Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 33

— Вам привиделось, — быстро произнесла она, так и не решаясь выдернуть руку из его ладоней. Он с укором покачал головой, но не стал настаивать на ответе.

Экипаж остановился у самого крыльца. При виде императора лакей почтительно поклонился:

— Ваше Величество, баронесса уже ждет вас!

Они прошли в уже знакомую Амалии комнату. На этот раз портьеры были раздернуты. Хозяйка дома сидела, по обыкновению, у стола. При виде гостей она улыбнулась:

— Ваше Величество! Для меня большая честь…

— Сударыня, хоть вы не начинайте весь этот балаган, иначе я стану думать, что лишен вашего расположения! — взмолился Рудольф, подходя к ней и склоняясь к протянутой руке.

— Вам придется привыкнуть, — заметила она.

— Только не здесь! — покачал он головой, — Оставьте мне право быть самим собой хотя бы у вас дома!

Баронесса улыбнулась.

— Гадкий мальчишка, — ласково сказала она, доставая очередную папиросу, — Ты просто лишаешь меня наслаждения хвастаться, что я принимаю у себя императора!

— О, моя карета с гербами Империи стоит у вашего крыльца, поэтому скоро к вам просто зачастят гости, ищущие покровительства при дворе! — он щелкнул пальцами, вызывая огонек в ладони, и поднес руку к папиросе.

— Заклинание огня? А вдруг в комнате магические нити? — баронесса прикурила, с наслаждением выпустив сизый дым. Рудольф с лукавой снисходительностью посмотрел на нее:

— Думаю, я бы заметил, что сжег их заклинанием.,

— О, ты взрослеешь прямо на глазах, — беззаботно откликнулась хозяйка дома и повернулась к Амалии, — Моя дорогая, рада вас видеть!

— Баронесса, — девушка присела в реверансе, та замахала рукой:

— Перестаньте, вам же ясно дали понять, что император желает общаться без официоза! — она с ласковой насмешкой взглянула на Рудольфа, тот слегка наклонил голову, подтверждая свое желание, — Присаживайтесь, я очень рада, что эти два бездельника сподобились привезти вас ко мне!

— Спасибо, мама, я тебя тоже очень люблю! — отозвался её сын, он подошел и запечатлел почтительный поцелуй у нее на щеке. Женщина рассмеялась:

— Именно поэтому ты почти никогда не навещаешь меня?

— Боюсь, это я виноват, — Рудольф улыбнулся, — Бедному Эдмунду даже головы поднять некогда… последние несколько дней мы полностью были поглощены делами, и вполне могли бы умереть с голоду, если бы не забота Амалии, распорядившейся приносить нам чай с бутербродами.

Девушка смущенно улыбнулась. Она не думала, что Рудольф решит поинтересоваться, кто отдал это распоряжение.

— Я никогда не сомневалась в твоей невесте, мой мальчик, но даже не вздумай оправдывать Эдмунда! — баронесса выставила вперед руку, отметая возражения, — Мне уже донесли, что моего сына видели в компании танцовщиц императорского балета!

— Вы стали поборницей морали? — изумился император. Хозяйка дома посмотрела на него с укором:

— Рудольф, надеюсь я еще не настолько стара, чтобы стать ею, но кордебалет!!! Эдмунд, как можно!

Барон слегка заерзал в кресле и виновато посмотрел на Амалию, та слегка склонила голову, старательно сдерживая улыбку.

— Он просто утешал их, поскольку театр закрыт, и бедные девушки остались без работы… — усмехнулся Рудольф. Судя по его вальяжной позе, он действительно получал удовольствие от визита.

— Не думаю, что у них убавилось работы, нынче все ищут развлечений! Но разъезжать с танцовщицами из кордебалета в открытом экипаже! — фыркнула баронесса, туша окурок, затем она обернулась к Амалии, — Не волнуйтесь, моя дорогая, ваш жених не был в этом замешан.

— Конечно, император должен ездить лишь с примами, иначе ему скажут, что у него плебейский вкус, — весело отозвалась та. Рудольф театрально закатил глаза, а баронесса кивнула:

— Умная девочка. Рудольф, я тебе говорила, что она мне очень нравится! А как она прищемила хвост этой змее, графине Ольшански! Весь свет только и говорит, что об этом!

