Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна - Страница 33

Я не хотела думать, что муж экономит на мне. Не желала видеть в нем самовлюбленного эгоиста, занятого только своей персоной. Я утешала себя тем, что он работает, что ему нужно одеваться, чтобы выглядеть достойно. О себе я старалась не думать. Изо дня в день в мою душу заползала мысль сбежать, уехать из этого жуткого города, спрятаться от свекрови, не видеть мужа. Мне опротивели вечные придирки и нежелание мужа меня защитить. Но я гнала от себя эти мысли, ведь «правильная жена» не может так думать. Ведь я люблю его! Как можно желать сбежать от любимого?

В редкие визиты к родителям я бодрилась, старалась спрятать боль и разочарование, улыбалась и отшучивалась, все больше понимая, что гибну. Увязаю в этой беспросветности, которая все больше и больше вытягивает из меня радость и желание жить. Патрик стал отстраняться от меня, а мне уже и не хотелось видеть его рядом, мы оставались для всех семьей, но что-то между нами безвозвратно сломалось. Он все так же говорил мне о любви, но я не ощущала прежнего трепета от его слов. Может, он и любил, но я никак не чувствовала его любви ко мне.

Я старалась терпеть, убеждая себя, что кризис переживают все семьи, призывала на помощь все знания по психологии. И я терпела, стараясь сохранить то, что все еще считала семьей. Ведь как же так, ведь я люблю этого мужчину, как можно обижаться и не желать жить с ним? Ведь это предательство… Но мысль о том, что я совершила величайшую ошибку в жизни, каленым гвоздем ввинчивалась в мысли.

А потом все и вовсе пошло под откос. Я по сей день помню тот день_; когда пришла в дом графа Каренни преподавать уроки игры на фортепиано для его шестилетней дочки. Синтию я полюбила с первых же секунд. Девочка, лишившаяся матушки еще в младенчестве, потянулась ко мне с тем же трепетом, что и я к ней. А вот ее батюшка вызвал у меня смутную тревогу. Его липкий взгляд, плотоядная улыбка. Тогда я списала все на фантазию. Я отогнала от себя неприятные чувства, ведь граф был уважаемым человеком в городе, хорошо платил, мог дать хорошие рекомендации. Но смутная тревога каждый раз сдавливала сердце, стоило мне поймать на себе его взгляд. Он очень любил присутствовать на уроках дочери. Патрик был занят переводом на новую должность в частный лицей. Свои страхи я хранила при себе.

Но потом все чаще учтивый граф стал предлагать подвезти меня до дома на двуколке, невзначай придерживал под локоть, предлагал поход в кофейню, театр. Я молчала либо же учтиво отказывала. Сначала Патрику ничего не говорила, но в один из вечеров призналась.

Глупости, — отмахнулся от меня муж. — Перебесится и отстанет. Скоро я перейду в новую школу и тебя перетяну. Потерпи.

Меня уже тогда резануло под сердцем от его реакции. Но я отогнала эту дикую для себя мысль. Признала правоту мужа, боясь допустить жуткую и унизительную догадку. А потом в один из вечеров вышло так, что, придя на урок, я узнала, что Синтия уехала к бабушке. Я собиралась уйти, когда граф с искренней мольбой попросил сыграть сегодня для него. Дескать, он так одинок, и ему так нравится моя игра. Я должна была отказать, но банальная вежливость и страх обидеть сыграли со мной злую шутку. Только позже я поняла, что это было задумано давно. Сначала комплименты и лесть, потом вспышка гнева. Я помнила тот вечер отрывками, треск ткани платья, грохот сброшенных со стола предметов. Страх и отчаяние. А потом под руки мне попалось тяжелое пресс-папье…Удар — и меня выпустили из цепких объятий, а я с ужасом глядела на залитого кровью мужчину…

Что же ты натворила! — мечась по комнате, стенал Патрик. — Что же теперь делать? Я же только устроился на работу! Ты чуть не убила графа!

Я растерянно жалась у стены и старалась не рыдать, наблюдая за мужем. Из разбитой губы текла кровь, лиф платья разорван, волосы растрепаны. Я мчалась домой сквозь снег и ветер, хотела спрятаться в родных объятиях, согреться, узнать, что я не одна, что меня защитят. Но увидеть мужа, который был в ужасе от того, какой скандал грозит его семье, было сродни удару в сердце. Я помню, как Патрик кричал и требовал сидеть дома и не ходить к патрульным. А еще страшнее было слушать нотации его матушки, которая обвиняла меня в безнравственности. Помню, как я стояла, удерживая на груди разорванное платье, и выслушивала слова свекрови. Я не смотрела на нее, я не отрываясь глядела на Патрика, который молча стоял у стены.

