Злая зима (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 34

Топор вошел в сухой ствол, расколов его до светлой сердцевины.

Эльза, воодушевившись, размахнулась снова, но промазала, ударив рядом.

— Ноги пошире расставь, — посоветовал Брун, отойдя в сторонку и сев на бревно.

Эльза подтянула рукава пальто, расставила ноги, вытащила топор, засевший лезвием в стволе, и ударила опять.

— Есть! — воскликнула она, отрубив полено.

— Не устала? — усмехнулся Брун.

— Нет, — покачала она головой и снова взялась за топор. — Хочешь пока в шкуре побегать? — предложила она. — Только недалеко, а то одной мне страшно.

— Я могу вообще не уходить, — сказал Брун.

— А ты на меня не набросишься?

Она повернулась к нему, улыбнувшись, заправила волосы за ухо, ее щеки разрумянились, глаза горели.

— Буду держать себя в руках, — после паузы пообещал он и принялся раздеваться. — Во время оборота не подходи близко.

Эльза застучала топором, но вскоре бросила взгляд за плечо, остановилась.

Брун стоял к ней спиной, опершись руками на толстую сосну. Позвоночник медленно выгибался, лопатки расширялись. Кожа быстро темнела, обрастая шерстью. Черные когти впились в шершавый ствол, соскользнули вниз, оставляя светлые полосы. Медведь опустился на четыре лапы, повернулся к Эльзе. Ноздри черного носа расширились, втягивая ее запах. Она непроизвольно сжала топорище крепче, а медведь вдруг повалился на спину и поерзал на снегу, дрыгая лапами, как щенок.

Эльза рассмеялась и, воткнув топор в поваленное дерево, подошла ближе. Медведь поднялся, отряхнулся по-собачьи, встал за задние лапы, опершись передними на многострадальную сосну и поцарапал ее, как кошка. Эльза присела на краешек поваленного бревна, наблюдая за медведем, а тот повернулся, подошел к ней и бухнул мохнатую голову на колени.

Эльза охнула от тяжести, запустила пальцы в густую шкуру, почесала загривок. Медведь заурчал, прикрыв глаза, поднял голову и ткнулся влажным носом ей в щеку, лизнул шершавым языком. Эльза рассмеялась, отпрянула, едва не съехав с бревна.

— Брун! Ты меня обслюнявил! — воскликнула она, вытирая щеку рукавом.

Медведь мотнул башкой и потрусил в лес. Эльза снова взялась за топор, иногда поглядывая за елки, где то и дело мелькала бурая шкура. Стащив бревна на середину поляну, Эльза с сомнением оглядела получившуюся кучу.

— Неплохо, — сказал Брун за ее спиной, и Эльза подпрыгнула от неожиданности. Он успел надеть штаны и, сев на бревно, вытащил носки из ботинок. Вдоль позвоночника постепенно таяли темные островки шерсти. Обувшись, он встал, сходил в машину и вернулся с коробком спичек. Раскидав бревна, сложил их заново, сунув вглубь черную руку Бальтазара и прикрыв ее ветками.

— А если она сгорит? — спросила Эльза, отводя взгляд от голого торса оборотня.

— Да и фиг с ней, — ответил Брун. — Давай пропишем в твои служебные обязанности — чесать мне спину по требованию.

— А в твои — держать руки при себе.

Брун вынул из кармана смятый чек, скрутил его, поджег и сунул в костер. Тонкие палочки занялись, и белый густой дым потянулся к темнеющему небу. Робкое пламя задрожало, обуглило еловую ветку, лизнуло свежий бок полена.

— Садись, — Брун похлопал по бревну рядом с собой.

— Тебе не холодно? — спросила Эльза, присаживаясь рядом, протянула озябшие руки к занимающемуся огню.

— После оборота жарко, — ответил он, взял ее руки в свои ладони, и Эльзе показалось, будто она сунула их в горячий песок. — Сейчас бы еще картошечки запечь…

— Картофель, запеченный с вампирской рукой? — удивилась Эльза. — Да ты гурман!

— Я почему-то думаю, что с ней ничего не случится, — ответил Брун.

— Веришь в сказки?

— А ты, значит, думаешь, что она сгорит?

Эльза посмотрела на пламя, разгорающееся все жарче. По телу пробежало забытое ощущение тепла. Или это от горячих пальцев, поглаживающих ее ладони?

— Раньше, до принятия закона об уравнении в правах, на вампиров охотились. Отсечение головы, кол в сердце и огонь — самые верные способы их убить.

