Злая зима (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 37

— И это осталось безнаказанным? — возмутилась Эльза.

— А кого-нибудь наказали за то, что ты теперь не загораешь? — спросил Денис. — Я был там, и поверьте, второй раз встречаться с этим вампиром не захочу ни за какие коврижки. Взгляд чуть не выжег мне полголовы.

— Но ты вроде соображаешь, — заметила Эльза.

— Спасибо, — хмыкнул он. — Я на четверть оборотень. Косуля. Я не могу оборачиваться, и раньше думал, что все бонусы от животного во мне — это неподверженность простудам, да осторожность. Но оказалось, что на меня еще и не действует вампирское внушение. Если бы не мой дедушка, обогативший наш генофонд, то я бы сейчас искал себе другое занятие, как бабуля. Может, увлекся бы вязанием или стал бы разводить бегонии… А ведь еще год назад она мечтала о нобелевке.

Денис помрачнел, но тут в гостиную вошла бабушка, сунула ему в руку печеньку, потрепала по светлым волосам и уселась во второе кресло, разглядывая гостей.

— Мы бы хотели узнать о происхождении вампиров. Вы знаете о Бальтазаре, первом вампире? — спросила Эльза.

— Понятия не имею, — ответил Денис. — Я не слишком увлекаюсь историей. Но могу вам сказать, что вампиры — это совершенно уникальная форма жизни. Аналогов на земле нет. Подобная жизнеспособность есть разве что у медузы Turritopsis nutricula, которая не может умереть от старости, а погибает, только если ее сжирают или разрывают на части.

— Бальтазара как раз разорвали, — сказал Брун.

— Тут я не в теме, — ответил Денис, рассматривая Эльзу. — У вас сильный голод? Прошло уже месяца два?

— Три, — ответила она. — Но вас мне кусать не хочется, не бойтесь. У вас звериный запах, а оборотни кажутся мне менее привлекательными.

— Как пища, — продолжил Брун и взял ее за руку.

— Маргарита Эдгаровна пахнет куда аппетитнее, — извиняюще улыбнулась Эльза, и Брун сжал ее ладонь крепче.

— Если бы вы попались мне раньше, когда я работал у бабушки, я бы вас на атомы расщепил. Вы сейчас представляете собой уникальный научный интерес!

— Что ж, мне повезло, что вы там больше не работаете, — ответила Эльза.

— А негде работать. Лабораторию прикрыли. Я перешел на специализацию оборотней.

— Вернемся к вампирам, — предложил Брун.

— Да… Бабушка разрабатывала гипотезу о том, что вампиризм — это вирус, облигатный паразит. Он получает полный контроль над носителем, который становится его питательной средой. Укус — способ размножения.

— Скажите, а нет ли какой-нибудь возможности приостановить обращение? Излечить человека от вампиризма?

Эльза удивленно посмотрела на Бруна.

— Я о таком не слышал. От вируса вампиризма нет вакцины, он совершенно уникальный.

— Чем же?

— Он заменяет одно живое существо на другое. Отпечаток бывшей личности постепенно стирается, остается слабым отголоском. Вампиры помнят о своем прошлом, когда они были людьми, могут общаться с родственниками. Но у них свое общество с жесткой иерархией. Вампиры беспрекословно подчиняются альфе — тому, кто их обратил. Словно дети, слушающиеся строгого родителя. В одной статье бабушка сравнивала альфу с пчелиной маткой, только он не откладывает яйца в ячейки сотов, а впрыскивает вирус вампиризма в людей. Вирус изменяет органы, активизирует нервную систему, но главное происходит в сердце.

— Что с ним? — Эльза непроизвольно прижала руку к груди.

— Оно полностью перерождается. Становится иным органом, с функциями, которые до сих пор не ясны. Моя бабушка исследовала сердце молодого вампира. К сожалению, оно попало к ней в плохом состоянии. После умерщвления процесс разложения у вампиров идет очень быстро. В общем, по гипотезе моей бабушки, которую так и не удалось доказать или опровергнуть, сердце вампиров — это орган своеобразной коммуникации, объединяющий их в единую сеть.

— Скажите, а можно ли как-то замедлить обращение? — спросил Брун.

— Теоретически, — задумался парень, снова изучающе рассматривая Эльзу. — У вас сейчас идет замедление кровообращения, обезвоживание, снижение температуры тела. Пульс все слабее. Так?

