Дом последней надежды (СИ) - Демина Карина - Страница 18

И история эта была бы славной.

— …мы и жемчуг добывали. И камень морской желтый. И дома наши были теплы. Мы приводили в них женщин и говорили: живите… мы подносили им шкуры и жемчуга, и золото, и шелка, и алые бусы… и шамани, старшая рода, брала их под свою опеку…

Он пожевал кончик косы.

…а про чай забыли. Его еще оставалось с половина чаши, что было нарушением всех традиций и проявлением высшей степени неуважения, но…

— …и они жили. Смотрели. Искали того, кто придется по сердцу. А если какая желала, то после года мы отпускали ее… но не желали. Оставались. Рожали детей… десять лет, вот сколько им было отмеряно…

…извращенный способ самоубийства.

С одной стороны.

А с другой?

Я ведь видела глазами Иоко многое… и сколько отмеряно той же дочери рыбака в веселом квартале, куда ее продадут, поскольку семья не способна прокормить, а юдзё… юдзё неплохо живут по местным меркам.

…или в доме сурового мужа, безмолвной и бесправной? Знающей лишь работу и ничего кроме…

…или в доме отца, что однажды избавился от докуки, а она вернулась вдруг… да будь хоть трижды невинна, не поверят соседи.

Оплюют.

Обвинят во всех грехах. Сама в море утопишься, без всяких проклятий.

— Кёниг Харгар велел нам уйти с Острова… волны давно поднимались выше и выше… сперва они забрали Вересковые поля, при которых ставили корабельные сараи. После подточили красные берега с другой стороны, и рухнули в пропасть дома. А в позапрошлом году остров дрожал, а в земле открывались огненные ямы. И шамани сказала, что скоро уже проснется он и плюнет пламенем… многие не хотели уходить. Не знали, куда, да и… привыкли мы, чего уж тут. Но кёниг Харгар послал богатые дары вашему Императору, и тот согласился принять тьерингов на службу.

Он хохотнул и тряхнул головой.

— Скоро… очень скоро встанут новые дома… наши корабли ходили в море. И мы добыли двух морских зверей, а еще белого камня, который растет под водой. Мы ходили на земли Укху, где люди черны, а солнце палит так, что горят паруса… мы были там, где из моря поднимаются ледяные горы. Мы видели, как вода становится горячей и прямо из моря можно черпать рыбий суп…

— Отчего вы не нашли дом там?

…им ведь и вправду открыт весь мир. Жаркий юг ли, север, климат которого куда больше подходит им… восток или запад… тьеринги славились как мореходы, и я охотно верю в это, но…

— Наше сердце здесь, — он прижал ладонь к груди. — И потому нам приходится привыкать к переменам…

— Это тяжело.

Он склонил голову.

— Наши мужчины ищут жен… договор с Императором не позволяет нам покупать женщин, как прежде. Оказывается, у вас тоже грядут перемены… нынешний Император, хоть и молод, однако желает искоренить недостойную торговлю. И отныне любого, кому вздумается продать сестру ли, дочь или иную женщину, надлежит бить палками столько раз, сколько монет он за нее выручит.

Интересно, изменит ли этот закон хоть что-то?

…сомневаюсь.

Девочек по-прежнему будут приводить в Веселый квартал, только назовут это иначе… службой? Учением? Гейши не останутся без майко, а содержательницы веселых домов — без свежего мяса, на которое так падки мужчины…

Горькие мысли.

И уже не понять, чьи. Мои ли, Иоко, которой о веселых кварталах полагалось знать лишь то, что они существуют вопреки слову князя и повелению Наместника, постановившего возвести стену, дабы уберечь горожан от тлетворного влияния…

…смех.

Горький.

— Мы обратились к свахе. Она потребовала золото… много золото и еще меха, якобы в дар семьям женщин. Она сказала, что раз мы ныне служим Наместнику, то и невест она подыщет достойных. Только вот ищет уже второй год кряду.

— И вы решили взять дело в свои руки?

Хельги развел руками.

— Раз уж вы не боитесь меня…

— А разве есть у меня причины? — остывший чай горек, словно слезы. И пить его — не лучшая идея, но Иоко не способна позволить чаю пропасть.

