Цепи его души (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 78

Наш разговор не клеился с самого начала, и неудивительно. Сюин помогла мне одеться, и я была запакована так, что могла бы валяться в сугробе часа два, прежде чем почувствовала бы холод. Как при всем при этом мне удавалось выглядеть еще и весьма изящно — загадка, но я выглядела. Не только изящно, но и вполне себе привлекательно: рыжие локоны выглядывали из-под шляпки, падали на темную зелень накидки, оттеняя ее. Приталенное пальто подчеркивало фигуру, в ботинках ногам было не только удобно, но и тепло. При всем при этом я мерзла изнутри. Не просто мерзла — стыла.

Даже живя в мансарде, вбегая с мороза в свою непрогретую комнатушку, я никогда такого не ощущала. Зато сейчас ощутила во всей красе. Ни одно даже самое теплое пальто не согреет, когда на душе лютый холод.

В противовес этому на улице было тепло. Наконец-то отступили морозы, заливающие улицы Лигенбурга обманчивым солнцем, и мягкие холода позволяли дышать без желания спрятать нос в шарф. На улице, разумеется: в мобиле было скорее душно. Настолько, что я развязала ленты шляпки, отстегнула накидку и даже несколько пуговиц на пальто расстегнула.

— Скоро приедем, — коротко произнес Эрик, и я кивнула:

— Хорошо.

Хотя ничего хорошего в этом не видела. Собираясь на ярмарку, я даже не предполагала, что находиться рядом с ним будет настолько тяжело, а когда мы выехали за город, разворачиваться было уже поздно. Но что же поделать, если я сама так решила: в конце концов, никто меня не заставляет находиться там целый день. Побудем немного — и уедем.

Мы повернули направо, и лес повернул вместе с нами. Еще немного — и дорога превратилась в колею. Эрик ненадолго остановился, чтобы расчистить ее одним взмахом руки, я же осталась в мобиле. Глядя на то, как снег взмывает ввысь, подчиняясь магии, осыпается и тает, позволяя нам спокойно ехать дальше.

Странно, но магия тоже больше не вызывала во мне трепета. Если честно, трепета во мне не вызывала даже магия жизни, пытающаяся достучаться до меня изнутри слабеньким теплом. Точнее, пыталась достучаться она, когда мы только выезжали, а сейчас притихла: видимо, чувствуя, что я ей не рада.

Наверное, сегодня я сама себе не была рада.

Слова: «Я люблю», — сорвались с губ случайно, но ответа на них не последовало. Ничего, кроме предложения поехать на ярмарку, и пусть даже ответ был для меня не столь важен, я все равно не могла об этом не думать.

К счастью, расчищенная колея изогнулась еще одним поворотом, за которым уже была видна деревушка. Отсюда можно было разглядеть многочисленные лотки и ледяные домики, несколько огромных горок, с которых каталась не только малышня, но и взрослые, а еще в центре возвышалась огромная, пушистая ель, украшенная разноцветными шарами, лентами, бантами и игрушками.

Сваленные под ней разноцветные коробки наверняка были пустыми, но сейчас живо напомнили мне про подарок, который я спрятала в комод. Те самые часы, которые мне все-таки удалось купить для Эрика (мистер Стейдж, догадываясь о предпраздничной суете, выдал нам крупный аванс), а еще белье. Мне хватило денег на безумно красивый комплект в салоне Хлои Гренье, и его я собиралась надеть в праздничный вечер, чтобы потом порадовать Эрика.

Вот только теперь все это не имело смысла.

Вряд ли мы будем вместе в этот вечер.

Вряд ли мы будем вместе.

Эрик как раз заглушил двигатель, и я отвернулась, делая вид, что старательно затягиваю ленты под подбородком. Хлопнула дверца, а я принялась застегивать пуговицы. Накидку решила оставить в машине, поэтому когда он подал мне руку, она травяным покрывалом сползла на сиденье.

— Возьми накидку, Шарлотта.

— Нет. Мне не холодно, — я передернула плечами и зашагала по расчищенной дорожке к основному веселью.

Чуть поодаль стоял еще один мобиль и несколько экипажей, у ледяных домиков и лотков царила суета, но меня привлекло другое. Справа от ели, сразу за небольшим катком, огороженным частоколом деревянных столбиков, возвышалась ледяная фигура. Точнее, две ледяные фигуры: девушка в объятиях мужчины. Вокруг них собралось много людей, поэтому застывшую композицию видно было только урывками, когда кто-то отходил, и в толпе образовывалась «дыра».

