Леший. Четвертые врата (СИ) - Геярова Ная - Страница 47

       Кондрат натянул серую куртку с круглым непонятным значком, на котором был изображены две линии, над ними радуга, по ободу коей выбиты пять синих звёзд.

       – Всем отдыхать, спозаранку двинемся, – зевнул Кузьма и устроился в плетёном кресле у окна. Номин уже лежала на софе. Еши устроился рядом с Кондратом, присев в кресло у печки. Тут же расположилась и щурящаяся на огонь Тайра.

       – Хорошо, – зевая, проговорил журналист, устраиваясь удобнее. – Если бы не ситуация, взять бы пивка, мяса и отдохнуть. Здесь, среди леса. Без городской суеты, оставить проблемы, забыть о мире. Проникнуться природой. И домишко хороший, душевный. Что думаешь, Кондрат?

       – Не плохо, – согласился Леший.

       – Жалко, пивка нет.

       – Жалко, – согласился Кондрат и прикрыл глаза. 

       Хотелось спать, но сон не шёл. Мысли тоже не шли, просто тупая усталость и немогота. В закрытых веках то и дело вспыхивали огоньки. Безумные глаза зайцев и лис, пронёсшийся рядом олень, из-под копыт которого вылетает земля! «Ау-у!» – вой далёкий, дикий. Волк стоит напротив и смотрит на Кондрата какими-то не волчьими умными глазами, а рядом Тайра с синими зрачками, в которых мечется синий свет. Волк подходит совсем близко, нюхает Кондрата и тыкается холодным носом в лицо.

       Кондрат открыл глаза. В единственное окно, затянутое прозрачной тюлью, падал первый рассветный свет.

       В лицо Кондрата тыкалась носом Тайра.

       – Выгулять? – потрепал питомицу Леший. – Пошли, – осторожно, чтобы не разбудить остальных, поднялся и прошёл к двери, вытащил щеколду и вышел. 

       Тайра унеслась в лес. Кондрат зевнул. Тихо, чисто, с утреней прохладцей. А воздух какой! Покурить бы, но не хочется будить Кузьму. Кондрат порылся в карманах егеровского бушлата: ага, и курево нашлось. В пачке уже давно не виданного Кондратом «Camel», лежала пара сигарок. Леший порылся ещё по карманам, и зажигалка нашлась. Он поднёс огонёк к сигарке, затянулся и тут же закашлялся. Волк стоял в нескольких шагах от него. Слегка помахивая хвостом, обнюхивала незваного гостя Тайра. Серый покосился на Кондрата недоверчиво, осторожно сделал шаг, принюхался и начал медленно приближаться. Кондрат не курил, стоял, замерев, и смотрел на серого зверя, неуверенно подходившего к нему. Остался всего шаг, когда волк навострил уши, потянул носом, тонкая сизая дымка от сигарет попала в нос. Животное чихнуло, и уже более уверенно подошло к Кондрату заглядывая в лицо. И вдруг поднялось на задние лапы, а передние поставило на плечи Лешего. Сигарета упала из рук. Волк внимательно, не звериным взглядом всматривался лицо майора. А потом лизнул в щеку. Леший, не веря в происходящее, обнял волчище и погладил по упругой, толстой шерсти. Волк лизнул Кондрата ещё раз, рывком высвободился, отскочил в сторону. Посмотрел на Лешего, и вдруг рванул в деревья.

       – Ау-у! 

       Серое тело скрылось в лесу. Тайра подошла, посмотрела на хозяина, повиляла хвостом. Кондрат не обратил внимания на неё, он смотрел вслед исчезнувшему волку.

       – Бодрое утречко! – проговорил позади голос Кузьмы.

       – Ты видал? – тихо спросил Кондрат.

       – Видал, – подкуривая, кивнул кузнец.

       – Что это было?

       – Так за своего принял он, – пыхтя сигаркой, пояснил Кузьма. – В куртке ты Петровской, вот и принял. А волков Петро привечал. Там за домом кормушка стоит, зимой он здешнюю животину подкармливал. А этот: слухи ходили, что как-кто понесла волчица зимой, волка-отца шатун задрал, вот она и привела весь выводок к Петро. Так они у него до весны и прожили, а как пришла весна, так волчица своих увела. Но вроде, судачили, что волков тех часто у сторожки видели. В посёлке так же поговаривали, что когда Петро мёртвого нашли, рядом волки сидели и та самая волчица. И на похоронах слышался вой со всех сторон, провожали Петро волки. Зверье оно тоже живое, оно добро помнит.

