Владеющий (СИ) - Чиликин Михаил Владимирович - Страница 8

— Не задалось спокойным наше второе свидание. Ну да ничего, будут встречи ещё.

— Правда будут? — Илона спросила больше глазами, нежели шёпотом…

— Будут, обязательно. А сейчас надо встречать деревенских, вон, они уже показались на дороге.

Дюжина селян на лошадях, с некоторым недоверием, подъехала к разведчикам, которые уже развязали узлы с награбленным для опознания.

— Убитых много? — спросил у старшего, по виду, крестьянина Милонег.

— Двое на дороге, двое в деревне пали. Пораненные есть. Четыре крайних двора пограблены, остальные успели защитить.

— Ну ничего, они своё получили. Вон, под деревьями одиннадцать покойников. Решайте сами, что с ними делать — закапывать или сжечь. Лучше не трезвонить про нападение, мало ли, вдруг найдутся мстители за границей. Лошадей своих забирайте, награбленное хозяевам верните, кое-что из вооружения этих вахлаков отдадим вам, вон и полон подошёл — Милонег кивнул на освобождённых женщин.

— Спасибо, удальцы дружинные. Век вас помнить будем! Добро пожаловать к нам на постой, столы накроем и ночлег под крышей будет.

— Быть по тому. Переночуем в вашей деревне.

Разведчики в сопровождении Митяя прибыли на двор большака — старшего по деревне.

Расседлали своих и трофейных коней, сняли доспехи, кольчуги, начали залечивать ушибы-порезы, полученные в двух последних схватках. Лось с Щеном занялись изготовлением импровизированного стола и лавок из жердей, лежавших на всякий случай во дворе. В избе уже опять растопили печь — готовилось угощение. К запаху недавно выпеченного хлеба добавился аромат варящейся в большом котле баранины. Хозяйка и её соседки несли и несли на стол из ледников свои заготовки — солёные грибы, рыбу, мочёные яблоки, варёные хмельные мёды…

— Лузга, что с рукой? — десятника насторожила её обездвиженность.

— Да на месте она, Мил… но, кажись, переломлена.

— А ну покажи!

Предплечье Лузги распухло посередине и пальцы правой руки шевелились с трудом.

— Это во время погони отмахнулся палицей один, бродяга.

— Поехали со мной. — Милонег помог Лузге сесть на коня и, оседлав своего Буяна, да ещё взяв за повод одну из трофейных лошадей, они поскакали к дому Илоны. Услышав приближающийся топот копыт, Илона сама открыла дверь избы и вышла навстречу дружинникам.

— Говорят здесь живёт самая опытная знахарка в округе? — спросил прищурившись Милонег.

— Да… мама вернулась, сейчас поможет. Что с тобой?

— С дружком моим, кажется, рука сломана.

— Пусть заходит в избу.

— Лузга, давай-ка, просовывай тело в дверь.

— Ха-ха, уже начинаю!

Через мгновение за дверью послышался женский, довольно низкий голос.

— Проходи, милок, показывай свою беду.

— Как зовут твою маму? — шёпотом спросил Милонег Илону.

— Анна.

— Анна, подлечите его, — крикнул десятник ведунье через полуоткрытую дверь, — отплатим щедро!

— Она и без платы поможет, — промолвила Илона.

— Девочка моя, лишняя лошадь в хозяйстве всегда пригодится. Поедешь со мной к большаку на застолье?

— Поеду! Нечего деревенским девкам на тебя пялиться.

— Ха-ха, так ты и ревнивая ко всему, оказывается?

— Ревнивая-не ревнивая, а хату спалю, если что.

Хохотнув, парочка принялась целоваться и очень крепко обниматься. После нескольких поцелуев обозначился естественный перерыв.

— А ну-ка, опробуй этого коня, — предложил Милонег. Илона с готовностью подошла к трофейному, погладила его по скуле и, с помощью десятника, вскочила в седло по-мужски, схватив в руки повод.

— Ооо, не плохо держишься в седле, Ведьмочка!

— Всегда хотела лошадьми управлять.

И действительно, конь чутко откликался на её управляющие действия.

— Вот сейчас и обкатаешь его, по пути до деревни.