— Хочешь посмотреть? — проследив мой взгляд, спросил Эрик.

— Хочу.

Мы направились к ней, но предложенную Эриком руку я «не заметила». Не хотела его касаться, не хотела чувствовать прикосновения, которых скоро больше не будет.

Людей на ярмарке и правда собралось много, возможно, именно поэтому я не сразу заметила вышедшую с катка пару. А когда заметила, было уже поздно: встретившись взглядом с его светлостью герцогом де Мортеном, я замерла.

Замерла не потому, что мы расстались не самым лучшим образом, не потому, что его взгляд снова тяжестью лег на мои плечи, и даже не потому, что их с Эриком встреча в прошлом вышла весьма напряженной. Просто сейчас меня обожгло взглядом темных, как ночь глаз: пронзительных, яростных, как… как у женщины на картинах. Сейчас я как никогда отчетливо поняла, что этот образ, впечатавшийся мне в память с холстов, нашел отражение в лице де Мортена. Те же резкие скулы и высокий лоб, даже крылья носа, с той лишь поправкой, что черты женщины были немногим мягче. По-женски, но семейное сходство было очевидным.

«Жена моего брата».

«Я был безумно влюблен в нее, Шарлотта. Сходил по ней с ума».

«Я чуть не убил ее и Анри. Готов был убить… только чтобы она принадлежала мне».

«Тереза была единственной, кто в меня верил, единственной, кого мне удавалось любить — больной, извращенной любовью, поэтому я закрыл ее собой. Поэтому она спасла меня, вытащила из-за грани».

Эрик ездил к ней, чтобы узнать про агольдэра.

«Жена моего брата».

Кто она де Мортену?

Сестра? Кузина?

Не в силах справиться со свалившимся на меня осознанием, я так и смотрела на его светлость. Из ступора меня вывело прикосновение Эрика, заставившее вздрогнуть. В ту же минуту де Мортены направились к нам, и это заставило окончательно прийти в себя. Каким бы теплым ни было наше общение с Луизой, ее супруг устроил мне самый настоящий допрос. Правда, теперь я понимала, почему, и все эти мысли роем пронеслись в моей голове, пока расстояние между нами стремительно сокращалось. Стремительно — потому что герцог, видимо, вознамерился взять нас на таран.

— Добрый день, месье Орман. Мисс Руа, — на этот раз его светлость начал разговор первым, и даже взял мою руку в свою, чтобы коснуться губами кончиков пальцев.

— Добрый день, Шарлотта. Месье Орман, — Луиза улыбнулась, как всегда, безмерно светло. На миг даже показалось, что солнце прорвалось сквозь завесу туч.

Впрочем, тут же погасло, когда герцог протянул Эрику руку. Мгновение, пока тяжесть взгляда де Мортена соревновалась с отражением зимнего неба в глазах Эрика, я почти не дышала. И не поверила своим глазам, когда он ответил на рукопожатие. Сама же я запоздало опустилась в реверансе, отвечая на приветствие.

— Не ожидал встретить вас здесь, — его светлость кивнул в сторону торгового ряда.

— Сам не ожидал, что здесь окажусь.

Напряжение по-прежнему звенело между ними натянутой струной, но теперь начинало ослабевать. Или мне очень хотелось в это верить.

— Шарлотта, пройдемся? — Луиза улыбнулась и взглянула в сторону катка. — Дарен остался с Хлоей, но мне бы не хотелось надолго выпускать их из вида.

Мне не оставалось ничего иного, как принять предложение, тем более что ее супруг едва уловимо кивнул Эрику совершенно в другом направлении. Подавив желание оглянуться, я пошла рядом с Луизой, которая, кажется, совершенно не беспокоилась о том, что оставила за спиной.

Теперь ее слова о случившемся в столовой: «Представляю, но не могу рассказать», — предстали передо мной в совершенно ином свете.

Всевидящий!

Как же я сразу не поняла о том, кто передо мной? Ведь Тереза — это женское обличие герцога де Мортена. Вопрос крутился на языке, но я не могла его задать. Не могла, потому что это нарушало все приличия, потому что тогда мне пришлось бы все объяснить. Или солгать, потому что вряд ли я имела право раскрывать тайну Эрика. А лгать женщине, которая так ко мне добра, не хотелось.