Измена (СИ) - Рей Полина - Страница 13

   — Ты нетрезва, ты не понимаешь, что творишь, — начиная закипать, произнёс Влад, всё ещё наслаждаясь этой неукрощённой тьмой в глазах Златы. Такой новой, неизведанной и манящей. — Я никуда тебя не отпускаю.

   — А мне плевать, отпускаешь ты меня или нет, — процедила Злата, тщетно пытаясь вырваться из захвата Влада. — Я от тебя ухожу.

   Эти слова полоснули по сердцу острее, чем это сделал бы кинжал. Быть может, всему виной было осознание, что от него снова уходят, вот только с той лишь разницей, что в этот раз виноват во всём происходящем только он сам и больше никто. А ещё Влад понимал, что просто немыслимо и недопустимо отпускать сейчас от себя Злату. Да и не хотел он этого всем своим существом.

   — Я тебя не отпускаю, — повторил Влад, однако в этот раз вышло совсем неубедительно и от своего бессилия стало тошно самому.

   — А мне плевать и на это, — зашипела Злата, кипя ненавистью. — Я знаю о каждой твоей чёртовой бабе, которую ты имел, уже будучи со мной. Женой, о которой ты не забывал.

   Слова слетали с губ Златы против воли. То ли от горечи, которой было так много, что она захлёбывалась ею, то ли от спиртного, которое придало сил.

   — И я ненавижу тебя за это, слышишь? Ненавижу…

   Последние слова произносить, пожалуй, не стоило. Злата поняла это, когда Влад отступил, давая ей возможность выйти за дверь. Но бросаться сейчас к мужу и уверять его, что она вовсе так не думает, было бы верхом глупости. Это была маленькая битва. Битва, в которой она всё уже решила и в которой должна была отступить, уйти, понимая, что это отступление может быть концом её брака. А ещё лучше принять это как данность, чтобы потом не было больно от несбывшихся надежд.

   — Тогда уходи, — бросил Влад, отступая ещё на несколько шагов.

   Злата снова подхватила чемоданы, борясь с искушением разрыдаться и показать этому невыносимому, но любимому мужчине всю ту боль, которая была так огромна, что угрожала захлестнуть с головой.

   — И, кстати, коньяк ты любишь дорогой. Коллекционный, — язвительно бросил Влад, чувствуя сам к себе отвращение от того, что он говорил довольно мерзкие вещи.

   Злата приостановилась около двери, постояла так пару минут, потом повернулась, расстегнула сумочку и вынула из неё несколько сотенных бумажек в долларовом эквиваленте.

   — За коньяк, — шепнула Злата, кидая деньги на постель. Её губы искривила болезненная улыбка, но она поспешно взяла себя в руки и теперь уже вышла из комнаты.

   Влад видел в окно, как Злата пересекает двор, шагая по нему уверенно и гордо, несмотря на пятидюймовые шпильки. А когда за ней захлопнулись ворота и мотор такси возвестил о том, что она покинула их дом, Влад присел прямо на пол и запустил пальцы в волосы. Что ему делать дальше, он попросту не знал…

Часть 6.1

Рассеянный полумрак комнаты ударил по глазам, создавая ощущение, что в лицо светят настольной лампой. Злата поморщилась, поспешно закрывая глаза и пытаясь понять, что с ней происходит, и почему кажется, что на том месте, где раньше был рот, теперь какая-то пустыня.

   — Дина, — шёпотом позвала Злата, принимая спасительную мысль, что она находится в квартире у подруги.

   Потом она поняла, что подруга, скорее всего, на работе. А когда вспомнила, что Дина в декретном отпуске, снова попыталась позвать:

   — Дина! — вышло как-то жалобно и хрипло, но на большее она явно была не способна. Правда, Дина её всё же услышала, потому что минуты через две дверь в спальню распахнулась и вошла хозяйка дома — невысокая, худая женщина, с аккуратным животом. Она несла перед собой поднос, от расставленных блюд на котором сразу повеяло ароматом грейпфрута.

   — О, ты ещё жива, моя старушка? — деловито спросила Дина, устанавливая поднос на прикроватный столик. — Как жизнь? Полное дерьмо?

   Злата с благодарностью приняла из рук подруги стакан с растворимым аспирином и с нескрываемым наслаждением выпила.

