Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 33

— Уходите! Вы зло нам принесли! — внезапно прошептала жена старейшины. Глаза ее безумно расширились, каждое слово точно вгоняло щепу под ноготь.

— Я убил лиходея Игора! Свободны вы теперь и от него, и от Однорукого! — нахмурился Вен Аур.

— Убил… ты же его и привел к нам! Лжецы! Сами вы разбойники и прелюбодеи, — выплюнула с отвращением старуха. — Беглая невеста… Ишь чего удумала!

— Игор меня у отчима выиграл бесчестно, дурман-травой его опоил, — попыталась оправдаться Котя. Ее задело обидное прозвище. Ведь они с Вен Ауром не делали ничего предосудительного. Они еще разобраться-то не могли, кто зверь, кто человек. Но людская молва все извращает.

— Там, но дороге наемники из Аларгота лежат мертвые, у них золото есть. Возьмите его, купите хотя бы зерна, муки себе на зиму! Вы имеете на это право после того, что сделала с вами Игор, — пытался советовать Вен Аур. Но его не слушали. Или глаза его предательски блеснули слишком яркой зеленью.

— Уходите, а то рогатиной гнать будем! Как тварь их Хаоса поганую, — глухо угрожал старейшина, потрясая своей неизменной палкой. А потом несчастный дед заплакал. Пропала и его деревня, и сарай, и амбар, и банька, и запас дров, которые наколол Вен Аур. Котю охватила глухая тоска, она понимала, что никак не поможет этому горю. Их просили уйти — больше им ничего не оставалось. Тем более от обидных слов Вен Аур невольно сжимал кулаки, явно сдерживая свою звериную сущность.

— Пойдем, — только мягко дотронулась до его руки Котя. Ее охватывала опустошенность. Только теперь она поняла, что больше за ней не гонятся призраки прошлого — ни Игор, ни Однорукий, ни долг отчима. Она теперь законно носила девичий венчик: не успела стать женой, потому не вдова.

— Да, пойдем, — кивнул Вен Аур. Когда они покидали деревню, Котя заметила рядом с избой какое-то мерцание в снегу.

«Мой браслет», — догадалась она. Его, наверное, вытащили из разграбленной избы, да выкинули в суматохе поджогов. Котя надела холодное украшение на левую руку и закрыла рукавом.

«Ну что же, отец, не из-за тебя ли за мной беды стелятся шлейфом? — раздумывала Котя. — Или из-за того, что я избрана Хаосом? Я — иная. Неужели это правда? Неужели это проклятье для всех, кто ко мне будет добр?»

В свою родную деревню она не имела права возвращаться, чтобы не принести еще больше бед. Так ей мнилось, так она чувствовала. Возможно, с того дня, как услышала зов, у нее не осталось другого пути: только вперед.

Котя не спала сутки и еще один день. Они шли вперед по дороге, изматывались, но отдохнуть ночью не удавалось. После всех потрясений, после кровавого побоища и сгоревшей деревни, она просто не могла сомкнуть глаз.

Ее терзала тревога за свой дом, пусть неприветливый, но все-таки родной. Целую ночь она лежала, уставившись широко раскрытыми глазами в темноту ночи. Сказывали, там когда-то в незапамятные добарьерные времена светились звезды, но никто уже не помнил значение этого слова.

Котю окутывало безмолвное созерцание Хаоса. И пусть его пришелец согревал своим теплом в зверином облике, но образ неизведанной давящей пустоты сковывал сердце. Вен Аур тыкался влажным носом в лицо, пытался поговорить. Но спутница лишь неподвижно лежала, опершись на мохнатый бок. Она сложила руки на животе и замоталась в платок. Но холод заползал под кожу ледяными иглами, замораживал чувства. Котя просто лежала без сна и отдыха, прислушиваясь к негромким звукам ночного леса, далекому вою волков, уханью совы. Но стоило закрыть глаза — перед ними вставала кровавая пелена, метались тени с мечами.

Покоя не наступало, лишь длилось изматывающее ожидание чего-то посреди мрака. Ничто не помогало забыться. На нее накатывал безотчетный страх, сдавливал незримой рукой шею, тянул в груди душащим камнем.

— Вернуться бы в родную деревню… Узнать бы, что у них все хорошо, — вздохнула Котя. Она вспоминала мать и ее будущее дитя — за них она волновалась. Остальные-то жители никогда не занимали мысли. Вырваться из-под их терзающей «опеки» она всегда мечтала. Но пугающими образами вставали разоренные Малые Дубочки.

