Яд его сердца (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 23

— Ваша светлость, я хотела с вами пого…

— Потом, — отрезал де Шалон. Даже не взглянув в сторону будущей родственницы, помчался в конюшню.

Как и предполагал, Искра, которую удалось отыскать в Артонском лесу после нападения демона, исчезла. Вместе со своей хозяйкой.

— Зачем выпустил?! — рыкнул на перепуганного привратника, топтавшегося у ворот, разъярённый маркиз.

— Мадмуазель отправилась на прогулку, — вперившись взглядом в мыски своих давно нечищеных сапог, испуганно промямлил слуга.

Ещё один идиот.

— В следующий раз… — Моран не договорил, выругался сквозь зубы. Остервенело пришпорил Демона, заставляя животное сразу перейти в галоп.

Очень скоро широкоплечую фигуру всадника поглотили сумерки, которые с каждой минутой становились всё гуще. Будто подстраиваясь под его настроение, небо затянулось тучами. Где-то вдалеке раздавались первые громовые раскаты, наполняя пространство тревожным гулом. Начал накрапывать дождь, грозясь в любой момент превратиться в настоящий ливень.

Демон мчался по просёлочной дороге, разрывая сырой, холодный воздух. Поднявшийся ветер трепал смоляную гриву цергейского скакуна. Редкие вспышки молний, пронзавшие небо, казалось, отражались в опасно сузившихся чёрных глазах охотника, неотвратимо настигавшего свою жертву.

Свинцовые тучи закрыли собой всё небесное пространство. Крупные капли забарабанили по земле, быстро превращая дорогу в вязкое месиво. Должно быть, это холодный весенний ливень подействовал на Стража отрезвляюще. Моран почувствовал, как ярость отступает, её вытесняет страх. Страх упустить девушку. Не догнать.

Потерять свой единственный шанс.

Много ли у Серен родственниц, не владеющих магией?

Только Александрин.

Сейчас его светлость готов был наступить на горло собственной гордыне, наобещать невесте любые глупости, клясться и божиться, что влюбился в неё без памяти, а потому пытался приворожить при помощи магии, боясь не получить её согласия. Умолять, лишь бы ему поверила и согласилась вернуться.

Добровольно.

Страж мысленно возликовал, заметив мелькнувшую вдали наездницу, и снова вонзил шпоры в лоснящиеся бока своего скакуна. Услышав звуки погони, Александрин испуганно обернулась. Надеялась оторваться, но уже через каких-то несколько минут дорогу незадачливой беглянке преградил взмыленный Демон.

Которого уже успевшая промокнуть до нитки всадница попыталась упрямо объехать, но Моран ухватил её кобылку за повод, не давая той сорваться с места.

— Пусти! — гневно выкрикнула девушка и по привычке гордо задрала голову, точно королева. Правда, без короны и королевства. А в скором времени останется и без крова, если продолжит проявлять норов.

Вряд ли барон с баронессой примут непокорное чадо обратно.

— Александрин, нам надо поговорить, — вкрадчиво сказал его светлость и, словно отвечая ему, небо отозвалось очередным громовым раскатом.

Лошади тревожно заржали. Нетерпеливо перебирая копытами влажную рыхлую землю, они торопились пуститься вскачь, наверняка мечтая как можно скорее оказаться в сухом тёплом стойле, защищённом от непогоды.

— Пусти по-хорошему, — зашипела несостоявшаяся беглянка, негодующе сверкнув глазами.

— Не то что? — усмехнулся де Шалон. Вспомнив, что собирался вести себя хитрее, принялся увещевать: — Александрин, сбегать не выход. Ну куда ты пойдёшь? Без средств, без силы, не привыкшая к физическому труду — ты и дня в одиночестве не продержишься.

— Я что-нибудь придумаю, — упрямо тряхнула она мокрой копной, облепившей побелевшее от гнева личико. — Уж лучше запру себя в монастыре, чем выйду замуж за такого негодяя, как ты!

Сколько ни пыталась скрыть свои истинные чувства, было очевидно, что за маской негодования скрываются разочарование и боль. Как и всякая молодая девушка, Александрин мечтала о большой и чистой любви, о нежности и понимании. О всём том, чего была лишена в кругу семьи.

Оставалось только как-то заставить её поверить, что и заботу, и любовь она обретёт, выйдя за него замуж.

