Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ) - "Стефаний" - Страница 34

Девушка мягкой, но быстрой походкой подошла к трибуне. Она была облачена в чёрную куртку. В её хрупких и прекрасных бледных руках у неё был немного пожелтевший лист бумаги, который и был той самой «Хартией».

Она положила этот лист на трибуну и заговорила своим немного низким, но в тоже время, для Азариэля, прекрасным, немного грубоватым голосом:

– Сегодня мы, свободомыслящее общество Ордена, союз Ложи и свободных членов Ордена представим не просто «Хартию», сегодня мы представим будущее нашего Ордена, которое изложено в ней. И эта «Хартия» стане не просто бумагой, на которой изложены определённые правила, она станет тем, что будет нам обеспечивать справедливость, равенство и свободу в нашем Ордене. Теперь к слову о содержании: Орден должен стать гильдией с коллегиальной формой правления, которую будет осуществлять «Совет достойных», состоящий из ста выбранных членов Ордена, независимо от их положения. И главнейшими принципами, которые будут жить в Ордене, и определять его судьбу станут равенство и свобода.

Мы хотим упразднить уже отжившие и ненужные для нашей будущей гильдии структуры: регентство, «Двуглавый совет» и агентурную сеть. Мы преобразуем стражу, введя туда больше чинов и равности. Так же измениться и Академион, что станет более независимый, и поменяем рыцарское крыло, упразднив их почитание и неприкосновенность, как принципы, не нужные цивилизованному обществу. Мы введём новые структуры, которые прославят и обогатят наш Орден, сделав его более свободным. Первым нововведением станет торговая палата, которая позволит нам вести дела со всем Тамриэлем и торговать добытыми трофеями. А «левая голова» «Двуглавого Совета» будет преобразована в исполнительную канцелярию. Так же мы хотим ввести независимый и свободный суд, который бы стоял на основах свободы. Так же мы хотим ввести «Конгресс Ордена», ежемесячный, и который сменит «Великий Капитулярий». Ах, также мы бы желали ввести новую должность – «Почётный Князь Ордена», который бы избирался раз в год и следил за общей обстановкой в Ордене, не нарушая полномочий остальных органов управления. – И после небольшой передышке девушка с ещё большей фанатичной яростью, которая в ней вспыхнула, продолжила. – Мы всего лишь хотим равности, что б тирания Регента окончилась, и случай с Хротгаром это доказывает. Мы видели как самодурство, и заносчивость рыцаря довели нашего брата до карцера. Мы видим как «Сеть» следит за нами, как за нами шпионят и доносят. Почему неофиты не могут сами решать, что им нужно? И новым «Великим Сводом», который заменит старый кодекс, мы отделим произвол от нашего Ордена. Низвергнем тиранию!

После чего Аквила подошла и положила в руки Регента «Хартию» на более детальное ознакомление. Рядом стоящий юноша заглянул девушке в глаза. Его обдало огнём из плана Мерунеса Дагона и холодом из владений Молага Бала одновременно. Она ему тоже взглянула в глаза. В её сапфировых глазах играло безумие, вызов и отвращение к Азариэлю и ко всему, чему он сохранил верность.

После её пламенных слов амфитеатр просто взорвался одобрительными вызовами и криками. Все мятежники чаяли, что уже сейчас, в этот день, наступит долгожданная свобода. Кто-то аплодировал, кто-то радостно ликовал, кто-то кричал о переменах, выкрикивая не самые спокойные лозунги.

Те, кто стояли рядом с Регентом, просто молчали. Их лица стали мрачнее могил. Все прекрасно осознавали, что эта хартия убьёт Орден ибо своей гордыней, ибо она погребает те духовные стержни, на которых он и существовал. Никто из них не мог понять, почему они так хотят разрушить те старые принципы и порядки, на которых жил Орден, доблестно отражая все угрозы Тамриэля. Но мятежники пожелали уничтожить и старую структуру Ордена, и все духовные начала, низвергнув это во мрак забытья.