       Кузьма, затушил сигарку о перила крыльца, окурок положил назад в пачку.

       – Пошёл я, разбужу остальных. Собираться пора, – и ушёл. 

       Кондрат постоял пару минут и тоже пошёл в дом. 

       Номин стояла у стола, на котором были разбросаны бумаги, и собирала их в стопку. Еши раздувал огонь в печке. Кузьма заводил генератор. Когда тот загудел, подключил к нему электрочайник.

       – Чайка хлебнём и двинемся, – потёр кузнец руки. Прошёл к шкафчику у стены, открыл дверцы, достал чашки, сахар и сухари. Направился к столу, с которого убирала Номин. Одним движением руки сдвинул все бумаги к краю и водрузил на освободившееся место, принесенное.

       – Писанины сколько, – складывая стопочкой бумаги, подметила Номин. – Отчёт, – прочитала заголовок одного листа. – А что, егеря кому-то отчитываются?

       – Наверное, – почесал затылок кузнец. – Госслужащий все ж.

       – А о чем он отчитывался, интересно? – спросил Еши, начищая, найденной в углу у входа старой щёткой, ботинки.

       – Да всякое здесь, – начала вчитается Номин. – Вот, например, о том, что в октябре прошлого года было поймано четверо браконьеров и у тех обнаружено три шкуры куницы. А вот… – ткнула она пальцем в очередную бумажку. – По подсчётам, в этом году увеличилось поголовье лося. И … – она вдруг зашептала дрожащим голосом, вчитываясь в следующий отчёт. – Замечена активность северно-восточных врат два. Намечена проверка.

       – Каких врат? – Кондрат сел в кресле, посмотрел на Еши. Тот не обращая внимания, с усердием чистил ботинок. Леший перевёл взгляд на Кузьму. Кузнец стоял с сахарницей в руках, застыв и хмуро смотря на Номин. Поставил сахарницу на стол, вытер руки о куртку.

       – Дай-ка, – взял последний отчёт из рук девушки. – Семнадцатое сентября. Повышена регилиряция. Замечена необычайная активность превратного зверья. Волки окружили Севольное. Слышен вой, им вторят поселковые псы. Сегодня двое найдено на окраине, в посёлок не возвращаются. Три козы прибились к сторожке. Назад не идут. Волки тревожны. Припоселковые бобры бросили плотину, ушли вглубь, к озеру. На периметре Севольного ни одного дикого зверя. Прошу уведомить начальника пятого отдела службы внутренних и внешних дел Яндырь-Севольного трансмагистральногалактического порта, Жахова С.М. Зона, не является межпереходным препятствием для… – Кузьма замолчал, посмотрел на всех угрюмым взглядом, – не дописано.

       Еши, надел ботинок, подошёл к столу, к нему присоединился и Кондрат.

       Все забыли о кипящем чайнике и начали разгребать бумаги.

       – Третьи врата – регилиряция в норме. Порт открыт, – прочёл, на одном из бланков, Кондрат. – Ниже. Севольное-Свидор сделан вызов, в связи с активностью на вратах два. Тот же день. Запрос принят, передан Сатора. Вылет совершён в пять тридцать по общему времени, в пункт Севольное. Прибытие в семь двадцать. То же день; прибыл. Извещён. Роспись. Что это? – Кондрат потряс бумагами.

       Все смотрели на него. В глазах вопрос, к нему, к майору Лешему. Ответа у Кондрата не было.

       – Собирайте отчёты, бланки, всё что есть, возьмём с собой. 

       Номин начала быстро складывать бумаги в стопку. Кузьма глубокомысленно вздохнул, и начал разливать кипяток по стаканам, потом бросил в железный заварник найденный пакетик чая, помакал и разлил в кипяток.

– Это… – вскрик Номин заставил Кузьму уронить пакетик на стол.

       – Что ещё? – чувствуя, что чай, пожалуй, уже не полезет в горло, растерянно спросил Кондрат.

       – Я уже видела такую карту! – Номин тыкала в стол.

       Все снова собрались вокруг девушки. На краю стола лежала разложенная карта, немного потускневшая от времени.

       Кондрат быстро пробежал по карте глазами. На ней обозначались населённые пункты и дороги, лесной надел, река, озерки, проталины, тропы, болота.

       – Вот здесь мы, – указал Кузьма точку на карте. – Темно-синяя с надписью ППСО. Чуть подальше от точки стоял крестик и другая надпись В2.