— Я ошибся и признаю свою вину…

Отвернулась, давай понять, что не желает слушать его оправдания.

Подавив вспышку гнева, маркиз мягко продолжил:

— Мне всегда было сложно находить общий язык со слабым полом. Я не романтик, как Касьен. Да и до сердцееда, вроде де Грамона, мне тоже далеко. У меня непростой характер…

— С мадмуазель де Вержи вам легко удалось находить общий язык, — едко заметила девушка, многозначительно подчеркнув окончание фразы.

— Опаль в прошлом, — поспешил заверить ревнивицу Моран и на это раз голос его прозвучал твёрдо и совершенно искренне. — Вы действительно мне интересны, Александрин. Не испытывай я к вам чувств, и зелье бы попросту не подействовало. Всю прошлую ночь ни о ком, кроме вас, не мог думать. — Это тоже было правдой, вот только уточнять, что под воздействием чар он уступил желаниям плоти и до самого рассвета оставался у бывшей любовницы, его светлость благоразумно не стал. — Возможно, мне не достаёт обходительности…

— Вам не достаёт искренности! — снова перебила его озябшая беглянка.

Её уже всю трясло, то ли от переживаний, то ли от холода. А скорее, от того и другого.

— Счастливо оставаться, мессир!

— До ближайшего монастыря не меньше сотни лье, — честно предупредил Моран, не преминув уточнить: — Но до него вы вряд ли доберётесь. А если вам всё же повезёт и сумеете выжить на дорогах Гавойи, то точно не доедете целой и невредимой. Станете лёгкой добычей разбойников. Мало кто устоит перед такой красавицей.

Промокшая красавица поёжилась, только на сей раз не от холода, а от страха.

— В лучшем случае — просто сляжете с лихорадкой, — живописал в красках итог её путешествия Страж.

— Зато хотя бы вас не будет рядом! — огрызнулась непокорная.

— Александрин, вы смелая и умная девушка. Но то, что сейчас совершаете, — глупо и безрассудно. Вернитесь со мной в Валь-де-Манн, и я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы вновь заслужить ваше доверие. А главное, вашу любовь. Но если всё же решите уехать — удерживать вас не стану. Даю вам слово.

— Вы-то, может, и не станете. Но вот мои родители… — горько шмыгнула носом. Холодные дождевые капли, скользившие по лицу, смешивались с горячими слезами.

— Я приму любое ваше решение, а значит, примут и они, — покладисто заявил маркиз и тихо, но твёрдо заверил: — Уж я-то об этом позабочусь. А сейчас поедемте обратно. Вы вся продрогли. Не прощу себе, если по моей вине сляжете с простудой.

— Почему же? — грустно усмехнулась девушка. — Это вам будет только на руку. Тогда уж точно в ближайшее время не смогу никуда уехать.

— Я всё же надеюсь привязать вас к себе иным образом, — почувствовав, как тревога отступает, весело улыбнулся Моран. Заметив молнии в прекрасных голубых глазах, уточнил поспешно: — И я совсем не имею в виду чары. Если вы и полюбите меня, то полюбите добровольно.

Мой побег бесславно провалился. Я всё-таки последовала за Стражем обратно в Валь-де-Манн. Не потому что поверила его сладким речам, а потому что понимала: Моран во многом прав. Уповать на одну удачу и слепо надеяться, что никакой негодяй не позарится на моё тело и на мою жизнь — глупо. Лучше переговорю с отцом и попрошу его (нет, настою!), чтобы сделал хотя бы одно доброе дело для своей не самой любимой дочери: пристроил меня в какой-нибудь монастырь где-нибудь на окраине Вальхейма, где я буду в мире и покое доживать свои дни.

Так думала я, замёрзшая и усталая, возвращаясь с маркизом в его родовое поместье. А утром, проснувшись… поняла, что не смогу распрощаться с привычной жизнью. Не смогу похоронить себя в крошечной затхлой келье, где с утра до вечера вынуждена буду возносить молитвы Единой. Не смогу в знак послушания и смирения остричь себе волосы, которые когда-то в далёком-предалёком детстве вечерами расчёсывала мне мадам Ортанс. Назвать баронессу мамой язык больше не поворачивался. Возможно, когда-нибудь в будущем… Когда обида перестанет мне грызть душу.