Чаща - Новик Наоми - Страница 90

— А если мы предложим сдаться, Марек нас выслушает?

— Безусловно, — подтвердил Саркан. — Он тотчас же казнит нас обоих, а ты, чем отдавать им детей, можешь с тем же успехом своими руками перерезать им горло, — но да, Марек нас выслушает с превеликим удовольствием. — Дракон обернулся и свел на нет заклинание стрельбы: указал пальцем в другую сторону, произнес заклятие, сбивающее с пути, и очередной залп стрел, направляемых серебряными линиями, ударил во внешнюю стену. Маг встряхнул кистью, повращал запястьем и поглядел вниз. — Утром, — наконец порешил он. — Даже если Марек готов уничтожить всю свою армию, люди не могут сражаться до бесконечности без отдыха, еды и питья. Если мы продержимся до утра, ему придется ненадолго отозвать их. Вот тогда он, возможно, согласится вступить в переговоры. Если только мы продержимся до утра.

Утро казалось бесконечно далеким.

Накал битвы понемногу шел на убыль. Люди барона уже все отступили во вторую траншею, завалив пролом трупами, преграждая путь вражеским солдатам. Марек разъезжал верхом туда-сюда вдоль внешних стен, злой, раздраженный и просто-таки изнывающий от нетерпения — в ожидании, пока его люди снова приведут пушки в боевую готовность. Рядом с ним Солья размеренно швырял залпы стрел во вторую траншею.

Солье было куда легче творить это заклинание, чем нам — отводить его. Наконечники стрел ковала Алоша. Они прямо-таки жаждали впиться в плоть: Солья просто показывал им дорогу. Мы же пытались заставить стрелы свернуть с пути, то есть боролись не только с Сольиными чарами, но и с Алошиными: с ее могучей волей, с ударами молота, что вколачивал в железо магию и решимость, и даже с самой обычной способностью стрелы к полету. Отклонять стрелы в сторону было делом тяжким и мучительным, а Солья бросал серебряные направляющие линии в воздух широким, непринужденным взмахом руки — точно сеятель зерна в поле. Мы с Сарканом сменяли друг друга: каждый ловил по одному залпу зараз, и каждый залп давался с трудом. Ни времени, ни сил для другого чародейства не оставалось.

Эта работа задавала некий естественный ритм: оттягиваешь в сторону залп стрел, точно тяжелую рыболовную сеть тащишь, и пережидаешь, уступив место Саркану — а тем временем глотнешь водички и дух переведешь. А затем снова подходишь к окну. Но Солья этот ритм то и дело сбивал. Он посылал стрелы в полет через самые неудобные промежутки времени: чтобы невозможно было даже присесть между залпами и приходилось то и дело вскакивать. А иногда нарочно задерживал очередной залп, или направлял стрелы в нас, или выпускал сразу два залпа один за другим.

— Ну, не бесконечный же у него запас, — промолвила я, прислоняясь к стене. Я была выжата досуха, все тело ныло. При лучниках были мальчишки-помощники: они бегали подбирать упавшие стрелы, выдергивали их из трупов и стен и тащили обратно — дабы снова пустить их в ход.

— Нет, — подтвердил Саркан, чуть холодновато и отчужденно: он тоже ушел глубоко в себя, черпая магию из неотвратимо убывающего истока. — Но он стреляет мелкими залпами. Скорее всего, до утра стрел хватит.

Я заступила ему на смену, а Саркан ненадолго вышел из комнаты и принес из лаборатории запечатанную стеклянную банку вишни в сиропе. На столике в дальнем углу библиотеки стоял большой серебряный самовар, в котором чай никогда не заканчивался. Он чудом уцелел даже при разгроме, учиненном пушечным ядром; правда, разбилась хрупкая стеклянная чашечка. Саркан разлил чай по двум мензуркам и придвинул ко мне банку с вишней.

То была сочная винно-красная вишня, собранная в садах в окрестностях Весны, деревни на полпути между башней и Дверником, — вишня на спирту и с сахаром. Я дважды черпанула лакомства и жадно облизала ложку дочиста. Вкус этих вишен напомнил мне дом, в них таилась неспешная магия долины. Себе Дракон выловил только три ягодки, скупо и сдержанно, и вытер ложку о край банки, словно даже теперь старался во всем соблюдать меру. Я отвернулась и с наслаждением выпила свой чай, обняв мензурку обеими руками. Ночь выдалась теплая, но меня знобило.

