Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ) - "Стефаний" - Страница 35

Но глава Ордена в своём стремлении к старым и верным порядкам и принципам был неуклонен. Регент тогда встал, держа в руках «Хартию» и заговорил:

– Наши братья и сёстры всё решили своим голосованием. Мы не можем позволить себе быть слабыми и отказаться от древних и могущественных скреп Ордена. Мы просто не имеем права реализовывать всякую наивную и молодую мысль, появившуюся в спонтанном чувственном порыве. Мы не можем превратить наш славный и древний Орден, наш дом, в торговый дом или потонуть в политике. Оставьте это дело Империи. Мы целы, пока едины в своём мышлении».

После этих слов Регент просто порвал «Хартию» на глазах собравшихся и кинул её себе под ноги.

В гневе Люций чуть не зашиб одного из отступников, а оппозиционеры стали просто гневно агонизировать от такого поступка Регента. В зале встал такой вой, что просто закладывало уши.

И тут Люций громким, оглушительным как ту’ум из древних легенд, криком, успокоил своих сторонников, перекричав их разом. От такого крика задрожали даже все немногочисленные предметы, сделанные из стекла.

После этого он торжественно развёл руками, с которых свисали многочисленные золотые цепочки и ожерелья, и помпезно заговорил: «Что ж. Нас наши же «братья и сёстры» лишают долгожданной свободы и права на неё. Для свободных народов это недопустимо. Нам не дают жить, так как мы сами того хотим. Хорошо. Те, кто сегодня встал на сторону тирании не собратья нам больше! А мы, ведомые госпожой свободой, будем жить сами! Мы уходим из этого проклятого Ордена! Мы создадим свой!»

После этих слов мятежника у Азариэля подкосились ноги, что он чуть не рухнул на трон Регента, а рядом стоящий Ремиил пытался удержать его как мог.

И Регент после этого объявления дал некоторое время на сбор собственных вещей отступниками, а Люция, после такого предательства просто выкинули из рыцарства не дав забрать ни единой вещи.

И росно в половину восьмого утра все они были призваны в башню, чтобы получить от Регента и оставшихся иерархов «Вольную грамоту», которая юридически оформила раскол Ордена, дав отступникам право на создания собственного сообщества.

И теперь они уходили. Обруганные и посрамлённые лоялистами, ушедшие по своей воле в забытье. И их не провожали торжественными фанфарами, громким оркестром или печальной музыкой. Лишь безмолвие и тишина, смешанные с песнью ветра и дождя.

Внезапно прогремел гром, будто бы знаменуя тот раскол и рок, тяжёлой дланью опустившийся на Орден. Завывания ветра, звук дождя, напоминавшие рёв и шаг отступников: всё это просто смешалось воедино.

И тех, кто предал Орден, было не мало, ибо многие прельстились словами рыцаря–предателя. Многие ответили на нечестивый зов Люция, прельстившись словами о свободе и богатстве, которое их ожидала с реорганизацией Ордена. Но они потерпели поражение, а посему должны были отправиться за своим предводителем во мрак, ища столь приглянувшиеся богатство и свободу.

Впереди был сам Люций, облачённый в свой пурпурный доспех, с которого свисали всевозможные золотые украшения, а сам панцирь был усеян безумно блестящими драгоценными каменьями. В его взгляде читался вызов, смешанный с желанием реваншизма, которое проваливалось в собственные амбиции. Однако его лицо достаточно осунулось, кожа изрядно побледнела, а глаза впали, будто его укусил вампир.

После него шагали восемнадцать рыцарей, отринувших свои клятвы верности, и присягнувших на верность главному отступнику, который совратил их словами о переменах и всё том же богатстве. Он пообещал им торговлю теми артефактами, которые они добудут и за счёт них пополнение карманов. И это рыцарство отступников пошло за Люцием в надежде на скорейшее богатство и славу. Восемнадцать из пятидесяти рыцарей, шагали по брусчатке, чеканя свой предательский шаг.