Эльза отвернулась, словно заинтересовавшись кроваво-красной бегонией.

— Так, — ответил вместо нее Брун. — Что можно сделать? Конкретно.

— Препараты железа, чтобы поддержать гемоглобин. Двигательная активность. Питание… Что она ест?

— Пьет томатный сок литрами, с солью, и больше практически ничего.

— Что-то вроде плацебо, — кивнул Денис. — Красное, густое и соленое. Еще хорошо бы мозг нагрузить дополнительно. У вампиров некоторые участки неактивны — особенно те, что связаны с эмоциями. А еще они не способны на созидательную деятельность. Больше новых впечатлений, новых навыков. Поддерживать высокий пульс. Не давать сердцу останавливаться. Я даже не знаю. Честно, мне бы хотелось помочь, но я не могу вас обнадежить. Вакцины нет.

— Вампиры открыто живут рядом с нами, а до сих пор остались не изучены! — возмутился Брун. — Почему?

— Потому что после того, как был принят закон об уравнении в правах, для исследования вампиров требуется их согласие. А они его ни разу не давали, — вздохнул парень. — Нам во многом приходилось опираться на старые труды ученых и эксперименты, проводимые до двадцать второго года. А вы сами понимаете, какая тогда была научная база.

— Но сердце ведь вы получили откуда-то? — заметил Брун.

— От охотника, — безмятежно ответила Маргарита Эдгаровна.

Эльза вскрикнула от боли, вырвала руку из сжавшейся ладони Бруна. Он менялся: заострились клыки, на скулах проступила бурая шерсть, когти вытянулись, почернели.

— Брун! — Эльза стиснула его локоть.

Он глубоко вдохнул, трансформация замедлилась, когти втянулись.

— Вы медведь? — догадался Денис. — Я пишу диплом на тему «Влияние животной сущности на человеческую личность оборотня». Вы бы очень мне помогли, пройдя тест.

Брун вынул из кармана визитку, протянул Денису.

— Я скину его вам на е-мэйл, — сказал парень, положив визитку на журнальный столик.

— Что за охотник? — спросил Брун, с трудом разжав челюсти. Клыки медленно уменьшались.

— На вампиров, — ответила бабуля. Она вытащила из-за кресла корзинку с вязанием, перебрала мелкие яркие клубки, похожие на разноцветных цыплят. — Его я хорошо помню. Может, потому что нас связывали личные отношения, — она хихикнула, вытащила спицы с кривым вязанием. Узор покосился и напоминал повалившийся забор. — Раньше, до закона, охотников много было. У Феликса и отец, и дед истребляли вампиров. И он по их стопам пошел. Нескольких кровососов успел упокоить.

— Его поймали? — спросил Брун.

— И посадили, — вздохнула Маргарита, щелкая спицами. — Но он давно уже вышел. Звонил мне как-то. Эх… — она подняла глаза к потолку. — Не каждая женщина может похвастаться, что мужчина подарил ей сердце, пусть и вампирское.

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы дали мне его контакты.

— Разумеется, — кивнула бабулька. — Привет от меня передавайте, — на сморщенных щечках проступил румянец.

— Знаете, мы были недавно у одного ученого-вампиролога, — сказала Эльза. — Похоже, ему тоже стерли память. Но он превратился в развалину. Вы же перенесли это куда лучше.

— Первые дни после происшествия были ужасными, — сказал Денис, глянув на бабушку и заботливо похлопав ее по руке. — Она угасала, ее ум словно заперли в клетку. Мы приехали к ней всей семьей. У меня еще трое братьев и две сестры-близняшки, им всего три года. И бабушке поневоле пришлось брать себя в руки.

— Иначе вы бы весь дом разнесли, скакали целым стадом, неугомонные! Все в деда пошли, царствие ему небесное. Такие же шустрые! — улыбнулась она. — Я нашла себе хобби: вязание, цветоводство, скандинавская ходьба. Беру внучек на выходные, больше здоровье не позволяет. И Денис со мной теперь живет. Я могу предположить, что наука много значила для меня, точно не помню, но в жизни есть и другие интересные занятия.

Она поднялась, подошла к белому бюро и вытащила потрепанный блокнотик. Полистав его, переписала номер и протянула клочок бумаги Бруну.