— Приляг поспи немного, — посоветовал Саркан. — Решающий штурм наверняка начнется перед самым рассветом.

Пушки наконец-то снова ожили, но особого вреда не причинили. Наверное, все, кто действительно умел с ними управляться, превратились в камень. Несколько ядер не долетели до цели и приземлились посреди Марекова лагеря или перелетели слишком далеко: в башню не попало ни одно. Стены держались. Люди барона закрыли вторую траншею копьями и древками пик и набросали сверху одеяла и палатки: получилось неплохое укрытие от стрел.

После чая я словно отяжелела: я чувствовала себя бесконечно усталой и отупевшей, как нож, которым резали дерево. Я свернула ковер вдвое, соорудив себе какую-никакую постель, и с наслаждением прилегла. Но сон не приходил. Серебряные вспышки стрел подсвечивали сверху оконную раму, перемежаясь долгими прерывистыми паузами. Негромкий речитатив Саркана, заставляющий их отклониться в сторону, звучал будто бы издалека. Лицо его находилось в тени; профиль четко выделялся на фоне стены. Башенный пол под моей щекою и ухом слабо содрогался от рокота битвы, точно от грузной поступи приближающегося великана.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на собственном дыхании. Если я и задремала, то разве что на минутку; и тут же резко села, очнувшись от сна, в котором падала в пропасть. Саркан глядел вниз сквозь разбитое окно. Град стрел прекратился. Я встала и присоединилась к нему.

Вокруг Марекова шатра точно растревоженные пчелы толпились рыцари и слуги. Наружу вышла королева. На ней была кольчуга поверх простой белой сорочки. В руке она сжимала меч. К королеве подъехал Марек, склонился с седла, заговорил. Королева глядела на него снизу вверх; лицо ее было ясным и твердым как сталь.

— Они отдадут детей Чаще, как Василий отдал меня! — воскликнула королева. Ее звонкий, чистый голос разносился по всему лагерю. — Пусть сперва меня разорвут на куски!

Марек на миг замешкался, затем спрыгнул с коня, потребовал щит и обнажил свой собственный меч. Прочие рыцари уже спешивались позади него; рядом с принцем встал Солья. Я беспомощно глядела на Саркана. Я уже почти примирилась с мыслью о том, что Марек заслуживает смерти после того, как обрек на гибель стольких своих людей — но если он и вправду в такое верит, если думает, что мы собираемся содеять с детьми что-то страшное…

— Да как он может в такое поверить?! — спросила я.

— А как он убедил себя, что все остальное — это просто совпадение? — бросил Саркан от книжных полок. — Эта ложь отлично сходится с его желаниями. — Обеими руками он снял с полки книгу — тяжеленный том почти в три фута вышиной. Я потянулась помочь ему и невольно отдернула ладонь: книга была переплетена в почерневшую кожу, отвратительную на ощупь — от этой липкой гадости даже пальцы не оттирались.

— Да, знаю, — промолвил Дракон, таща фолиант к креслу с подставкой для книг. — Это труд по некромантии, он ужасен. Но я лучше повторно воспользуюсь мертвецами, нежели пожертвую живыми.

Заклинание было начертано витиеватыми старинными письменами. Я попыталась помочь Дракону его прочесть, но не смогла; я отпрянула от первых же слов. Это заклятие коренилось в смерти; оно было про смерть от начала и до конца. Я даже смотреть на него не могла. Заметив мое смятение, Саркан раздраженно нахмурился.

— Ты, никак, жеманничать вздумала? — спросил он. — Нет, непохоже. Тогда в чем дело? Ну да не важно, ступай попытайся их замедлить.

Я так и отпрыгнула, радуясь возможности убраться от этой книги подальше, и поспешила к окну. Похватала с пола осколки камня и щебень и опробовала на них дождевое заклинание, так же как на кувшине с водой. Пыль и гравий ливнем хлынули на Марековых солдат. Они кинулись искать укрытие, заслоняя головы руками, но королева даже шага не замедлила. Она прошла сквозь брешь в стене и перебиралась через горы трупов, подол ее сорочки намок от крови.