Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Краснова А. - Страница 48

Меж тем Марбас поравнялся с Лайнеф:

— Ты с ним общалась? Что он за человек?

— Мм?..

— Кельтский вожак.

— Ты про Вортигерна говоришь? — уточнила принцесса эльфов. Старейшина утвердительно кивнул.

«А ведь Марбас прав. Что-то я в последнее время расслабился. Предводитель хренов, слюни по собственной бабе пустил! Смех да и только! Завязывать нужно да о деле подумать. Кемпбелл, сукин сын, что вытворяет?! Косячит? Как-то с трудом верится. Такого отродясь не припомню за ушастым. Хреновей всего, втихушку действует, решения единолично принимает, а это уже изменой попахивает».

Фиен не хотел думать, что ошибся в советнике. Так оно или нет, прояснится при встрече с тёмным. Сейчас же вождь клана направил коня к Лайнеф и Марбасу. Любая информация о Вортигерне не повредит, поэтому стоит послушать.

Однако, надежды его не оправдались, воительница не смогла сказать ничего нового о кельте.

— Господа каледонские варвары, известно ли вам, что декурион — птица невысокого полёта? Для того, чтобы в походную палату мою ломились приближенные к императору патриции, сперва мне нужно было бы возвыситься до центуриона, что в мире смертных в принципе невозможно женщине, затем, опуская примипила, до трибуна, а уж тогда…

— Короче, принцесса, знакома была или нет? — нетерпеливо перебил её Мактавеш, у которого от одного воображения, как к его жене «в палату ломятся» самцы, скулы сводило от злости.

— Нет, но несколько раз видела. В легионе слухи ходили, что зад Константину Клавдию лизал усердно.

— Удивила. У людей всегда всё сводится к заду. Этим местом думают, о нём и пекутся, — раздражённо бросил демон.

— Сдаётся мне, вожак, не только у смертных, — прищурив глаз, хитрый Марбас посмотрел на небо и сбавил темп, оставляя супругов наедине. Выставив за спину руку, инкуб втихаря погрозил старейшине кулаком.

— Зачем? — прекрасно понимая намёк демона, Лайнеф не сдержала улыбки. — Он ведь помочь хотел.

— Помогли уже, — прорычал Фиен, кивая на жеребца жены. Помолчав с минуту, он всё же решил, что усилия Марбаса примирить двух господ не должны пойти прахом, потому и задал эльфийке вопрос:

— Итак, что думаешь, госпожа Мактавеш, пойдёт на нас войной князь?

Лайнеф внимательно посмотрела на мужа:

— Тебя действительно интересует моё мнение? — в женском голосе звучало неподдельное удивление.

Каледонский инкуб растянул губы в той самой ленивой хищной усмешке, от которой у эльфийки против воли перехватывало дыхание, и тело приятно покалывало в области затылка и на подушечках пальцев рук, а пальцы на ногах сами собой непроизвольно поджимались, и уже безумно хотелось перемахнуть с одного коня на другого, сесть лицом к собственному мужу, обвить руками плечи и пить… забывая все их склоки, споры и размолвки, пить эти дьявольские губы, слизывая бесконечную свою женскую уязвимость перед ним, своим самцом, признавая себя побеждённой. И чёрт бы с ним, что эта самая уязвимость, эта безумная, сумасбродная слабость нисколько не поубавится, не сойдёт на нет, оставаясь вечным её недугом!

Лайнеф задрожала телом, а вместе с ним, болезненно изнывающим от желания, задрожала её душа перед взором единственных во вселенной огненных малахитов, которым она не смела сказать «нет». Тёплым бархатом они пробежались по порозовевшим её щекам, искушением зацеловали шею, проникли под одежду и бесцеремонно принялись шарить по её груди и возбуждённым соскам. Дьявол! Низ живота нескончаемо запульсировал нетерпеливым жаром, моментально воспламеняя плоть отчаянной жаждой. Эльфийка часто задышала, веки её дрогнули, норовя прикрыть глаза, но глубокий, властный голос инкуба потребовал:

— Смотри на меня!

Она не сопротивлялась, ибо не могла. Распахнула шире глаза, смутно осознавая, что прямо здесь и сейчас при всех своих воинах он занимался с ней любовью. Не касаясь руками, не трогая, находясь на расстоянии двух ярдов от остро нуждающегося в нём женского тела, одними глазами он с лёгкостью раздел, распластал и взял её, самозабвенно упиваясь ритмично таранящими плоть яростными толчками. Он трахал её до немой хрипоты, до безмолвного хаоса из женских криков, перемешанных со звериным рычанием, до спазматически восторженных отзвуков в телах их обоих… до послевкусия… дьявольски одурманивающими глазами.

