Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Краснова А. - Страница 11

Наконец, ощущая скорый приезд вождя, Даллас выдохнул с глубоким облегчением. Именно этот шумный выдох привлек внимание рассерженной Гретхен:

— Что я должна чувствовать? — неделикатно шмыгнула она носом и метнула на мужа рассерженный взгляд покрасневших от слёз глаз. Всё это время по-своему, по-бабски Гретхен оплакивала Лайнеф, игнорируя участие мужа, потому что винил обожаемую ею воительницу в убийстве старейшины и в сердцах обозвал подлой сукой. А что ему оставалось? Как иначе думать, раз Эйблихир всё подробно рассказал? Как вдвоём с Сегорном обнаружили задранные тела смертных, а обезумевшая эльфийка напала на них с голубым клинком. Гретхен просто не в курсе, что было в Тёмном мире, вот и стоит горой за мерзавку.

«Пусть сердится. Лучше уж так, чем слышать нескончаемые её рыдания, — размышлял Даллас. — Ничего, женщина, уж недолго терпеть-то меня осталось. Найдёшь себе смертного и заживёшь по-людски.»

— Вождь возвращается, — растянул Даллас губы в кривой улыбке.

Хлопотавшая по дому Гретхен замерла, хмуря лоб. Ну вот! Не вышло бабу провести. Лучше бы не лыбился — не учёл, что жена неладное заподозрит. Гретхен охнула, медленно осела на стоящую рядом скамью и прижала руки к груди:

— Ты что удумал? Не смей! В смерти Лайнеф нет твоей вины. О таком и думать-то нелепо, — бросилась она к мужу, натруженными руками обняла его ноги и прижалась щекой к коленям, скороговоркой зашептав: — Наш вождь суров, но справедлив. Ты сам много раз это твердил. Он не тронет того, кем дорожит. Фиен знает, что вернее и надёжнее тебя, любый мой, ещё поискать нужно.

— Гретхен, послушай меня. Сейчас ты дашь мне слово, что, чтобы ни случилось, как бы ни повёл себя Фиен, не станешь встревать, — сжав женские плечи, Даллас заставил жену, упрямо поджавшую губы, смотреть на него. — Ты меня хорошо поняла? Дай слово!

На глазах её вновь выступили слёзы, трепетное сердечко в беспокойстве за мужа протестующе сжалось, но, не смея перечить, женщина кивнула. И этого было достаточно для Далласа.

— Вот и умница. Как же мне повезло с женой, — в медвежьих объятьях сжал он Гретхен, сухими губами клюнул в висок и тут же отпустил, поднимаясь. — Пора. Фиен совсем близко.

Казалось, сама жизнь затаилась, и время — создатель безграничной Вселенной остановилось, настороженно взирая, как в неприступный Данноттар на чёрном скакуне, такой же темной масти, как сама душа рождённого в преисподней его седока, въехал тот единственный, перед гневом которого замок был полностью беззащитен. Огненным тайфуном Мактавеш пронёсся по недосягаемой для Рима каледонской своей земле. Избрав кратчайший путь, вождь нигде не останавливался, изредка замедляясь лишь для того, чтобы окончательно не загубить коня и, наконец, ворвался в собственный замок. Коленопреклонённые горцы, все, от мала до велика, не смели поднять головы, чтобы взглянуть в глаза вожаку. Почти до смерти загнанный жеребец с пеной у рта дико хрипел, выбивая копытами глубокие борозды в каменистой почве. Норовя затоптать павшую ниц челядь, Сумрак возбуждённо гарцевал, демонстрируя глубину сокрытой ярости своего господина, оставшуюся кровоточащими отметинами от ударов плетки на его шкуре.

Сосредоточенное на подданных, лицо Мактавеша было сурово и неприветливо, ибо вождь был зол. Дьявольски зол на всех и вся и… дьявольски голоден! Сколько он не пил её энергии? Неделю? Две? Чёртова эльфийка! Когда случилось, что её присутствие стало так важно для него, что даже известие о гибели Сегорна отошло на второй план и оказалось малозначительной для него потерей?! Тщетно он надеялся увидеть свою принцессу среди остальных. Лайнеф здесь нет, будто никогда и не было вовсе. Только терзающий чёртову сущность инкуба нескончаемый голод по ней, своему излюбленному лакомству, эликсиру, дарующему сытость и благодушие зверю, не даёт забыть о её недавнем существовании. Нужно было держать подлую в кандалах, на цепи, не спуская глаз.