— Но не Бальтазара, — возразил Брун.

— Потому что так говорил пастырь с вырезом до сосков?

— Потому что так моя мама говорила.

Эльза замялась, посмотрела на Бруна.

— А где она?

— В спячке.

Эльза облегченно выдохнула, рассмеялась.

— Слава богу! Я боялась спрашивать. Как хорошо, что у тебя есть близкий человек!

— Да, — задумчиво сказал Брун, глядя на огонь. — Так что, спорим? Ты говоришь, что рука сгорит, я — что нет.

— Спорим.

— На желание, — он повернулся к ней, ухмыльнулся, и Эльза почувствовала, что щекам стало еще жарче.

— У тебя опять приход после оборота? Зачем ты меня лизнул, кстати?

— Очень захотелось, — улыбнулся он. — Я и сейчас еле сдерживаюсь.

Эльза дернулась, чтобы отсесть подальше, но он обнял ее одной рукой, крепко держа ладони второй. Эльза опустила глаза, уткнулась взглядом в широкую волосатую грудь и посмотрела вверх.

— Отпусти! — потребовала она, и Брун нехотя убрал одну руку, все так же грея ее ладошки. — Давай так — на желание, но без тактильного контакта.

Брун недовольно поджал губы.

— Идет, — он потряс ее ладони, закрепляя договор.

— И, если рука сгорит, а судя по дыму — так и будет, ты мне споешь, — улыбнулась Эльза.

— Это еловая ветка дымит, влажная попалась, — ответил Брун. — И ты совсем себя не жалеешь, Эльза. Обычно, когда я пою, люди умоляют прекратить.

— А ты бы что загадал?

— Ты мне поставила серьезное ограничение. Может, загадать, чтобы ты станцевала?

— Танцы — тоже не самая сильная моя сторона, — ответила Эльза и, вытащив ладони из хватки Бруна, сгребла в горсть веток и подбросила их в костер. Огонь жадно обнял их, взмыл снопом искр.

— Мне понравилось, как ты танцевала вчера. На тебя приятно смотреть.

— А на тебя холодно, — бросила она на него быстрый взгляд. — Оденься уже!

— Слушай, такое чувство, что меня-медведя ты боишься меньше, чем меня-человека.

— Наверное, — согласилась она. — Человеком ты кажешься опаснее.

— Но это же ерунда. Ты гладила медведя, а к мужчине и прикоснуться боишься! Я не кусаюсь!

— Да ладно! — с сарказмом воскликнула она.

Он взял ее ладонь, положил себе на грудь. Эльза поначалу одернула руку, но, помедлив, запустила пальцы в жесткие волоски, покрывавшие тело. Очертила грудные мышцы, прикоснулась к гладкой полоске под ключицами.

— Видишь? Не боюсь, — прошептала Эльза.

Она прижала руку к теплой коже сильнее. Быстрые ритмичные толчки сердца ударяли в ее ладонь, горячая кровь текла под пальцами. Она облизала губы, сглотнула. Ногти непроизвольно впились в его кожу.

— Эльза?

Она прерывисто вздохнула, одернула руку, тронула языком вытянувшиеся клыки.

— Это был лобзик, — прошептала она.

— Ты в порядке? — он заглянул ей в лицо.

— Нет! — она вскочила. — Я только что хотела укусить тебя, Брун!

Она бросилась к машине, Брун дернулся за ней, чертыхнувшись, вернулся, раскидал палкой костер, вытащил руку, подцепив ее сучком, пригреб угли снегом. Он осторожно притронулся к черной руке, выгнувшей пальцы к небу, на котором зажглись первые звезды.

— Холодная, — пробормотал он. Накинув куртку, сунул руку в карман и пошел к машине.

Брун сел за руль, повернулся к Эльзе. Она быстро вытерла влажные щеки и попросила:

— Отвези меня в башню.

— Еще чего!

— Брун, ты видел, что произошло! Я становлюсь опасной даже для тебя.

— Эльза, не заводись, — помрачнел он. — Это было всего лишь мгновение, и ты сразу взяла себя в руки.

— Брун! Как ты не понимаешь? Я могу сорваться в любой момент! Накинуться на тебя, пока ты ведешь машину!

Она всхлипнула, уткнулась лицом в ладони. Брун вздохнул, открыл бардачок, взял ее запястья, быстро приподнял вверх. Металлический щелчок дважды лязгнул. Эльза с изумлением посмотрела на наручники, приковавшие ее к ручке над дверкой.

— Ты сдурел? — возмутилась она. — Отстегни меня сейчас же!