Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 17

— Как ни странно, да, — Амалии уже порядком надоел и этот снисходительный тон, и вечные попытки указать ей её место, намек же на то, что она не соответствует идеалам красоты, показался ей чудовищным, — Только вряд ли я позволю это себе во время траура! Так что танцев завтра не будет, поэтому можете даже не пытаться пригласить оркестр.

— Но… восьмой уланский… — Ольшанска растерянно захлопала глазами.

— Останется в казармах. Как и остальные полковые оркестры. Это касается и музыкантов из оперного театра! — в сопровождении графини девушка вошла в свои покои. Фрейлины сидели за столом, они старательно переписывали текст с листка бумаги, лежащего перед ними, начиная новое письмо, они обязательно сверялись со списком, лежавшим перед каждой из них.

— Контесса, где вы пропадали!

— А мы решили сделать все без вас!

— Мы уже заканчиваем и скоро отошлем приглашения!

— Вам даже не надо ничего делать!

Их голоса слились воедино. Девушки, совсем юные, в основном ровесницы её сестры, смотрели на вошедшую так невинно, что она почти усомнилась в том, что правильно услышала все утром.

— Девушки, танцев завтра не будет, — проинформировала их графиня.

— Какая жалость! — воскликнула одна из фрейлин, затем с едва заметной насмешкой взглянула на Амалию, — Впрочем, если хотите, мы покажем вам основные па…

Все— таки не показалось…

— Не хочу, — отрезала та. Она подошла к столу, взяла одно из писем, вчиталась:

«Его Императорское Величество приглашает графа Максимилиана цу Валленштейна с семьей на торжественное празднование своей помолвки с девицей Амалией…»

Она вздрогнула, представив, как бы её осудили, если бы эти приглашения были разосланы от её имени, не говоря уже о том, что девицы забыли упомянуть её титул. Пришлось взять себя в руки прежде, чем смотреть на фрейлин, и все равно в ее взгляде была злость.

— Это что, неудачная шутка? — холодно спросила она, кидая листок вновь на стол. Девушки смущенно переглянулись. Одна из них опустила голову, явно пытаясь скрыть улыбку. Это было последней каплей.

Амалия резкими, слегка нервными движениями порвала письма, а потом строгим, не терпящим возражений тоном попыталась отчитать шутниц, но тут же вмешалась графиня:

— Моя дорогая, не стоит так разговаривать с фрейлинами Императрицы! Вы ведь еще даже не невеста императора!

Контесса хотела сгоряча возразить, что она— то точно станет невестой, а потом и женой Императора, а вот будущее девушек, стоящих перед ней, весьма сомнительно, но заметила торжествующий огонек в глазах графини и сдержалась, поняв, что чуть не поддалась на провокацию. Устраивать сейчас скандал не имело смысла.

— Возможно, мне и стоит подождать до завтра, но приглашения придется переписать! — предупредила она.

— Не думаю, что это возможно, девочки так старались и уже устали…

— Значит, постараются еще раз, — отрезала Амалия, она села за стол, взяла лист бумаги и четким, почти мужским почерком, написала текст.

— Вот, — она положила листок на стол, подхватила неудавшиеся приглашения, — Нужно написать именно это. Адресатов я впишу сама.

— Вы уверены? — встревожилась Ольшанска, — Все— таки вы не знакомы с нашими порядками и можете кого-нибудь обидеть…

— Я прекрасно знаю, кого следует пригласить, — непреклонно заявила девушка, но графиня не собиралась сдаваться.

— Контесса, я понимаю, что, оказавшись без матери, вы чувствуете себя взрослой, но все— таки вы еще слишком юны, чтобы принимать такие решения единолично.

Дочь эрцгерцога Норрик надменно посмотрела на статс-даму, понимая, что сражения не избежать:

— Хорошо. В таком случае сейчас вот с этим приглашением я отправлюсь к императору Рудольфу, чтобы он — как лицо заинтересованное — помог мне советами…

— Моя дорогая, стоит ли беспокоить императора? — всполошилась графиня, в её глазах промелькнул испуг, — Это же — пустяк, ваш каприз, с которым мы сможем разобраться и без его вмешательства! Разумеется, раз вы так хотите, мы перепишем эти приглашения, это входит в наши обязанности… Желаете ли вы, чтобы все было написано слово в слово, как в образце, который вы дали?

