Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна - Страница 34

— А теперь куда? — поправив стопку тетрадей в руках у Майка, уточнила Микки.

— В школу, — со вздохом отсчитав все выделенные деньги, призналась я. — Такая ноша не способствует прогулкам.

— Все хорошо, — горячо заверил меня оборотень. — Мне не тяжело, мэса. Сумки очень легкие, а оборотни выносливые.

Я понятливо улыбнулась пареньку. Что же, если так ему хочется, то можем продлить прогулку по городу. Кивнула детям, и мы вывалились из душного магазинчика в гулкий и дымный город. Зима все еще терпеливо ожидала своего часа, но ее приближение выдавали мелкие снежные хлопья, то и дело появлявшиеся в морозном осеннем воздухе. Небо, серое и хмурое, нависало над городом, словно насаженное на шпили высотных зданий. Рассеянный свет от солнца слепил глаза и вгонял в сонливость. Город вокруг напрочь утратил краски осени, и теперь деревья уныло торчали из кадок чернеющими корягами, мостовые покрыл тонкий слой инея, и только вывески магазинов и кофеен призывно пестрели яркими надписями.

Мир пара и камня, как мало в нем жизни, всюду машины, всюду металл и холодный расчет. Сейчас, не прикрытый золотом листвы или болезною снега, город выглядел особенно недружелюбно и хмуро. Как, оказывается, мало нужно людям для счастья: лучик света, пара снежинок. А ведь большинство думает, что миллионы и слава. Я плотнее завернула шарф на шее и сунула руки в муфту. Микки заботливо натянула Майку шапку на уши, а сама «нырнула» в бездонный капюшон своего пальто.

— Предлагаю пройти одну остановку пешком и выпить чаю в кондитерской «У Франко», — ежась от ветра, предложила я.

Микки радостно взвизгнула, Майк посуровел. Какой хороший мальчик, сразу подумал о том, кто будет платить.

— Мы сэкономили на покупках и заслужили компенсацию за труд, — объявила я. — Думаю, мэтр-директор простит нам три чашки чая.

Теперь и Майк выглядел веселее. Вот такие повеселевшие и предвкушающие распитие облепихового чая в тепле, мы и двинулись дальше. Толпа прохожих ворчала и толкалась, кто-то ругнулся и пнул погнутую медную кружку, стоявшую перед попрошайкой. Старуха, скрюченная и нечесаная, сидела у стены одного из магазинов и понуро глядела на ноги прохожих. Кружка с грохотом покатилась по брусчатке, рассыпая по заиндевелым камням небогатое подаяние несчастной. Мелочь катилась и звенела, ныряя прохожим под ноги.

Не раздумывая, мы с Микки принялись собирать мелочь, а старуха все так же сидела на камнях, даже не замечая нашей помощи. Микки ловко отлавливала монетки, я делала это менее резво, Майку оставалась роль глашатая, громко координировавшего наши поисковые работы, так как покупки продолжали отягощать его руки. Нас дважды чуть не сбила коляска, но мы ловко уворачивались от копыт и колес, доведя регулировщика до предынфарктного состояния, а возницу заставив вспомнить весь словарный запас из его лексикона. Наконец, весь улов был собран.

— Вот, возьмите. — Я поставила кружку перед старухой, бросив туда пару монет из своего кошелька.

Женщина моргнула и подняла на меня мутные, безумные глаза. Если честно, ее взгляд вызвал у меня срочную миграцию мурашек по всему телу, их стройные ряды бодро маршировали по спине, в конечностях появилась странная слабость, а в мозгу зарождалась смутная тревога.

— Смерть, — шепнула старуха. — За тобой стоит смерть.

Костлявые пальцы сомкнулись на моей руке, рождая в памяти совершенно неуместные воспоминания о зеркалах и пережитом ужасе. Вот мне совершенно не хочется, чтобы мои способности прорвались на многолюдной улице. Тут не так страшны разрушения от выброса силы, как возможные последствия от реакции толпы. Если быть откровенной, толпы я боюсь намного больше.

— Вспомни то, чего не было, — шепнула старуха. — Он ищет ключ, останови его, до того, как он откроет двери!

— Пустите! — Я рванула руку, пытаясь высвободиться из цепкого захвата.

— Он ждал другую, ту, что стоит рядом, но ты… Ты откроешь дверь, как было предначертано. Ты… Ты приведешь смерть в этот мир. Не дай ему свершить то, чего он так желает!