Ослабевшие руки не удержали поводья, и тёмная первый раз в жизни свалилась бы с коня, но сильная рука мужа подхватила её и пересадила к себе именно так, как она и хотела.

— Фиен… — протяжно простонала Лайнеф, обвив его плечи. Некогда грозный декурион, всё ещё вздрагивая от потрясения, попыталась спрятать лицо на шее мужа, а вместе с ним и попранную свою гордость, однако демон не позволил. Остро чувствуя свою самку, голодный хищник болезненно впился в губы принцессы, покуда в полной мере не насладился терпким иx вкусом и своей безоговорочной победой. Лишь после этого восхищённо заглянул женщине в лицо:

— Ушастая моя жёнушка, всё, что творится в твоей голове, для меня имеет первостепенное значение, в том числе и мнение о Вортигерне, поэтому, давай-ка… — развернул он её в седле, спиной прижал к груди и стегнул Сумрака, — Поведай мысли вслух!

Чёрт его дери! Она, разомлевшая, пытается тут собрать себя воедино, гадая, что это было, магия ли инкуба, безграничная похоть, или то самое притяжение, о котором твердят старейшины, а он уже ждёт ответа о князе. И как, скажите, эльфу угнаться за демоном?

Лайнеф окинула взором скачущих рядом с ними воинов. Казалось, безмолвные исполины сосредоточены исключительно на дороге, но, как бы не старались того скрыть тёмные воины, сквозь суровые, обветренные северными ветрами их лица сочилось довольство и восхищение вожаком.

«Они всё знают, — откровение, от которого против воли принцесса залилась краской смущения. — Знают, что сейчас было между нами».

— Хорошо, к Вортигерну, значит к Вортигерну, — кивнула она, предоставляя холодному ветру возможность стереть с лица стыдливый румянец. — Тут всё просто. Из донесения гонца я поняла, что Кемпбелл в Лондиниум поехал с демоном. Для чего, догадаться не сложно — открыть человеку истину, кому принадлежит Каледония. Таким образом, если и намеревался князь вступить на твои земли с войском, что само по себе вызывает у меня недоумение, ибо я достоверно знаю, войска у него нет, то теперь побоится.

— Согласен, — вздохнул Фиен. То обстоятельство, что мнение эльфийки совпадало с его собственным, только подогрело недовольство вождя клана своим излишне инициативным советником. — Чёртов Али не оставил нам ни шанса.

Лайнеф резко обернулась к демону. Догадка была невероятной, но как по иному расценить сказанное?

— Так вот оно в чём дело! Тебе нужна война?! Ну ты и ублюдок, Мактавеш!

Ветер подхватил полный негодования женский вопль и эхом разнёс по долине. Демоны навострили уши, опасаясь, что новая размолвка между супругами теперь уж скоро не закончится и на сей раз отразится на них самих.

Глаза вожака ярко вспыхнули, обжигая тёмную предостережением, однако, Мактавеш на то и был главой клана, что знал, когда бить противника мечом, а когда словом веским. Он остановил коня и отпустил поводья, дав Сумраку передышку. Рассматривая лицо любимой, Мактавеш произнёс:

— Посмотри на моих воинов, эльфийка! Кого ты видишь?! Кто они сейчас?!

Лайнеф так и поступила, но, не заметив ничего необычного, пожав плечами, вопросительно взглянула на мужа.

— Земная жизнь изменила нас, — на суровое лицо вожака стаи легла тень безмерной усталости, взгляд стал задумчивым, а речь тягучей и проникновенной. Нелегко давалось признание гордому демону. — Мы приспособились к смертным, не сразу и не так безболезненно, как хотелось бы — неуправляемых, подстрекателей и бунтовщиков в стае я сам лично казнил, но приспособились. Общим советом признали их право на существование, хотя были куда более заманчивые предложения. Даже создали свой свод законов, запрещающий беспричинное истребление и порабощение людей. Да, мы перешли ту черту, после которой перестали быть пришлыми, став хозяевами Каледонии, но загляни в глаза любому из моих воинов, тёмная! Ты увидишь в них тоже, что и раньше — вечный голод, неизменно сжирающий демонические души. Тьма не отступит, она держит нас железными цепями, принцесса. Хищник, рождённый убивать, неполноценен без многочисленных жертвенных душ. Человеческая земля кормит стаю, как может, но воины мои не наедаются, они голодны, и только в приличной заварушке с лихвой получают компенсацию.