— Будьте так добры, — улыбнулась Амалия. Статс-даме совсем не обязательно знать, что император наверняка сейчас уже сейчас не в состоянии не то что прочитать письмо, а найти в нем хоть одну знакомую букву, правда, он мог и протрезветь, если все— таки добрался до своих покоев, — И, во избежание дальнейших ошибок, я лично проверю и подпишу каждое.

— Как вам будет угодно, — по тому, как графиня ответила, Амалия поняла, что эту битву она выиграла, что, впрочем, не означало благоприятный исход всей войны.

— Благодарю, а сейчас, простите, мне необходимо переодеться.

Она прошла в будуар, с деланным спокойствием закрыла за собой дверь и лишь потом дала выход тому напряжению, которое охватывало её.

Кружа по комнате, словно зверь в клетке, Амалия пыталась упорядочить события дня. Получалось плохо.

Насмешливый взгляд Рудольфа постоянно вставал перед глазами. Девушка уже не знала, что злит ее больше: то, что напился, что он пытался поцеловать ее, или то, что сразу же пренебрег ей.

С каким— то отчаянием Амалия взглянула на себя в зеркало. Да, она не могла похвастать исключительной красотой, но все говорили, что она была достаточно мила, хотя излишне худа, скулы были слишком резко очерчены, но большие серые глаза светились живостью, а еще у нее были пышные темные волосы, длинные ресницы и правильной формы нос… Она вдруг поняла, что рассматривает себя, словно желая понравиться императору. От этой мысли ее передернуло, и девушка поспешила отойти от зеркала.

Чуть позже графиня лично занесла ей стопку приглашений. Уже абсолютно спокойная, Амалия вежливо поблагодарила ее и, вооружившись альманахом, так любезно предоставленным баронессой Фриш, начала подписывать приглашения.

Она провела так несколько часов, затем, запечатав письма при помощи магической печати, защищавшей письма в том числе от кражи, отдала их неторопливо подошедшему лакею, наказав незамедлительно отправить адресатам.

После ухода слуги Амалия прошлась по комнате, опустилась в одно из кресел, стоявших у потухшего камина, и закрыла лицо руками. Она не плакала, лишь сидела молча, понимая, что полностью опустошена. С момента, как она ступила на булыжные мостовые столицы, события развивались слишком стремительно, и Амалия, очутившись одна в чужой стране, просто не представляла, что ей следует сделать. Она судорожно вздохнула.

— Ну, ну, госпожа, будет вам, — Герда неуклюже погладила её по голове. Девушка вздохнула и отняла руки от лица:

— Ты и правда думаешь, что все наладится?

— Откуда мне знать? — служанка глубокомысленно пожала плечами, — В любом случае, императрицей быть гораздо почетнее, чем женой младшего графского сына, — она с улыбкой посмотрела на свою смутившуюся от таких откровений хозяйку, — Все знали, что вы по утрам верхом ездите, чтобы с ним встретиться.

— От слуг ничего не скроешь, верно? — Амалия усмехнулась и нехотя встала, — Пожалуйста, распорядись, чтобы ужин принесли мне сюда, я очень устала и не хочу никого видеть!

Весь вечер контесса провела в спальне, листая Готский альманах, на большее её просто не хватило. Герда принесла из библиотеки дворца несколько романов, но описание любовных страданий героини показались слишком надуманными, а осознание того, что столь глупую девицу ждет любовь и счастье, привело в полное уныние. Амалия даже сердито отбросила книгу в сторону, потом, устыдившись собственных порывов, подняла ее, отряхнула и положила на столик.

Понимая смятение своей госпожи, Герда не показывалась в спальне, и у девушки наконец— то появилась возможность обдумать всю ситуацию, в которой она оказалась.

Больше всего её беспокоили отношения с принцем, вернее, уже императором Рудольфом. То, что произошло в тронном зале, должно было оскорбить ее, но между тем Амалия чувствовала в глубине души сожаление, что поцелуй не состоялся.