Мое сердце уже завершило забег на короткую дистанцию и теперь разгонялось, готовясь к марафону. Да что же это творится вокруг?

— Мэса, пустите! — раздался гневный голос Микки. — Отпустите ее, я кому говорю.

Девочка с несвойственной ей решительностью рванула старуху за руку, освобождая мое запястье. Нищенка еще что-то бормотала себе под нос, перебирая монеты в кружке, а я потрясенно смотрела себе под ноги, пытаясь понять происходящее. Что все вокруг хотят мне сказать?

— Что вы имели введу? — игнорируя попытки Микки увести меня, обратилась я к старухе.

— Что? — Женщина удивленно глянула на меня абсолютно вменяемым взглядом. — Вы ко мне обращаетесь?

— Вы только что напугали мэсу своим бредом, — гневно сверля старуху взглядом, заявил Майк. — Вам должно быть стыдно!

Паренек вышел вперед, оттесняя меня от безумной старухи. Сейчас я видела происходящие в нем перемены, глаза засветились жутким желтым светом, губы исказил звериный оскал, обнаживший клыки. Мальчик злился, и каким-то десятым чувством я заподозрила, что, если его не угомонить, возможны жертвы не только в лице попрошайки, но и в наших с Микки невеселых лицах. Люди вокруг не могли видеть того, что видела я, но подсознательно сторонились Майка. А паренек отчетливо так зарычал и сделал шаг к старухе. Женщина сжалась, испуганно кося мутными глазами на парня.

— Я… Я иногда говорю что-то, но не помню, что, — шепнула она, прижимая кружку к груди. — Простите меня, ради всего святого. Я не хотела вас напугать. Я случайно, я не знаю, как это вышло.

Майк продолжал стоять на месте, закрывая меня от старухи, как от вселенского зла. В напряженной позе мальчика читались повадки зверя, готового в любую секунду совершить прыжок.

— Майк, успокойтесь. — Я осторожно взяла мальчика под локоть. — Это просто нездоровая женщина. Давайте уйдем. Она сама испугалась не меньше нашего. И сейчас вы продолжаете ее пугать.

Паренек вздрогнул от моего прикосновения. Из его фигуры в один момент улетучилась вся та звериная мощь, что еще совсем недавно заставляла прохожих вокруг нас закладывать сложные виражи, выскакивая на проезжую дорогу. Микки тоже закивала и повисла на Майке со стороны второй руки. В таком нервном тандеме мы и отошли подальше от притихшей нищенки.

Но мир вокруг, видимо, решил проверить мои нервы на прочность. Только мы свернули за угол, как меня грубо толкнули в сторону. Рывок — и я ощутила, как из рук исчезла привычная тяжесть. Вместе с тяжестью скрылся и мой ридикюль. Я еще успела увидеть, как он исчезает в толпе, зажатый под мышкой ушлого воришки. А далее… Далее начался форменный ад.

— Майк! Стойте! — заорала я в спину бросившемуся за вором оборотню.

Микки потрясенно таращилась на сумки, которые сгрузили ей в руки. Меня же сейчас больше волновало то, что парень помчался по проезжей части, распугивая лошадей и раздражая водителей пароэкипажей. Потом раздалась заливистая трель свистка и звон колокола на патрульной карете. Похоже, сегодня Мэлкарс ждут потрясения и сенсации, после которых под порогом Эргейл радостно запылают костры давно забытых культов.

— Похоже, мэтр-директор не зря освободил его от уроков на неделю, — задумчиво протянула Микки. — И бегать от волка не дело, он сейчас по инерции догонять будет, пока не поймает.

— Освободил? — сипло уточнила я, следя за тем, как Майк расшвыривает прохожих с дороги.

Клаксоны на пароэкипажах гудели, водители высовывались из окон, желая донести до оборотня свое о нем мнение. Нужно было остановить воришку, которого, словно завороженный, преследовал паренек. Но как? Как я догоню стремительно удаляющихся особей, один из которых привык удирать, а второй находится под действием звериных инстинктов. Но нужно, во что бы то ни стало, прекратить этот забег на выживание.

За спиной зашуршал и зашелестел остатками листвы ветер, качнул локон, выбившийся из-под шляпки. Ласково скользнул холодным дыханием по щеке. А потом мощный порыв, взметнув юбки на платье, помчался в сторону бегущего воришки, неся к нему маленький смерч из пыли и камешков. Это не могло его остановить, но минутное замешательство позволило Майку сократить те пару шагов, что их разделяли.