Выбирая судьбу (СИ) - Мороз Ольга - Страница 39

– Мама? – а потом мой сын юркнул между ног своего дедушки и помчался ко мне, я раскрыла ладони и вышла из-за дивана, чтобы обнять его и успокоить, но он стал передо мной, защищая меня от незваных гостей. И вот этот его поступок, маленького, но мужчины, так растрогал меня и так умилил родственников, что, благодаря ему и растаял лед.

– Смотри, настоящий мужчина, весь в Сэма, – всхлипнула женщина, и мужчина моментально прижал ее к своему боку, пытаясь успокоить.

– Хелли? – голос Юнаса звучал из-за спины, да, он со своими габаритами не может так легко просочиться мимо этого шкафа, перекрывшего вход.

– Со мной все хорошо, – успокоила своих детей и уже гостям, – давайте вы зайдете, и не будете стоять в дверях?

– Спасибо, – всхлипнула женщина, и они прошли в дом, делать нечего, придется проявлять гостеприимство, заварила отвар и пошла знакомиться со свекром и свекровью, причем не своими, писец подкрался!

Родственники сидели на диване, Дани сидел на кресле напротив, Юнас стоял за его спиной с видом «дернетесь, порву» и все молчали. Миленько!

– Я Ульф, это Кама, мы родители Сэма, – поняла, так и будем.

– Я Хелена, это Дани, он сын Сэма, – лицо непроницаемое, жду следующего шага, нет, ну а что они, собеседники бревна, каждое слово надо из них вытягивать.

– Мам? – ага, ребенок ничего не понимает, еще бы, я ведь не знала, что его отца зовут Сэм.

– Дани, это твои бабушка и дедушка по линии отца, – сижу, молчу, внутри все кричит о том, что сейчас будет что-то непоправимое.

– Твоя мама и наш сын любили друг друга, – начала женщина, смотря на Дани, но тут мой вежливый и скромный ребенок ее перебивает репликой:

– Ой, вряд ли, – все замерли, я тихо паникую, понимая, что сейчас буду паниковать громко.

– У норманн дети появляются в любви.

– Я у мамы тоже в любви появился, но не к отцу, – дедушка с бабушкой переглянулись, я бы тоже с кем-нибудь с удовольствием переглянулась, но не с кем, – да, день перестает быть томным! – ребенок сидел с самым серьезным видом.

– Наш сын выбрал твою маму… – начал Ульф, но Дани опять перебил.

– Вы, наверное, самые неинформированные, – слово то какое, знаете, – но моя мама никогда не знала моего отца, они не были знакомы, они не виделись, – надо было в этот момент видеть лица «родственников», небеса развернулись и полнейший шок, – мама меня спасла, она мне мама, но она меня не рожала, – эти слова еще звенели у меня в ушах, а вот перед глазами все потемнело, и я начала сползать по стенке, подхватил меня Юнас и тут же подбежал Дани.

Гости тоже поняли, что все идет не по плану счастливого воссоединения семьи, а у меня душа разрывалась и сердце просто замирало, что сейчас будет.

– Мамочка, ну ты чего, когда я руку распанахал и ты мне ее сама сшивала, только чуть побледнела, от людей барона убегали, так ты даже глазом не моргнула, что боишься, в плен сдались, ты смелая была, а сейчас чего так делаешь? – мой ребенок гладил меня по лицу своими ручками, а у меня катились слезы, я не могу открыть глаза и посмотреть в глаза своему ребенку, вот он сейчас мне скажет что-то в духе, «ты мне не мать» и мое сердце не выдержит.

Сердце и правда закололо так неприятно, и голова закружилась сильнее, видимо, я все-таки потеряла сознание. Вот очень вовремя: когда не просишь, так оно теряется, а когда я об этом мечтала, так нет! В себя я пришла от запаха лекарств и ворчания женского старческого голоса:

– Ты смотри на нее, чего удумала мне тут, болеть, я слишком многое от тебя жду, нечего мне планы рушить, за такое могу и наказать, лысой будешь, – лысой быть мне не хотелось и организм быстро решил прийти в себя, пока не произошло непоправимое, – во как испугалась, что лысой будет, сразу в себя пришла, – в себя пришла, это, конечно, очень натянуто, поскольку голова еще кружилась, но глаза открыла.

