Яд его сердца (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 22

Укрывшись в увитой лозой беседке в глубине парка, наконец дала волю чувствам, то есть попросту разревелась. Отчаянно, навзрыд. Никогда мне не было так горько и обидно. Даже в роковой день инициации так не мучилась. Сейчас же ощущение безысходности рвало душу.

Тогда, восемь лет назад, Моран стал тем, кто утешил, помог справиться с болью и разочарованием. Кто бы мог подумать, что пролетит время, и он станет причиной моих слёз.

Вот такой, зарёванной и жалкой, меня и нашёл Касьен. Приблизился бесшумно, мягко ступая по насыпной дорожке, окаймлённой фигурно подстриженными кустарниками. Тепло улыбнувшись, спросил, может ли составить мне компанию.

— Вас не было на завтраке.

Я шмыгнула носом. Разве уже полдень? А такое ощущение, что страдаю от силы час.

— Вас прислал его светлость? — с благодарностью приняла протянутый платок с вышитыми по углам золотыми вензелями.

— Я сегодня ещё не видел брата, он отказался выходить к столу.

Видать решил не обременять себя церемонией прощания. Что ж, так даже лучше. Надеюсь, больше никогда не увижу напыщенную физиономию Стража!

— Вы сказали брата?

— Молочного, — мягко пояснил Касьен. — Моя мать была кормилицей Морана. А когда во мне открылась сила, покойный маркиз де Шалон объявил меня своим названным сыном. У него было доброе сердце, — в глазах молодого человека отразилась грусть.

До сих пор считала, что шевалье де Лален гостит в Валь-де-Манне, а оказывается, он родственник его светлости, пусть и не кровный.

Увы, Касьену не повезло с братом. Зато крупно подфартило с приёмным отцом. Жаль, что во мне сила так и не обнаружилась и мои же собственные родители относятся ко мне хуже, чем к какой-то бродяжке.

— Александрин, вы так подавлены. Мне больно видеть вас такой. Что-нибудь случилось? — с искренним участием поинтересовался Касьен.

— Случился. Его светлость, — горько усмехнулась я и отшутилась вяло: — Можете порадоваться, Касьен, пришёл конец вашим мучениям. Сегодня я и моя семья покинем Валь-де-Манн. Больше вы не увидите близняшек.

— Очень жаль, — спустя несколько мгновений тишины, нарушаемой лишь тоскливым шелестом деревьев, проронил шевалье, не замедлив уточнить: — Я имею в виду, жаль, что уезжаете вы, Александрин. Признаюсь, сначала я отнёсся к выбору Морана скептически. Но, познакомившись с вами поближе, обрадовался. Думал, что маркиз наконец обретёт счастье.

— А разве он не был счастлив с Серен? — подняла на мага заплаканные глаза. — Говорят, их любви дружно завидовало всё королевство.

Де Лален чуть слышно усмехнулся:

— Да, Моран обожал жену. Боготворил. А вот любил ли… У них были… хм, довольно своеобразные отношения. Но лучше не будем об этом, — поспешил закрыть эту тему Касьен. — Брат не любит, когда кто-нибудь обсуждает его личную жизнь.

Я согласно кивнула и в который раз испытала искреннюю симпатию и уважение к молодому шевалье. Окажись на его месте близняшки, с радостью выложили бы всю мою подноготную, да и от себя ещё чего-нибудь наверняка прибавили.

Оставалось только позавидовать Морану.

— Отчего она умерла? — слова сорвались с губ прежде, чем успела их осмыслить. Этот вопрос вот уже несколько дней не давал мне покоя. С того самого момента, когда нашла в тайнике Серен записку с угрозами от некоего А.Г.

— Нападение демона, — мрачно проронил Касьен. — Серен была могущественной чародейкой, но тварь оказалась сильнее… Я боялся, что Моран так больше и не оправится от потери. А потом появились вы, полная ей противоположность. — Заметив грустную улыбку, мелькнувшую на моих губах, маг поспешил уточнить: — Противоположность в хорошем смысле. Серен… Она была потрясающей женщиной, но… отвратительной женой. За шесть лет брака не подарила маркизу ни одного наследника.

— Может, они считали, что ещё рано обзаводиться потомством, хотели немного пожить для себя, — поделилась я предположением и невольно разозлилась, на саму себя, в который раз почувствовав укол ревности.