— Я же тьеринг…

— И мужчина… это определенно внушает опасения…

…зашелестел багрянцем старый клен. Недолго ждать уже, еще день или два, и первый лист ляжет подношением на теплые доски террасы. И тогда можно будет смело сказать, что в город пришла осень.

— Если вы ищете невесту, то… в этом доме есть женщины, не связанные ни словом, ни иными обязательствами, однако… вы сами должны понимать, что у каждой из них своя история…

— Госпожа Иоко будет столь добра, чтобы рассказать ее?

— Госпожа Иоко скажет так, она не станет мешать, если кому-то вздумается узнать ее… у той, что пришлась по сердцу.

Тьеринг крякнул.

— И чего госпожа пожелает взамен?

— Слова. Вы не станете никого обманывать. Неволить. Принуждать словом или любым иным способом…

…это определенно был странный вечер.

И странный разговор.

А кленовый лист, слетевший на мою раскрытую ладонь, напомнил мне сургучную печать, которой во дворе наместника скрепляли договора.

…на следующий день Хельги явился с высоким молчаливым парнем, который старательно горбился, стремясь казаться ниже. Светлые волосы его были заплетены в две косы, украшенные полосками белого и рыжего меха.

— Вот, госпожа, это Норгрим… он славный парень, строит корабли. Боги наделили его редким даром — слышать дерево… и думаю, с вашим домом он тоже управится…

…они принесли короб с инструментами, и доски.

И огромную корзину, наполненную вяленым мясом, мешочки с белой рисовой крупой и хлеб.

Огромный каравай хлеба.

Привычного.

Круглого.

С темной корочкой, густо посыпанной тмином. Слегка приплюснутого с одной стороны и украшенного поперечною трещиной. От него исходил умопомрачительный аромат.

Для меня.

А Иоко запах казался кислым, да и… она удивлялась, что это вообще съедобно.

— По обычаю тьерингов, — Хельги отломил горбушку, которую протянул мне.

Ноздреватый.

Сладкий. И я оказывается, вечность не ела хлеба… нет, не вечность, всего-то пару недель.

— Благодарю, — Иоко поклонилась, ей вот хлеб совсем не понравился. Вязкий и кисловатый, и тяжелый, то ли дело лепешки из рисовой муки. Я доела хлеб, — полагаю, с моей стороны будет правильно пригласить вас отобедать…

Хельги ткнул паренька локтем в бок.

— Видишь, говорю, они тут другие… извините, госпожа Иоко, но мы тут устали… у вас слишком много всяких обычаев. Вы и сопли подтереть не можете, чтоб не обозвать это действо красивым словом… и к каждой сопле собственный платочек припасете…

…беззлобное ворчание.

Но вновь вспышка…

…рука.

…шелковый платок, который соскальзывает с запястья. Белый шелк с алой каймой. Ослабевшие пальцы пытаются ухватить его, но шелк капризен. Вздох.

Улыбка.

И растерянность в глазах Кэед, которое гаснет, как гаснет луна в рассветных водах озера Тугами…

…скоро парк откроют для посещений, ибо каждый, рожденный под красным солнцем Накугари, имеет право любоваться приходом осени. А еще на площади перед парком начнется ярмарка мастериц… и быть может, нам стоило бы принять в ней участие, вот только с чем…

— Не буду вам мешать, — я коснулась виска. Все же голова ныла, будто бы засела в ней стальная заноза. И значит, воспоминания важны, но…

…терпение.

Если память возвращается, то рано или поздно я узнаю все.

— И чего им надо? — Шину наблюдала за тьерингами из-за шелковой ширмы.

— Не ошибусь, если скажу, что тебя, — Кэед стояла здесь же, опираясь на резной столбик, и видно было, что даже стоять ей тяжело. — Во всяком случае рыжему. Второй, как полагаю, свободен?

— Именно…

— Кто он?

— Мастер по дереву, как я поняла…

— Плотник, — Кэед наморщила нос.

— А тебе сразу Наместника подавай…

— Отчего ж… плотник тоже неплохо…

— Мастер по дереву делает корабли, — сказала Араши, выглядывая из своей комнатенки. — Его берегут. Воином может стать любой, а вот услышать дерево — только тот, в ком дар имеется… слово хорошего мастера ценят больше, нежели слово воина.