Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 81

хранитель, похоже, отключился от сети. Раны не заживают.

Слова давались с трудом, в горле набухал ком крови, и я медленно сглотнул его, выдохнув с шипением. Едва сгибая пальцы, стал стягивать с себя пальто и рубашку, поглядел на содранную до мяса кожу, на струи сбегающей крови и снова закрыл глаза.

— Дьявол, мне никогда так паршиво ещё не было, — выдохнул я. — Кто это был, Акира?

— Жрец, — мрачно произнёс мужчина, поднимаясь со своего места и приближаясь ко мне.

— Только они так профессионально блокируют силы. Но ты хорошо держался, хоть я и

надеялся на фактор неожиданности.

— Как видишь, он великолепно знал обо мне, а я сделал всё возможное, чтобы развеять

собственную ауру. Он… он сказал, что они начинают действовать, что у тебя ничего не

выйдет. Акира, хватит твоих игр. Просвети меня.

Медленно открыв глаза, я глядел на то, как он замирает в полушаге от дивана и

задумчиво хмурится, казалось, принимая важное решение. Между пальцев мужчины

танцевали крохотные молнии, и их тонкий звон резал по слуху. Гото скривил губы, а

затем отрицательно покачал головой и вернулся за стол, чтобы затем приняться

яростно печатать.

— Иди, Акио. Я позвоню, когда ты понадобишься.

Собственную злость я не выказал, но поклялся себе, что смогу раскусить и этот

крепкий орешек, что даже не поморщусь и не обломаю зубы. Замерев на пару мгновений

в дверях, я вышел прочь.

❃ ❃ ❃

Казалось бы, жизнь наладилась. Акира не тревожил меня звонками, не давал поручений, и я начинал переживать, что он нечто заподозрил, не повёлся на мою ложь. Надежда на

возвращение таяла на глазах, и вновь зверское отчаяние окутывало с ног до головы, проникая в самые крохотные трещины души. Навязываться к Акире не было смысла: если

он в самом деле усмотрел неладное, это бы лишь подтвердило догадки, а я бы остался

с носом. «Что мне делать? — вопрошал я себя каждое мгновение и не мог справиться с

ощущением, что упускаю нечто важное. — Что я могу?» А затем началось это.

Кадры Легиона таяли на глазах, столкновения случались едва ли не каждый день, и

несколько раз мне самому приходилось бороться за собственную жизнь. Когда

сомкнулось кольцо на моей шее, я не знал, лишь увидел, как с четырёх сторон стали

приближаться тени. Страх был неистово жадным, почти разрывал меня на куски, пока я

отбивался от атак, казалось бы, клочков мрака. Но потом вдруг они отпрянули прочь, словно испугались, словно им поступил приказ оставить меня в покое. Новости

пестрили истерией: что за вспышки по всей Японии? Они хлынули дальше, по всему

миру, как чума, а мы задыхались в этих облавах. Тогда, как никогда ясно, я ощущал

липкое отчаяние, никогда не уверенный в собственной безопасности. Не раз и не два

мне приходилось встречать незваных гостей на пороге собственного дома, а одним

вечером я очнулся от шума в баре Мика. Дей уехал на несколько дней в Англию к

сестре, оставив всё на мне, я же не протестовал, понимая, что ему лучше находиться

подальше от меня. Во мраке становилось особенно страшно и дико одиноко, хоть меня и

преследовало чувство, что за мной денно и нощно наблюдают. Однако шум оказался лишь

случайно распахнувшимся окном, а я всю ночь просидел за кофе, включив везде свет.

Страх был его предвестником, а мрак — верным цепным псом, которому достаточно было

одного взгляда, чтобы сорваться вперёд на жертву. Тишина звалась его сестрой, покорной и гладкой, как изысканный шёлк, струящийся ночным муаром.

      Цветущих вишен густая тень —

      Неразличимы и ночь, и день;

      Я не сказал всё, что хотел —

      Кончен запас чернил;

      Следом за вами лететь вперёд —

      Время жестоко, но хоть не врёт:

      Короток век мелочных дел

      И человечьих сил.

