Красные камни (СИ) - Савин Владислав - Страница 82

Погода скорее ленинградская, чем московская — пасмурно, мелкий дождик моросит. Что вызывает тревогу, хотя знаю, что аэропорт оснащен радиолокационной системой, теоретически позволяющей самолетам даже при полном отсутствии видимости садиться. Рядом со мной мой муж, Анна, Валя (наконец вернувшийся из Львова), еще кто-то из ребят, что там с нами были, тут же Стругацкий (которого Валя всегда зовет быть свидетелем всех интересных событий), и Юншен с сестрами-китаянками, и кто-то из девушек от нашего "РИМа". Еще отец Серхио, при нем люди от миссии Святой Церкви, и русские священнослужители вдобавок. И несколько репортеров с фотографами, от газет. Мокрые зонтики над головами — черные у мужчин, яркие как цветы у меня, Анны, наших девушек. У китаянок в руках зонты, на заказ сделанные — купола хоть втроем укрыться, и очень красивые, расписанные цветочным узором — оказывается, в Китае размер и окрас зонта указывает на ранг владельца, "ну а мы, спутницы самого Ли Юншена, безусловно стоим выше всех самых знатных дам нашей провинции Хубэй". А мой рыцарь явно встревожен — или мне показалось? Я, понятно отчего — после катастрофы возле Каира, начинаю самолетов бояться. Хотя это же наш рейс, из Рима, а не с чужой территории, тут никакие английские подонки бомбу не подложат?

— Все хорошо — сказал мне муж — просто, есть информация, что среди прочих гостей будет один, скажем так, кто вовсе нам не друг. Здесь никто его не тронет, пока нам бы лишь опознать его и проследить. Прости, Галчонок, но это как раз случай, когда "меньше знаешь, крепче спишь". А все вопросы — к Пономаренко.

Я промолчала, твердо решив однако — через Анну узнаю, и сама постараюсь, что это за дело, чтобы от меня в тайне держать, мне что, не доверяют уже? А пока же, смотрю как самолет приземляется, заруливает на стоянку к аэровокзалу, на малых оборотах — это лишь реактивные Ту-104 по земле буксируют тягачом, чтоб экономить топливо и ресурс турбин. Движется на нас, а затем разворачивается почти на месте, включив реверс винтам на одном крыле, упругий вихрь бьет по толпе встречающих, выворачивая зонтики и унося головные уборы. Мы с Анной тоже свои зонтики не спасли, вывернуло как у всех, зато шляпки сохранили, благодаря немецким булавкам — а китайские сестрички и без шляп остались, и их огромные зонты не только вывернуло, но и вырвало из рук, так красиво летели, словно воздушные шары, Юншен вместе со Стругацким бросились ловить. Мораль — надо быть скромнее! Хотя я бы тоже от такого великолепного зонта не отказалась — вот закажу себе такой же!

Тем временем самолет остановился, трап подали, пассажиры начали выходить, вижу своего отца — замужней синьоре положено бы чинно идти навстречу, но я бегу и бросаюсь к нему на шею. Вижу и синьора Родари — да тут половина делегации, знакомые лица! А из незнакомых — вот этот важный священнослужитель, наверное, и есть отец Эрико Орланди, который должен меня испытать? Отец Серхио с ним беседует, с другими членами делегации, будто ищет кого-то — а затем к моему мужу подошел и чуть заметно головой покачал, что-то отрицая. Да что тут у вас происходит, о святой Иосиф? Дайте мне лишь с Юрием наедине остаться, все узнаю!

Автобусы уже ожидали, отвести прилетевших в гостиницу "Националь". В последующие два дня, светская часть — экскурсия по Москве и культпоход в театр (для желающих), осмотр католического Собора Беспорочного Зачатия на Малой Грузинской (где должен будет проходить обряд). Знакомство с моим домом и детьми — отец был рад увидеть наконец своих внуков и внучек, а мою квартиру сочли вполне соответствующей моему положению, особенно гости были поражены домашней техникой, вроде стиральной и посудомоечной машин, холодильника, пылесоса — знаю от мужа, что в конце века этот набор будет обычным для любой семьи, но сейчас это пока еще редкость. И был еще наш РИМ (дом "русско-итальянской моды"), где я, как на пресс-конференции, в непринужденной форме отвечала на вопросы. Помня, что хотя сейчас просвещенный двадцатый век — но товарищ Елезаров рассказывал, что когда в ином мире уже в семидесятые в Испанию возвращались из СССР бывшие эмигранты-коммунисты, и находили там свою родню и знакомых, кто еще их помнили — то те, узнавая этих людей, проживших сорок лет в "коммунистическом безбожии", стремились им ненароком голову пощупать, а нет ли там чертячьих рогов!^[36]

