, чем за весь год, что он был рядом.

- Принести тебе чего-нибудь? - встаю, чтобы прогуляться и оставить Ханта одного. Возможно, ему есть что сказать отцу наедине.

Долго слоняюсь по больничным коридорам, изучаю меню полупустой столовой, рассматриваю товары первой необходимости, разложенные в киоске, пью холодную воду из кулера. А когда возвращаюсь, оказывается, что Эйвер уже не один.

Я попадаю в самый разгар стычки с доктором.

- Это всё из-за тебя, Эйв, - сверкает карими глазами темноволосый мужчина лет тридцати, стоя от Эйвера с другой стороны кровати. Я никогда его раньше не видела, но с Хантом они явно знакомы давно. И он хорош. Очень хорош. Высокий, стройный, обаятельный, интеллигентный. Только его правильные черты лица искажает горечь. - Если бы ты не вмешался, Ив бы не сбежала.

Так этот парень в белом халате - Ричард Коул? Несостоявшийся жених Ив? Вот это неожиданность.

- Она сбежала бы в любом случае, Ричи, если так решила. И ты бы её не удержал, и я бы не уговорил, - Эйв выглядит спокойнее и говорит тише, но то, что и в нём кипит неприязнь - очевидно.

- Может, она и сомневалась. Все девушки волнуются перед свадьбой. Но ты прилетел и всё, как всегда, испортил, - кривится Ричард.

- А ты, как всегда, ищешь виноватых, Рич, - Эйвер поворачивается ко мне и протягивает руку в направлении доктора. - Анна, познакомься, Ричард Коул. Мой... брат. Сводный.

Добавляет он по слову, словно выдавливает их с трудом.

- Очень приятно, - по-деловому протягиваю руку. Сводный брат? Сын Габриэлы? Я слышала о нём вскользь, но никогда не видела. А то, что он врач и именно за него собиралась замуж Ив, для меня полная неожиданность. - Анна Ривз.