– Хорошо! Очень хорошо! Можешь присесть, моя дорогая. Мы явно обозначили свою позицию, что не хотим распада Ордена. Мы хотим справедливости и прогресса. Мы говорим о чём-то новом. И теперь, братья, выбор только перед вами. Мы не будем свергать тиранию, мы предлагаем мирное решение, ибо хотим добровольности. – Со слащавой противной дол тошноты, лицемерной и широкой улыбкой заключил Люций, явно думая, что привлечёт большинство на свою сторону

После слов Люция в зале «Совета» стало тихо как на кладбище, ибо все погрузились в собственные размышления. Единицы перешептывались, старясь не нарушить нависшей густой тишины. Люций уверенно и с вызовом глядел в лицо Регента и во взгляде мятежника читался явный жуткий блеск, происходивший от прокажённой души.

Регент взял так называемую, «Хартию», встал с трона и пошёл к трибуне. Но прежде он несколько минут совещался с теми кто, из лоялистов, выступил раньше. И после недолгого разговора глава Ордена уверенным шагом подошёл к трибуне. В его глазах читалось отчаяние и ужас, которые необходимо было перебороть.

У трона остался стоять Азариэль. Его уже не поддерживал паладин, ибо юноша уверенно стоял на ногах. Юноша всё осознал и готов был принять жестокую правду, которая перед ним открылась. Аквилу, его знакомую и возлюбленную было не спасти от ереси Люция, которая её поглотила. Теперь Азариэль внимал постулатом Ордена, в которых нашёл истину.

Свечи и магические светильники всё также ровно горели. В зале стояла густая непроницаемая тишь. И все смотрели на Регента.

И глава Ордена заговорил, неся суть того, что дольше будет…

Глава двенадцатая. День скорби

Цитадель ордена. Следующий день.

Это утро буквально продавливало душу своим холодом безысходности, который буквально ядом бежал по жилам рассудка, отравляя его своей энтропией. Было серое, хмурое и безликое утро. Небосвод был укутан в массивы серых и тяжёлых облаков, которые буквально налились свинцом. На улице стоял дикий и пронизывающий холод, смешанный с порывистым и шквальным дожём. И завывание сильного порывистого ветра, и шёпот дождя смешались воедино, превратившись в одну мелодичную и тихую песню плача.

Практически весь внутренний двор Ордена был залит водными потоками, ибо очистительные стоки уже не справлялись.

От башни Ордена и до главных ворот, через фонтан, выстроился широкий коридор, состоящий из рыцарей, паладинов, магов всех рангов, профессоров, мастеров и неофитов. На доспехи рыцарей со звоном падали капли дождя и стекали ручейками. Одежды же остальных промокли практически полностью, став на порядок темнее от впитанной влаги.

И внутри этого коридора, молча, шагали те, кого назовут клятвопреступниками и предателями Ордена.

Все стояли, молча, никто не ронял не единого слова, лишь играла печальная песнь дождя и ветра.

Регент Ордена, его несменяемый глава, гордо стоял на ступенях башни, облачённый в своё лёгкое кожаное пальто и подставив грудь, покрытую тонкой чёрной рубашкой, на ледяной ветер. Взгляд Регента был более чем печальный, отразив скорее всё, то отчаяннее, которое в нём крылось. Да, печаль, и грусть накрыли главу Ордена, положившись на него тяжёлым и невыносимым грузом.

Азариэль стоял в той самой «стене» коридора и взирал воочию на эту печальную процессию клятвопреступников, которым личная свобода оказалась дороже верности. Его сердце накрыло жуткой грустью, которая переполняла душу.

Азариэль был там, когда наступила развязка той страшной увертюры в трёх частях. И то, что там было можно назвать реальным кошмаром для Ордена, который воплотился наяву, ознаменовав непреодолимый рок.

Глава Ордена прибегнул к единственному выходу, который был старимым, но верным приёмом, определявший путь, который и должен был решить судьбу. Он объявил всеобщее голосование, которое и должно было расставить всё своё по местам. Результат был кошмарен. Целых две пятых членов Ордена выразили своё желание изменить Орден до неузнаваемости. Но всё же большинство встало на сторону Регента и старых порядков.

Улыбка с лица Люция сразу пропала, сменившись практически демоническим оскалом. Он в гневе развёл руками и диким рыком взревел, требуя пересмотреть «Хартию».