Владеющий (СИ) - Чиликин Михаил Владимирович - Страница 7

— Змей, ну-ка расшевели своего пленника, пусть расскажет, сколько ещё гадёнышей нам тут встречать. — Милонег сорвал пучок травы и протирал меч от крови, руки ещё подрагивали после боевого столкновения.

— Мил, он как бревно лежит, сейчас водой попробую в чувство его привести.

— Переусердствовал ты слегка, приводи.

— Милонег подошёл к освобождённым пленным, которые сбились в кучку — Все целы-невредимы?

— Спасибо вам, спасители! Почти невредимы, уж и не думали, что освободят нас! — баба взяла руку Милонега и стала её целовать. Тот мягко освободил её и спросил: «В деревне сколько ещё разбойников?»

— Ой, не знаю. Они сразу на три-четыре двора напали. Когда нас сюда вели, у дороги Влас со своим сыном убитые лежали. Видать не хотели лошадь отдавать, с вилами оборониться пытались. Не меньше дюжины их.

— Ясно.

Милонег подошёл к Илоне, взял её за руку повыше локтя и отвёл в сторону.

— Родители где твои? Живы?

— Не знаю точно. Отец с восходом на охоту ушёл, мама в деревню к сестре подалась, я одна дома была — Илона затряслась от плача, уткнувшись в плечо Милонега.

— Девочка моя, — он обнял свою возлюбленную, — успокойся, всё будет хорошо.

— Они силой меня взяли, трое…

— Кто из этих?

— Двоих подстрелили, третьего ты убил.

— Давно вас сюда привели?

— В полдень кажется.

— Иди в свой дом и деревенских возьми с собою. Приведите себя в порядок, отдохните, а мы пока с врагами разберёмся.

— Я боюсь, милый!

— Твой дом рядом совсем, у меня на виду. Запритесь изнутри, на всякий случай, — Милонег сжал её руку и заглянул в глаза, — иди, люблю тебя.

— Я тебя люблю!

Пленник тем временем пришёл в себя, после того, как Змей плеснул ему водой из фляги в лицо.

— Очухался, — Милонег приблизился к лучнику-разбойнику, — остальные сюда должны прийти? Сколько их? Учти, если будешь врать, нехорошая смерть тебя ожидает…

— Семеро в деревне. Сюда придут… скоро.

— Змей, сними кольчугу с него и стрелу извлеки. Проверим правдивость его слов.

— Лось, Лузга, Щен, оттащите убитых вон под те ёлки, прикройте их травой, ветками, — Леший, следи за дорогой деревенской, скоро гости к нам нагрянут.

— Слушаюсь, Мил.

Милонег заметил, как побледнело лицо Щена, когда он с Лузгой потащил убитого копейщика за руки, под деревья. Ничего, пусть привыкает, убитые в рубке ещё страшнее бывают… Вскоре, после того как стоянка была освобождена от трупов, пятен крови, Леший обратил внимание командира на шлейф пыли, потянувшийся от деревни по дороге к лесу.

— Гости к нам.

— Да, вижу, все ко мне! Значит так, я, Змей, Леший, Лось с луками встречаем их здесь, на опушке. Остальные в сёдлах сидят, за теми кустами и ждут сигнала. Подгоните наших коней, когда в атаку рванёте. Всем всё ясно?

— Да, Мил, понятно!

— Тогда по местам.

Четверо дружинников встали за деревьями, наблюдая, как приближается конный отряд ватажников. Двое из них были перевязаны, видимо получили ранения и теперь не вполне уверенно держались в сёдлах. Одна лошадь шла без всадника и тянула за собой по земле две оглобли, к которым был привязан сундук и прочие трофеи. Ехавший впереди вожак, перебирал шкурки, оценивал, как солнечные лучи играют на песцовом мехе. Крепкий, с круглым рябым лицом, видимо не раз участвовал в княжеских набегах в качестве ополченца, в достаточно приличной кольчуге, наручах и в довольно древнем норманнском шлеме, с большим наносником и бармицей, прикрывающей шею.

— Вожак — мой, — показал жестами своим воинам Милонег. Подпустить их поближе насколько возможно, пока не поймут, что лагеря их уже нет, и стрелять точнее, — подумал десятник, — а потом конная атака.

— Эй, Йонас, Гриня, дрыхните что ли? — вожак заподозрил что-то неладное.

— Саженей восемьдесят до них, — подумал Милонег, натянул тетиву, глянув в обе стороны на своих бойцов, — пора, хоть и далековато.