— Но ты же говорила, что мы пойдем вперед, — отвечал Вен Аур. Он временами задремывал. Ему требовался отдых, поэтому Котя просто не шевелилась, хранил его сон, хотя понимала, что чуткие уши вернее уловят приближение опасности.

— Говорила… — вздохнула Котя, переворачиваясь набок, зарываясь лицом в шерсть. Кажется, она все-таки задремала, провалилась в тягучее забытье, вдыхая травянистый аромат и перебирая шелковистые цветы на ушах спутника. Только это по-настоящему успокаивало.

Но отдохнуть не удалось. В предрассветный час разбудил нараставший неразборчивый рокот, который перекрыл истошный возглас Вен Аура:

— Прячься!

Над лесом словно бы стрекотало полчище саранчи. Жесткие крылья насекомых производили режущие слух жужжание. И Котя подсочила, зажимая уши.

— Что? Кто? — непонимающе воскликнула она. В пределах видимости свисали с ветвей сосульки, стекали первой весенней капелью снеговые шапки. Звук шел откуда-то сверху, а потом Котя поняла, что и вовсе — частично из головы.

Он чем-то напоминал знакомый зов, безмолвный, теснящийся в сердце. Но зов согревал и успокаивал, позволяя доверять спутнику, а этот неведомый звук пронзал страхом. Котя в замешательстве кинулась куда-то вперед, проваливаясь в сугроб, но ее тут же сгребли в охапку сильные руки Вен Аура. Он опрометью кинулся под ближайшую корягу.

Вековой дуб свалил ураган, и его растопыренные корни торчали застывшими щупальцами чудовищ из сказок. В их переплетении и удалось найти ненадежное укрытие, а «неправильный» зов приближался. Котя тихонько застонала, сжимая виски. Вен Аур тоже сцепил зубы, он морщился и тряс головой. Когда Котя негромко охнула, он зажал ей ладонью рот, призывая слиться с корнями и мерзлой землей. Их уже не заботило, сколько снега набьется за шиворот. По спине не от него шел мороз.

«Что происходит? Что?» — терялась Котя, зажмуриваясь и цепенея. Вен Аур рядом ошалело уставился куда-то перед собой, прямо в небо, закрытое перинами туч. Серое и настолько низкое, что сквозь него прорастали верхушки елей. Котя даже подумала, что оно вздумало упасть, потому что нечему больше так скрежетать. Но нет: какая-то тень прорезала лес, обожгла слух и голову самым громким завыванием своей неразборчивой мелодии. А потом исчезла, метнулась куда-то вбок, оставляя в облаках прореху и белесый след, точно отблески молнии. Вскоре все стихло.

— Что это было? — выдохнула Котя, когда Вен Аур отпустил ее, тяжело привалившись к дубу. Он прерывисто дышал, будто едва ушел от погони. Под глазами на молодом лице залегли черные тени, как от долгой бессонницы. Котя не видела еще, что бы ее спутник кого-то боялся. Но бесстрашные, как известно, долго не живут. И без супостатов мало кто свой век коротает.

— Враги мои, — подтвердил догадки Вен Аур мрачно. — С твоими мы покончили.

— Так вот почему мы упрямо идем в княжий град! — всплеснула руками Котя, вытряхивая из-под платка снег и вытаскивая из косы мелкие веточки. Тонкие корни норовили уткнуться в лицо, запутаться в волосах, поранить глаза. Котя обрадовалась, что можно покинуть их неудобное убежище. В минуту смертельной опасности оно их и спасло. Хотя Котя все еще не представляла, какой именно.

— Да, назад пути нет. Разве только потом когда-нибудь. Пока по нашему следу идут, — отозвался Вен Аур. Он потупился, сожалея о вынужденном вранье. Теперь-то Котя желала, чтобы он выложил все без утайки.

— Знаешь, я и не хотела бы уже. Не примут меня, выдали же уже замуж, — пожала она плечами. — Но кто твои враги?

Вен Аур не упрямился, даже наоборот — вскинулся и распрямил плечи, словно бы сбрасывая ношу.

— Меня преследует Генерал Моль, — ответил он.

— Кто такой «генерал»?

— Ну, как воевода, — пояснил Вен Аур заморское слово.

— У вас есть воинские чины? — поразилась Котя.