Тем временем Лузга вышел из избы с рукой, туго примотанной к двум палочкам, и кислой миной на лице. Вскоре в дверном проёме показалась и мать Илоны — дородная блондинка в красном сарафане и белом платке с красным орнаментом, прикрывавшем частично собранные на затылке густые волосы.

— Руку ему поберечь надо, — сказала она десятнику, — треснула кость, покой нужен, для того чтобы срослась хорошо.

— Спасибо, Анна! Нагружать его работой не будем. Прими коня от нас, за лечение. Илона обкатать его хочет, отпустишь её с нами до деревни?

— Пусть прокатится, — после минутного раздумья ответила она, — Илонка, смотри, долго там не задерживайся!

Хозяйка была явно обрадована таким приобретением. Милонег помог Лузге и Илоне взобраться на коней, и троица неспешным шагом направилась к деревне.

На дворе большака Кузьмы собралось чуть ли не всё население деревни. С приездом десятника со спутниками, все стали рассаживаться за столы. Во главе основного стола сели Милонег с Кузьмой. По правую руку от десятника — дружинники, кроме караульного Щена, по левую — деревенские мужики, дальше бабы, вперемешку с ребятнёй малой, молодёжь. Кузьма встал, поднял двумя руками деревянный ковш-братину, наполненный хмельным мёдом.

— Други, дружинные и селяне, помянем мужиков и парней наших павших! Пусть земля им будет пухом. Матерей всё равно не успокоить, вдовам и сиротам поможем, чем можем. Отхлебнув мёда, Кузьма передал ковш Милонегу.

— Отомстили мы за них. Неповадно уж будет через границу перебегать… — сделав пару больших глотков, десятник пустил ковш по кругу. Влад почувствовал вкус, услышал запах мёда, солений, баранины как наяву. Он слышал старорусскую речь и понимал каждое слово, что было и удивительно для него, и радостно. Видимо в подсознании хранилась память о языке, на котором говорил в прошлой жизни.

— Вот оно, моё прошлое, аж в груди защемило, так всё знакомо…

В это же самое время у Милонега возникло странное ощущение, будто душа его как бы вышла из тела, будто он смотрит на своё тело со стороны. Мотнув головой, он нашёл глазами пару таких дорогих ему серых глаз, и всё его мироощущение вернулось в нормальное русло. Илона держала двумя руками баранье рёбрышко, откусывая от него периодически мясо, и не спускала глаз с возлюбленного, повернувшись в его сторону вполоборота. После того, как ковш с мёдом прошёл по второму кругу, застолье стало ещё более раскрепощённым, голоса громче, общение совсем свойским.

— Кузьма Данилович, соседние деревни не грабили в последнее время? — спросил Милонег.

— Насколько знаю — нет, тихо было. И надо же такому случиться, именно в нашу нагрянули! А разбойников мы схоронили, рядом с лесом большую яму вырыли. Свои, обмытые лежат, под образами, завтра похороним на погосте.

Большак встал, слегка пошатнувшись, поднял ковш, гомон немного стих.

— Хочу выпить за дружинных! Не дали татям уйти с полоном, да с добром нашим. И какие молодцы! Какой начальник у них! Одиннадцать врагов положили, а у самих все живы. Вот так, с умением, да с умной головой и надо земли наши оборонять.

— Вы тоже не лыком шиты, оборонили свои дома. Не бросились наутёк, не позволили ватажникам разгуляться. Но если бы отряд их из опытных ратников состоял, малой кровью мы бы не обошлись. Милонег сделал ещё пару глотков хмельного напитка.

После некоторого затишья разговоры продолжились. Как обычно, в больших компаниях, возникло несколько очагов общения, гомон усиливался, часть людей покинули застолье — отправились по своим домам. Милонег встал из-за стола, приказал Лузге сменить Щена на посту и подсел к Илоне. Взгляды их встретились, теперь уже совсем близко, лицом к лицу.

— Вечереет, солнце опять окунулось в литовские леса, прям как пять дней назад. Я очень часто вспоминал тебя.

— А я тебя, да ты и сам об этом знаешь. Чувствовал ведь?

— Было такое. Хотя чувствование у ведьм более развито, — Милонег улыбнулся.

— Смотри-ка, за нами усиленно наблюдают несколько пар девичьих глаз, не боишься сглаза?

— Сами пусть боятся! Если наглеть начнут, я спуску не дам!

— Ооо… можешь за себя постоять, при надобности.