— А чего ты ждала? — шипела на меня свекровь. — Не удивлюсь, что ты сама его спровоцировала. С чего бы уважаемый человек так повел себя с честной женщиной?

А я продолжала смотреть на Патрика, который не смел поднять на меня взгляд. Он молча выслушивал слова матушки, обвинявшей меня в кокетстве, безнравственности, недостойности. К концу беседы вердикт был очевиден: ее сын совершил ошибку, приведя в дом бесплодную калеку, которая опозорила их семью. А Патрик молчал, даже не думая вступиться за меня, даже не делая попыток обнять и утешить. Словно я была заразной…

— В полицию идти нельзя. Еще больше проблем будет. — Вот и все, что я услышала от супруга.

Патрик еще что-то бормотал, а я молча ушла в уборную смывать с рук кровь. Жаль, что стыд смыть не так просто. Помню, как с ужасом прислушивалась к своим чувствам и ощущала, как гибнет во мне то, что и так едва тлело. Патрик наконец вспомнил обо мне, пришел, обнял, пообещал все уладить. Я так же молча легла спать, а утром, когда муж ушел на работу, а свекровь на рынок, спокойно собрала вещи и отправилась домой.

Он еще приезжал ко мне, просил вернуться, умолял простить его. Но, сидя в зале суда, я ощущала невероятную легкость, словно с плеч упали цепи, не дававшие сделать вдох. Я вернулась в университет, получила диплом психолога. Сначала перебралась в город покрупнее, где давала частные уроки музыки, потом было еще несколько школ, а потом и вовсе авантюра с письмом в министерство и согласием работать в Эргейл.

Я стремилась быть хорошей для других. Идеальной женой, невесткой. Но чем больше я старалась, тем тяжелее было мне. Чувство вины давило, заставляло чувствовать себя недостойной. Выйдя из развода, главное, что я поняла, я больше не буду жить по правилам, что мне навязывают. Я не стану хуже, если буду поступать так, как считаю нужным. То, что я не поступаю так, как того хотят окружающие, не делает меня недостойной. Увы, только потратив несколько лет в браке не с тем мужчиной, я поняла, чего хочу на самом деле.

Я моргнула, стряхивая с ресниц непрошеные слезы. А за окном плакало небо, словно отражая мои чувства, в мареве небесных слез все чаще пролетали белые мухи первого снега. Говорят, что все трудности, что мы переживаем, это попытки судьбы направить нас на истинный путь. Как бы мне узнать, куда ведет меня мой путь? Что я сделала не так, раз судьба не перестает меня испытывать? Одно я знаю точно — только благодаря пережитому я уже никогда не позволю манипулировать собой и навязывать мне чужую волю. Я изменилась, и видит небо, эти изменения пошли мне только на пользу.

— Итак, канифоль, струны, нотные тетради. — Торговец упаковал последнюю покупку.

— Еще что-нибудь?

— Нет, это все, — кивнула я, выуживая из сумочки кошелек.

Сегодня днем я отправилась в далекое путешествие во благо школьного оркестра. Ну, ведь помимо моих нервов, детям нужны и иные предметы для обучения. В помощники мне вызвалась Микки Пэлпроп и Майк Морис. Изначально роль покорного вьючного животного должен был выполнять Пэлпроп старший (ему бы эта роль пошла, как никому), но юный оборотень (да, нелюди прониклись ко мне нежной привязанностью) вызвался оказать посильную помощь. И теперь вот трое нас (Пэлпроп с радостью ушел чинить дыру в ограде, проделанную Бубликом), прошагав по гудящему городу и проехавшись со звоном и гулом в трамвае, оказались в магазине музыкальных инструментов, где я пополняла запасы школьных закромов.

Микки старательно обвешивала пакетами Майка, Майк старательно пытался сразить девицу своей силой и выносливостью. Может, кто и поверил в бескорыстное желание паренька таскать за мной сумки, но я точно знаю, что не отправься со мной Микаэлла, и Майк остался бы в школе. Ну право слово, меня дети любят, но не настолько же! Так что нежную привязанность мальчика-оборотня к девочке-фавну я уловила молниеносно.