========== Эпилог ==========

Прожорливый мрак закрался под веки, сдавил тисками грудь, навалился всем своим

тяжким весом, не давая продохнуть. Склизкий ужас окутал нежными объятиями, и я

распахнул глаза, шевельнулся, пытаясь переварить дикий перезвон мобильного. В

гулком затишье комнаты он звучал яростно и неуместно, врываясь своим гулким звуком

в самый мозг. Микаэлис рядом сонно завозился, уложил ладонь мне на грудь, слегка

огладил, но даже это не могло успокоить нарастающую панику. Сжав его пальцы, я

вытащил телефон из-под подушки, покосился на ярко сияющий экран, силясь разобрать, кто же звонит.

— Алло? — хрипло выдохнул я, поглаживая прохладный ободок кольца на руке Дея. — Кто

это?

— Артемис, Арти!.. — испуганный голос брата резанул по сознанию и заставил

подорваться с постели. Мы с ним не разговаривали последние несколько лет, и оттого

этот звонок столь сильно напряг и испугал меня. — Прошу тебя, помоги.

— В чём дело? Что случилось? — быстро отозвался я, чувствуя странную дрожь.

— Я не знаю! — в ужасе прошептал он столь яростно, что у меня заболело ухо. — Он

явился к нам, родители были так напуганы… боги, я не знаю, что происходит!

Пожалуйста, Артемис!

Его слова потонули в гудках, а я уже поднялся и стал спешно одеваться.

— Арти? Ты куда? — сонный голос Микаэлиса настиг меня на выходе из комнаты, но я не

мог заставить себя обернуться, лишь замер, оперевшись на дверной проём. Мужчина

завозился на постели. — Артемис?

Качнув головой, я стремглав вылетел из бара. Не помнил, как ехал в сторону дома, нарушая все возможные и невозможные правила дорожного движения. Что уж там, мне

было плевать на них. Кто явился в мой дом? Кто довёл моего глупого и любимого брата

до истерики? Ни одно окно не подсвечивалось изнутри дома, двери были распахнуты

настежь, тихо тарахтел двигатель брошенной во дворе машины. Картина была столь

противоестественной и непривычной, что я на мгновение остановился. Однако

воспоминание о звонке Сэто, его полном паники голосе быстро вернули меня на землю, и я рванулся в дом, почти сразу же споткнувшись обо что-то у двери. Рафаэль сидел

на полу, прислонившись спиной к стене и низко склонив голову — именно об его ноги я

едва не перелетел.

— Отец? — я склонился и прикоснулся к его плечу, тут же одёрнув руку: она коснулась

чего-то влажного.

Выключатель не работал, сколько я по нему не стучал, а потому посветил телефоном.

Всё вокруг было заляпано кровью: несколько следов рисовались на стене, плавно

размазываясь по полу и теперь прилипая к подошвам сапог. Рубашка и пиджак мужчины

были испорчены безвозвратно, собственно, как и он сам: кто-то перерезал ему горло

от уха до уха. Сердце моё рухнуло в пятки. Неужели опоздал? Неужели всё? Тело

Андреа лежало на проходе в кухню. Она была одета в спальный атласный костюм, раскинулась, запрокинув назад голову и уставившись в потолок неподвижным взглядом.

Убита так же, как и отец. Из груди моей вырвался гортанный стон, и я запустил

пальцы в волосы.

— Сэто! — рявкнул я, оглядывая гостиную.

За сёдзи в читальной комнате что-то грохнуло, и я рванулся туда, буквально сорвав

перегородки с полозьев. Мой брат стоял на коленях, смотря на меня совершенно

безумными перепуганными глазами, а губы его беззвучно шевелились. Я рухнул с ним

рядом, пытаясь понять, успел или нет, и сразу ощутил горячую кровь на своих

пальцах.

— Держись, держись, держись! — едва с надрывом бормотал я, пытаясь прикрыть

страшную рану дрожащими и влажными от крови пальцами и набрать номер скорой, но

телефон выскользнул из рук.