— Синьоры и синьорины, скажите, вы ведь верные сыны и дочери Церкви нашей? Которая убеждена, что никаких вампиров не бывает. Вспомните, откуда пошли эти сказки — да из Англии и США, уже в новейшую эпоху, лет сто-двести назад. А до того какой-то Фаньер про меня вообще непристойные вещи придумывал — вы и этим грязным измышлениям поверите? Теперь решили доказать, что я не вампир? Что ж, мне опасаться нечего — видите, я серебряные украшения нормально ношу. На исповедь хожу еженедельно, как истинная католичка — отец Серхио может подтвердить. А солнечного удара боюсь не больше, чем любой человек — вы всех синьорин, что в Риме летом с зонтиками ходят, в вампирши зачислите? Хотела бы я добраться до того, кто эту ложь придумал — и как Фаньера, заставить эти поганые слова проглотить!

Так в чем должно заключаться мое испытание? Оказывается всего лишь, в соборе, после молитвы, отец Эрико публично окропит меня святой водой (от которой, как посмеялся мой муж, "любая нечисть и нежить должна рассыпаться в прах"). Однако же Юрий, приказом Пономаренко назначенный главноответственным за мою безопасность развил бурную деятельность — мало смысля в богословии (хотя, по его утверждению, был когда-то крещен в православную веру), он весьма опасался, что я как-то пострадаю от рук возможных злоумышленников. Обряд должен был происходить в трапезе (главном зале) собора, куда из притвора (той части, что ближе к входу) вынесут "малый баптистерий" (сосуд со святой водой, предназначенный для крещения). Так Юрий настоял, чтобы это была не обычная чаша, емкостью с ведро, а огромная бронзовая ванна, куба на три, да в ней троих таких как я с головой утопить можно, а не просто взять меня обрызгать — этого даже в каноне Церкви нет!

— Галчонок, ты не обидишься, если я скажу, что для меня твоя жизнь и здоровье важнее всех священных книг? Что до Церкви, то мы и так ей уступили, дозволив этот цирк. Тем более что эту ванну, оформленную как ценную утварь, мы собору в дар передаем. Я сказал, что или так, или никак — и ваши попы согласились. В малую емкость можно что-то опасное подлить — а вдруг пресловутая "аква тофана" не выдумка? — ну а в эту, даже фосфорорганика опасной концентрации не даст, ведь не из ведра же будут заговорщики лить, а из чего-то карманного. И четко обговорено, что воду святят здесь, после чего емкость под постоянным контролем. Для того же и публика в соборе, не только из делегации, но и наиболее проверенные из местной паствы — тебя ведь причащать и соборовать будут, ну так не в одиночку, и не первой. Лишняя гарантия, что ни в причастие, ни в елей, ничего такого не подмешают — не всю же толпу травить?

Тут я даже возмутилась. Если предполагаемые "заговорщики" выступают от лица Церкви нашей — то причастие отравить, это что-то запредельное, никогда на такое верящий в Господа нашего не пойдет! Да, знаю что в Священной Конгрегации (она же инквизиция, та самая) "при исполнении" дозволено свою веру скрывать, вести жизнь мирянина, и теоретически, притворяться хоть муллой, хоть раввином, им вышестоящий служитель заранее этот грех видимого отступничества отпустил — но на такое пойти, это значит уже внутренний предохранитель сломать, в душе своей католиком никак не остаться.

— А сколько раз в истории было, что прямо в церкви, во время молитвы убивали? — спросил муж — и даже не мирян, а самых главных попов. Как например епископ Станислав, которого в Польше после святым объявили, был убит в главном их соборе прямо во время службы, по приказу их короля, с которым что-то не поделил — и в Англии, смутно припоминаю, было что-то похожее. Считается, что умерший за молитвой возносится прямиком в рай, так что выходит, у убийц совесть чиста, они даже вроде как услугу ему оказывают. Галчонок, ты извини, я в богословии не силен, но в положении нашего Вальки оказаться не хочу. Не было прежде — ну так все когда-то в первый раз случается, и без разницы мне, что попы скажут — в соборе возле тебя постоянно будут наши ребята, чтобы никто не мог в тебя выстрелить или чем-то острым ткнуть. Как Аню во Львове едва не… А коль попам не нравится, пусть лесом идут. Я же хочу чтобы мы жили вместе еще долго и счастливо!