Сразу после них, шаркая своими красными рясами, шли шестеро иерархов, привлечённые словами предателя о власти, которую бы получили после его реформ. Они повелись на то, что после победы предателя они бы возглавили управление всеми ресурсами Ордена уже на более высоком уровне, обходя пресловутый «Двуглавый совет». И что естественно они желали нажиться на полученной власти и ресурсах, которыми бы стали торговать со всем Тамриэлем. И они поставили на победу Люция. Но с них сбили ретивую спесь и гордыню, и теперь они были вынуждены покинуть Орден, оставив мечты о власти.

Сразу за ними шло двадцать магов из Анклава и десять профессоров из Научной Гильдии. Это была треть всего Академиона, которая решила пойти за своим предводителем. Этих отступников привлекли сладкие слова Люция о новых запретных знаниях и исследованиях во всех сферах науки и магии. В Ордене проводить магические и научные изыскания в некоторых сферах можно было только со специального разрешения «Левой головы» «Двуглавого Совета» и только под пристальным наблюдением коллегии из Регента, архимага, главы магического круга и трёх иерархов. Но Люций пообещал отменить эту, как он сам выразился, «бюрократическую фантасмагорию бреда». И если бы Люций победил, то Орден превратился бы оплот самых омерзительных и жутких кошмаров безумных экспериментов, против которых и направлен праведный клинок света Ордена.

За ними в своих кожаных одеждах шло пятеро мастеров, предавших своих девять товарищей. Свои льстивые, сладкие и ядовитые речи обратил Люций и к славным мастерам Ордена, пообещав им славу. Предатель рассказывал, что если они примкнуть ему на верность, то слава их мастерства разойдется по всему Тамриэлю. И тем более они смогут своими изделиями торговать, оставляя всё заработанное только при себе. Люций совратил их тёмными посулами славы и богатства, которые обещал, если они пойдут за ним. Но эти мастера ошиблись в своём выборе и сейчас шагали вместе с остальными отступниками.

Но за ними всеми шло два отряда неофитов. Неофиты Ордена, готовившиеся служить в высших сословиях. И неофиты стражи, которые были созданы приказом Регента специально, чтобы пополнять стражу. И общее число отступников из неофитов равнялось сотни будущих воинов. Двадцать из Ордена и остальные от стражи. Этим Люций обещал всё подряд и всё сразу, стараясь надавить на как можно больше желаний и амбиций.

И за неофитами, длинной цепочкой шагали выходцы из прислуги, решившие пойти за Люцием в надежде на лучшую жизнь.

Азариэлю было плевать, сколько было отступников среди прислуги. Свой взгляд он направил только на одного человека, шедшего среди неофитов–предателей. Свой пристальный взгляд он направил только на Аквилу.

Хоть её лицо было бледным, но оно просто сияло своей красотой. Её сапфировые глаза всё также отражали глубину небес «Тазокан» – Тамриэля.

Она шла вместе с остальными сторонниками Люция. И Азариэлю хотелось броситься и вырвать её из общего строя. Образумить и прижать к себе. Рассказать, как всё есть и приласкать.

Но тяжелая ладонь одного из паладинов будто бы останавливала парня, словно предупреждая все его действия.

И сегодня ни один стражник цитадели не предал сегодня своего долга, не посрамив клятвы, так и остались стаять на своих постах вечные стражи Ордена.

И когда процессия подходила к концу, и последний отступник подошёл к воротам, Люций встал в конце колонны и остановился. Все тут же обратили на него внимание, как Люций улыбнулся. Его улыбка больше напоминала звериный оскал, а из горла вырвались слова, переполненные злобой и гневом:

– Мы ещё сюда вернёмся! Ты слышишь меня, тиран, мы возьмём своё! Ты ещё пожалеешь обо всём этом! – Обратил свою гневную реплику Люций Регенту.

И прокричав, свой безумный «вызов–прощание» предатель скрылся за воротами и направился к причалу, где его и остальных отступников ждал нанятый ими корабль, готовый за достойную плату доставить их в любую точку Мундуса.

И как только отступники покинули цитадель, ворота за ними зарылись, словно ознаменовав конец старой эпохи. Конечно, кто-то, ещё пребывая в меланхолии и грусти стоял и смотрел за уходящими отступниками со стен, памятуя о тех днях, когда они были братьями и сёстрами. Остальные же поспешили скрыться от дождя в помещениях Ордена, желая вернуться к своим делам или предаться скорби. Регент вернулся в свою Башню и заперся в своём кабинете.