   — Не то, чтобы очень, — возвращая стакан подруге и откидываясь обратно на подушки, произнесла Злата. — Но бывало и получше.

   — Нужно поесть, — заявила Дина, снова беря поднос в руки и усаживаясь рядом со Златой. — Тут грейпфрут есть, круассаны, кофе… Что будешь?

   — М-м-м, я вообще на еду смотреть не могу, — простонала Злата, прикрывая глаза.

   — А чего тебе на неё смотреть? Ешь с закрытыми глазами. Или боишься промахнуться мимо рта? — Она взяла половинку грейпфрута, посыпанную сахаром. — Может, чего другого хочешь?

   От аромата кофе Злату подташнивало, но она стойко держалась, надеясь на то, что аспирин вот-вот подействует. Вчера вечером она оказалась у подруги дома вместе с чемоданами, и Дина, ни слова не говоря, отступила в сторону, давая ей войти. Ни вопросов, ни каких-либо разговоров не было. Дина знала, что если подруга решит поделиться с ней, она поделится. А нет — значит так нужно.

   В общем, что бы там вчера ни было, было ясно одно — Злата накануне сильно перебрала…

   — Нет, хочу умереть, — подытожила она ощущения от своего состояния. — Что я вчера вытворяла?

   Дина усмехнулась, принимаясь за грейпфрут.

   — Да ничего такого, но, кстати, у тебя отличный голос, зря ты его скрываешь.

   — Голос? — Злата приоткрыла один глаз, не понимая, шутит Дина или нет.

   — Ну, да. Ты вчера с таким чувством пела что-то вроде: «Завтра будет праздник — первый день моей свободы, о, майн Гот! Завтра будут танцы в гордом одиночестве и полный джа-а-а-аз».

   — О, Боже! — Злата прикрыла лицо краем одеяла, мечтая провалиться сквозь землю. А потом ей на память пришла сцена, которая произошла у них с Владом, и ей стало ещё хуже, а желание умереть выросло до огромных размеров. Это было мерзко и жутко неприятно. А ещё очень больно, потому что только сейчас, наверное, Злата поняла, что всему пришёл конец… Всему её самообману пришёл конец, но почему же даже сейчас, когда понимала, что это была ложь самой себе, внутри так невыносимо жгло от боли? Это вчера она была такая гордая, и её эмоции были подпитаны алкоголем и лже-смелостью. А сегодня все обстоятельства разговора с мужем предстали перед Златой во всей своей жестокой и пугающей простоте. Это конец. Нужно принять это и смириться, потому что если сейчас что-то делать, если бросаться на колени, умолять, уговаривать… Если сейчас добиться того, чтобы эта агония была продлена, дальше будет только хуже. На смену судорожному, отчаянному, суррогатному и болезненному лже-счастью придёт полный крах. И новая боль, должно быть, гораздо большая, чем та, что у неё имеется сейчас. Потому нужно, во-первых, привыкнуть к тому, что внутри жжёт, во-вторых, попытаться это жжение хоть как-то унять, и, в-третьих, поняв, что унять его невозможно, быть готовой к тому, что дальше будет трудно.

   — А я от Влада ушла, — выныривая из своих мыслей и откидывая в сторону одеяло, сообщила Злата Дине.

   — И правильно! — Дина подняла вверх ложку, как будто дирижёр, управляющий оркестром. — Завтра будет праздник — первый день моей свободы… — пропела она.

   — Не напоминай, — Злата поморщилась, принимаясь за тёплый круассан. — Думаешь, правильно?

   — Ну, ты же знаешь, что я всегда поддержу любое твоё решение, — пожала плечами Дина. — Так что можешь рассчитывать на мою помощь.

   Злата слабо улыбнулась, давая себе слово как можно раньше найти собственное жильё и не стеснять подругу. Она могла, конечно, пожить пока в той квартире, что подарили ей родители, но туда часто приезжала мама, чтобы ухаживать за цветами. Хотя, зачем цветы в квартире, в которой никто не живёт, было до сих пор не ясно. А пойти к родителям Злата не могла, — слишком многое бы пришлось рассказывать отцу с матерью, чего делать совершенно не хотелось.

   — Я в Оби хочу за семенами съездить, поедешь со мной? — Дина поднялась с кровати, забирая с собой кожуру от половинки грейпфрута.

   — Уже? Но сейчас только начало декабря, — удивилась Злата.