— Все, кроме воинов Данноттара, прочь! — властный голос Мактавеша рокотом пронёсся над замком, приводя всё живое в движение. Застывшие люди засуетились, с облегчением понимая, что гнев вождя не затронет их. Некоторые, торопясь к повседневным заботам, кидали на воинов сочувственные взгляды. Были и такие, кто вознамерился остаться — несколько с тревогой взирающих на своих мужей-демонов данноттарок. Храбрости им было не занимать, но ослушаться избранника было позорно, поэтому и они вынужденно удалились.

Недобрым взглядом окинув стоявших, вожак остался один на один со своими воинами и только теперь спустился с коня. Сумрак, ранее не знавший плети хозяина, почувствовав, наконец, долгожданную свободу, возмущённо заржал, но вождь не проявил сочувствия, и обиженный конь пустился в сторону конюшни, где обхождение с ним будет, не в пример хозяйскому, заботливее.

Даллас, на плечи которого в отсутствии Фиена и Алистара были возложены все заботы о замке, вышел вперед:

— Приветствуем…

— Ты нашёл её? — одним единственным вопросом Мактавеш резко пресёк малейшие попытки демона соблюсти традиции клана. Тот отрицательно покачал головой.

— Тело?

— Только Сегорна. При падении он напоролся на риф, поэтому… — с прискорбием Даллас вздохнул. — Фиен, мы прочесали всё побережье. Её забрало море. Мне очень жаль.

— Жаль? Значит жаль… Тебе очень жаль… — не глядя на Далласа, повторял Фиен слова друга, будто пробуя на вкус. Внезапно он схватил того за грудки, притянул к себе и выплюнул в лицо демону жестокие слова:

— А ты помнишь свои слова, собрат? Что, если ты прав?! Что, если, мать твою, ты был прав, утверждая, что ушастая рождена для меня?! Какова будет глубина твоей жалости, зная, что не уберёг ту, которую сам настаивал сделать своей по законам тёмных?

— Фиен… — Даллас не знал, что ответить. Убеждённый в своих выводах, он мог лишь догадываться, насколько паршиво вожаку, безмерную вину перед которым, знал, не искупит никогда.

Однако, среди воинов медленно нарастал недовольный ропот. Это просто неслыханно! Одно дело — брак по людским законам, который демонами единодушно презирался, так как был сплошной фальшью и мерой вынужденной. Они шли на такую сделку после развернувшегося скандала и под принуждением вождя, словно на затяжную, изнурительную войну, и исключительно лишь для всеобщего спокойствия клана.

Совсем другое дело — таинство по законам Темного мира. За всю историю существования бок о бок с людьми было совершено только пять таких ритуалов. Четыре союза уже распались из-за кончины смертных самок, оставляя глубокие шрамы на душе вдовствующих тёмных, проклинающих своё бессмертие. Последний союз был совершён между Далласом и Гретхен. Но таинство слияния в истинную пару между их вожаком и ушастой девкой, пусть даже и знатных кровей — это уже слишком! Они бы не приняли унизительного союза. Даже у демонов есть нечто святое, что должно оставаться неосквернённым.

— Смерть отступнику! Как он смел предложить вождю низкий союз с эльфийской сукой? Она предала Фиена, подставила всех нас. Подыхая, прихватила с собой Сегорна!.. — воскликнул один из демонов, и остальные одобрительно закивали, ожидая того же возмущения от вожака. Ответ Мактавеша ввёл присутствующих в ступор.

Мактавеш выпустил Далласа, выдержанно с непроницаемым лицом подошёл к смельчаку и вдруг сильными пальцами сжал его челюсти, сдавливая скулы так, что провокатору ничего не оставалось, как открыть рот. Безжалостный вождь вырвал бедолаге язык. Тот, захлёбываясь кровью, повалился на землю, вопя во всю глотку от дикой боли.

— Эльфийская принцесса Лайнеф Зартрисс была моей женщиной. Ни для кого из вас не секрет, что я кормился её жизнью, и так она платила мне по счетам. Что хорошо вожаку, хорошо всей стае! Оскорбляя её… — Фиен запнулся, — даже мёртвую, вы наносите оскорбление лично мне, вашему вожаку! Слово даю, в следующий раз я заберу у ублюдка не такую малость, — потряс Мактавеш вырванным языком и отшвырнул в сторону, — заберу поганую его жизнь.