— Так считала её светлость, — хмыкнул мой собеседник. — Думаю, и мать из Серен вышла бы никакая. Точно как и заботливая, любящая жена.

— И тем не менее мессир маркиз души в ней не чаял, — грустно заметила я.

— Иногда мне кажется, что она отравила его сердце и его разум каким-то ядом, — задумчиво прошептал Касьен. Спохватившись, что снова сболтнул лишнего, сменил тему. Правда, неудачно: принялся уговаривать меня не спешить с отъездом, а сначала остыть и уже на холодную голову всё хорошенько обдумать.

Смиренно выслушав доводы преданного брата в защиту подлеца Стража, поспешила с ним проститься, дабы избежать продолжения неприятного для меня разговора.

Пожелав себе удачи, отправилась к отцу. Надеялась, хотя бы он сможет меня понять и поддержит. Защитит от нападок маменьки. Но та, как назло, оказалась проворнее, первой помчалась жаловаться на неблагодарную дочь. Невольно я стала свидетельницей их супружеского общения. Мама в красках живописала, какая я мерзавка и беспринципная негодяйка. Папа вроде как пытался её урезонить, но как-то уж очень вяло. Лишь изредка в гневную тираду родительницы вплетались робкие возражения отца.

— Никуда она отсюда не уедет! И точка! — зло припечатала баронесса, не преминув добавить: — А если Александрин всё же хватит наглости разорвать помолвку, пусть убирается на все четыре стороны. Но только не в Луази! Я не желаю её там видеть!

Мне так и не хватило духу переступить порог комнаты, в которой решали судьбу дочери мои вроде как родители. Прижавшись к стене, зажмурилась на миг, тщетно пытаясь прогнать вновь набежавшие слёзы.

Что ж, раз на все четыре стороны… Значит, на все четыре стороны!

Моран был зол. На себя, на взбалмошную девчонку, так не кстати решившую на него обидеться и под воздействием эмоций разорвать помолвку. На старую каргу ведьму, к совету которой опрометчиво прислушался. Вместо того чтобы набраться терпения и постепенно самому приручать невесту. Но он поспешил и теперь расхлёбывал последствия этой спешки.

До самого вечера Страж не покидал своих покоев, надеялся и ждал, что девчонка образумится и явится к нему с мольбами о прощении. Или её «образумят» родители. Те-то уж точно не позволят Александрин уехать, наверняка сумеют переубедить дурочку. Тем более после данного баронессе обещания: его светлость великодушно согласился выступить в роли крёстной феи и пристроить её младшеньких дочерей.

Оставалось только найти несчастных, которые согласятся взять этих демонов в юбке себе в жёны…

На все попытки Касьена поговорить с ним маркиз отвечал безразличным молчанием. Больше всего на свете его светлость ненавидел вести задушевные беседы, неважно с кем. Никто и никогда не смел прокрадываться к нему в душу.

Никто, кроме Серен.

Время от времени чародей подходил к зеркалу, чтобы взглянуть на невесту. Видел, что та в смятении. Сначала безутешно рыдала в парке, и в заледеневшем сердце Стража на один короткий миг шевельнулось нечто, похожее на сострадание. Которое в ту же секунду поглотил очередной приступ злости и раздражения.

Не думал, что с этой пустышкой, которая, по идее, должна была сходить с ума от счастья и радоваться оказанной ей чести, придётся столько возиться. Тратить время, которого у него нет.

Мужчина снова приблизился к зеркалу. Стоило к тому прикоснуться, как отражение пошло рябью, и перед взором Стража предстала просторная спальня в кремовых тонах. В последний раз, когда Моран проверял, в каком состоянии пребывала его избранница, Александрин сидела на кровати, понуро опустив голову, и вертела в руках подаренное ей украшение.

А сейчас… девушки не было. Зато остался зачарованный кулон и белевшее на шитом золотом покрывале прощальное послание. Маркизу не составило труда догадаться, куда подевалась строптивая красавица.

Сбежала.

Идиотка!

Сорвавшись с места, Страж кинулся к лестнице. Слетел по ступеням вниз, едва не сбив с ног так не вовремя нарисовавшуюся в холле баронессу.