Сфокусировалась, рядом, схватив мою руку, на полу сидит Дани и тихонько плачет, в ногах стоит Юнас белее полотна бумаги, а рядом сидит Тиса, действительно, кто еще может припугнуть лысиной, как не бабка-шаманка, призывающая мертвых.

– Чай, не рада мне? – я знаю, она специально так коверкает свою речь, чтобы казаться недалекой и старой, но эта женщина, хоть и в возрасте, но слишком умна, – не кривись, на, выпей, сейчас полегчает. Мало того, что организм истощен, выглядишь, как скелет, так и не отдыхаешь нормально, я тебя к себе не призвала, – надеюсь не на тот свет, – чтобы ты в норму пришла и сил набралась, а она разогналась. Уроки рисования, походы с детьми, хозяйство, я Ледяному его последние патлы повыдергиваю, смотри, что удумал, преемницу мою угробить, – не знаю, что такое эта преемница и что я должна принять, но в комнате испуганно вскрикнула женщина, мне с моего положения не видимая.

– А ты что визжишь, Кама, я тебе обычным языком говорю, мое решение неизменно, и она - мать мальчика, ты с духами решила спорить? – я напряглась, это что родственнички у меня сына собираются забрать, – ты смотри, кулаки сжала, сил встать нет, а готова ребёнка своего защищать, – восторженно поцокала бабка языком и уже не так сварливо, – легче?

Я прислушалась к своим ощущениям, а ведь, действительно, сердце не колет, слабость есть - это да, но я вроде как жива, чему несказанно рада.

– Мама… – всхлипнул Дани и прижался щекой к моей руке.

– Солнышко мое, – белыми, непослушными губами попыталась сказать еще что-то, но сил на это просто не было.

– Выпей еще, сейчас отпустит, а ты мать успокой, а то видишь, боится она, воспитала хорошего пацана, а сама же не верит в него и в себя!

– Мамуль, мне все еще старая Нина рассказала, что я тебе не родной и ты меня откуда-то притащила, она еще пугала, что если буду себя плохо вести, то туда меня обратно и унесут, я маленький был, боялся, – кулаки сжались сами, вот же гадская бабка и чего ей не жилось нормально, неужели от того, что сделаешь больно кому-то, тебе легче станет? – Так что, мама, я все знал, но это же не меняет ничего, ты же моя мама? – и столько надежды в этом дрожащем голосе, слезы опять потекли по щекам, я постаралась подтащить ребенка к себе поближе.

– До последнего моего вздоха и даже за гранью, – тихо шепчу ему, жаль, что так много посторонних при нашем разговоре, но откладывать такие слова я не буду, их говорят к месту, – я люблю тебя, мой хороший!

– И я тебя мамуль, очень сильно, – он обнимает меня за шею, прижимая так сильно, что не хватает воздуха, растет мой сынок, раньше его объятья были такие слабенькие.

– Не задуши мать, – ворчит Тиса, – а ты куда собрался? Забери младшего брата, видишь, мать еле живая, – Тиса ворчит на Юнаса и я ей благодарна, видимо, мальчишка решил, что он лишний, ведь он не родной и хотел сбежать, но она не дала и за это я ей прощу ее последние колкости и свой испуг во время ритуала.

– Я не понимаю, если она ему не мать, почему мы не можем забрать его в свой дом, он мой внук! – рычит Ульф, на что Тиса, как больному, разъясняет.

– Я тебе еще раз говорю, она его мать! Ее признали норманнкой духи и они связаны, ты что, сообразить не можешь? Свалились как снег на голову, я тебя, Кама, просила, если решите пойти, позвать меня, но вы же взрослые, умные, смелые, вы все можете сами! – она так напирала на них, уперев руки в боки, что мне самой было не по себе, а им, наверное, вообще страшно, – Чуть не довели девчонку, испортили начало отношений с внуком, что глаза вылупил, не понял, Ульф? Так я расскажу, мне не жалко, у ребенка на глазах мать теряет сознание и почти полчаса не приходит в себя, он в панике, ведь у него, кроме Юнаса и ее, никого нет, Ледяной за куполом, он не помощник, хорошо, что парень умный, сразу помчался ко мне. А вы, вместо того, чтобы успокоить малыша, помочь, пытались его забрать к себе в дом, не видя, что ребенок в истерике. Кто вас после этого умными назовет?

– Мы не хотели, чтобы он видел мать в таком состоянии, – пытается оправдаться женщина, но Тиса перебивает ее грубо.

– Не ври мне!