— Сейчас в связи с трауром слишком мало событий, — пожала плечами Амалия, — Поэтому любое происшествие вызывает нездоровое оживление.

— Именно! — хозяйка дома пристально посмотрела на императора, — А уж какое оживление вызвала заметка этого бульварного писаки! Надеюсь, мой мальчик, ты читал ее?

— Да, и уже говорил с его музой. Прекрасная Лилиана в ярости, но завтра будет напечатано опровержение, — отмахнулся Рудольф.

— Вот как? — баронесса вновь затянулась, посмотрела на огонек своей папиросы, — И дорого она запросила?

— Она даже не торговалась. Так что, думаю, что слух о вальсе на могилах поутихнет.

— Это хорошо, — женщина стряхнула пепел в блюдце, на котором лежала влажная салфетка, — А как ты будешь бороться со слухами, что именно тебе была выгодна смерть Франца?

— Никак, — мрачно отозвался император, — Пошумят и успокоятся.

— Я бы не слишком рассчитывала на это. Революционные настроения…

— Предлагаете устроить пару показательных процессов? — вздохнул император. Адъютант посмотрел на друга с сочувствием.

— Смысл? — отмахнулась баронесса, — Ты только озлобишь людей, которые итак взбудоражены. Для народа Франц был чем— то незыблемым, он слишком рано взошел на трон, и долго правил, поэтому его гибель явилась для них потрясением.

— Как и для нас, — слишком холодно отозвался император. Амалия бросила на него быстрый взгляд. Лицо жениха было бесстрастно, лишь около виска подрагивала голубая жилка, выдавая то, что разговор его явно тяготит.

— Мы знали, что Франц все— таки человек, для простых людей он был помазанником Божьим.

Рудольф скрежетнул зубами:

— И что же мне теперь делать? Бегать по столице и убеждать всех, что я непричастен к смерти своего дяди? — язвительно поинтересовался он, — Хорошо же я буду выглядеть!

Амалия опустила голову, скрывая улыбку, слишком уж живо она представила себе эту картину. Баронесса покачала головой:

— Я лишь предлагаю обратить на это внимание, пока не поздно. В последние годы Франц слишком сильно завинчивал гайки, увеличил налоги, в народе выросло недовольство, а сейчас оно тщательно подогревается газетчиками и сплетнями. Рудольф, милый, ты практически сидишь на бомбе, которая вот— вот взорвется.

— Я даже не спрашиваю, мама, откуда вы все это узнали, — усмехнулся Эдмунд, по злому блеску в глазах друга понимая, что в этот разговор необходимо вмешаться.

— Что еще делать старухе, как не собирать сплетни, особенно когда их так много? — отпарировала его мать, — Дорогие мои, просто необходимо заставить это оживление работать на себя.

— Интересно, как? — пробурчал император, — Впрочем, чего я спрашиваю, вы уже наверняка придумали план действий!

— Еще нет! — она позвонила в колокольчик и, как только вошел лакей, распорядилась принести наливки, — Смерть императорской семьи, твое провозглашение парламентом и решение жениться на невесте кузена вызвали определенные толки в свете. Пока что все смущены и до конца не понимают, что происходит… К тому же эта змея, графиня Ольшанска, успела распустить сплетни…

— Мне не стоило поддаваться эмоциям, — вздохнула Амалия, понимая, что графиня теперь одержима жаждой мести.

— Вы сделали все правильно, моя дорогая, вам просто не стоило изначально приближать ее… — баронесса замолчала, поскольку лакей внес графин с наливкой, поставил на стол и удалился, — Эдмунд, будь добр…

Адъютант потянулся к графину, затем одернул руку и нерешительно посмотрел на Амалию. Девушка встала и прикоснулась к хрусталю пальцами, подумав, что в последнее время слишком часто применяет магию. Голубо-белые искры рассыпались по рубиновой жидкости и пропали.

— Все в порядке, барон, — сказала девушка, избегая взгляда хозяйки дома.

— Тааак, — протянула та, рассматривая императора, — Как я понимаю, мой мальчик, тебя уже пытались отравить?

— Да, и пока мы не предаем это огласке, — кивнул тот. Баронесса вновь взяла папиросу, закурила. Хоть лицо и было безмятежно, её пальцы слегка подрагивали, выдавая волнение.