Стрела рванулась навстречу к цели. Вожак успел заметить её на подлёте и стал разворачивать коня вправо, чтобы заслониться щитом, висевшим за левым плечом. Немного не успел — пропоров кольчугу чуть ниже наплечника, наконечник глубоко вошёл под ключицу. Тут же полетели стрелы остальных дружинников, но фактор внезапности уже не сработал. Под одним из разбойников пал конь — стрела пронзила ему шею, двое других успели закрыться щитами.

Милонег поднял с земли трофейное копьё и махнул рукой своим засадным бойцам, те пришпорили коней, мигом оказавшись рядом. Четверо стрелков вскочили в сёдла пригнанных лошадей и отряд в полном составе пошёл в атаку. Пока разгонялись, успели выстрелить по разу — ещё один конь завалился набок от пробившей череп стрелы. Поверженный разбойник судорожно пытался вытащить свою ногу из-под придавившей его лошади. Десятник, с копьём наперевес, нёсся на вожака, пытавшегося организовать оборону. Стрела, торчавшая из-под ключицы, не давала возможности татю удерживать щит левой рукой, правой он поднял вверх палицу, выжидая момент для удара. Сознание Милонега, как бывало не раз, переключилось в режим «всё под контролем» — течение времени субъективно замедляется, но скорость движений не падает. Подняв чуть выше щит, на случай отражения удара палицей, Милонег быстро перенаправил остриё копья с верха груди в живот обороняющемуся — удар, глухой звук, как будто шлёпнули ладонью по замешенной гончаром глине… наконечник проходит сквозь кольцо кольчуги, разрывая его и устремляясь глубже в тело. Как в замедленном кино, командир разведчиков видит палицу, начавшую уже движение ему навстречу, своё копьё, протыкающее живот главарю и, краем глаза, как сшиблись его парни с пришлыми. Через мгновение траектория движения палицы уже изменилась — поменяла направление на обратное, как и тело вожака. Выбитое из седла, оно устремилось к земле, унося с собой копьё, вывернутое из руки десятника. Выхватив из ножен меч, Милонег по крутой дуге развернул Буяна для повторной атаки. Мгновенно окинув поле боя взглядом, он с удовлетворением отметил, что все свои — в сёдлах. Главарь и ещё трое разбойников корчились на земле от боли, в агонии истекая кровью. Трое оставшихся, оценив ситуацию, решили бросить награбленное и, накинув на спину щиты, спасаться бегством. Четверо самых молодых дружинников, как гончие, рванули за ними в погоню. Милонег вложил меч в ножны и, выхватив из колчана лук, выстрелил вдогонку одному из беглецов. Тот уже успел выпустить стрелу, попав в голову коня Щена, от чего юнец полетел на землю, совершив двойной кувырок. Теперь же раненная в круп лошадь делала этого стрелка лёгкой добычей преследователей. Разъярённый Лось легко настиг лучника, обрушив на его голову увесистую палицу. Вместе с Лузгой и Левшой, он навсегда остановил бег и двух оставшихся разбойников.

— Жив, малец? — Милонег помог подняться Щену с земли.

— А что нам рыжим будет?

— Спина не сильно болит?

— Вообще не болит, Мил!

— Ну-ну, хорошо.

Тем временем подъехали трое из участвовавших в погоне, сопровождая пару лошадей, на сёдлах которых, перегнувшись пополам, лежали бывшие их владельцы.

— Везите их на опушку, к остальным, — промолвил десятник, — и этого заберите, кивнув на убийцу коня Щена.

В лесном лагере с убитых были сняты кольчуги, шлемы, кошели, брошено в кучу оружие, а тела сложены рядом с упокоенными ранее.

Милонег со Змеем прискакали к дому Илоны — довольно большой избе, с традиционной, кормящей и греющей сердцевиной — большой русской печью. На крыльце их поджидал пленённый ранее деревенский подросток, женщины же заперлись в избе.

— Звать-то тебя как?

— Митяй, — ответил паренёк Милонегу.

— Вот тебе лошадь, кажется деревенская ваша, скачи, собирай хозяев, мужиков сюда, на опушку, добро награбленное раздавать будем. Пусть поторопятся. Митяй весь зарделся от оказанного доверия.

— Я мигом, все дворы оповещу!

Дверь избы приоткрылась, на пороге появилась печально-потерянная Илона. У Милонега сжалось сердце… спрыгнув с коня, подошёл к ней, увлёк за собой за угол дома, обнял прижавшись щекой к её щеке. Это был тот момент, когда молчаливые объятия красноречивее многих слов.