След Охотника (СИ) - Базов Вячеслав - Страница 33

Сонный Глейн выбрался из палатки на запах супа, посмотрел на волков так, словно они должны были сбежать за ночь или приснились ему. Но, поразмыслив, подсел к костру. Утро теплое, а с улучшением погоды подобрел и Глейн.

Самый большой волк обернулся человеком, полез тут же одеваться в камзол и шубу. Кэйсар приподнял голову, сощурился подозрительно.

— У меня, конечно, щенков много, — начал оборотень, — многие из них даже в человека превращаться не научились. Из помета Руслана только он и смог человеком стать. Но это не значит, что я буду своими щенками разбрасываться. Ты, Охотник, наверное, спишь и видишь, как бы на него ошейник надеть.

— На кого? — переспросил Глейн.

— На Руслана, — оборотень кивнул на Кэйсара, тот отвернулся, стоило Глейну повернуться к нему.

— А, Кэйсар… Нет, он просто за нами увязался.

— Ага. И за стену с тобой просто увязался. После этого я и узнал, с какой мерзкой компанией он связался.

— Я его не держу, он даже не в ошейнике.

— Именно, бать! — зарычал Кэйсар, тут же и одевался. — Что хочу, то и делаю! Что за бред?!

— Не, Руслан, ты не что хочешь делаешь, ты шерсть и клыки мои позоришь. Ты пойми, я бы простил, если ты за стену ездил вампиров погрызть, но ты на оборотней нарвался.

— Да беспредельщики потому что! Людьми торговали!

— А если и торговали, ты не суйся. Мне теперь высказывают, что ты Охотникам прислуживаешь.

— Так то же не Охотник, то Глейн. Он тем и знаменит, что за наших!

— «За наших»? — переспросил отец. — Вольфраги два месяца назад. Вольфесы в прошлом году. Какие-то шалудивые стаи раза три.

— Глейн бы просто так убивать не стал, значит, было за что!

— Руслан, они оборотни! Если в тебе собачья порода и ты свинину любишь больше, чем человечину, то ты себя с ними не равняй.

— Кстати, я бы поел, — безразлично вполголоса произнес Глейн, и Луц отвлекся от семейной ссоры, полез в мешок за жестяной тарелкой.

— А я что, виноват, что ты с кем попало трахался?!

— Руслан, я никогда не трахался с кем попало, — гордо поправил его отец. — По собачьим меркам она была графиней, такие собаки ценнее людей. Оборотни тебя, кажется, ни разу за твою мать не упрекнули, это все людишки с их взглядами!

Луц едва не выронил полную тарелку супа, Глейн успел ее перехватить, спокойно отхлебнул.

— Как насчет меня?! Я из кожи вон лез, чтобы доказать, что не хуже!

— Кому доказать?!

— Себе!

— Чем? Тем, что к Охотнику прицепился! Видишь, он тебя не ценит даже! Да если я тебя в карету впихну и домой увезу, он только выдохнет с облегчением!

Глейн отложил тарелку, из-за пояса достал нож и воткнул в бревно, потом вернулся к супу.

— На языке Охотников это значит, что ему не понравится, если ты так сделаешь.

— Я поддержу только выбор, Кэйсар, — пояснил Глейн. — Если захочет ехать домой — грустно, но я не буду задерживать. Но Кэйсар, кажется, не хочет.

— Бать, иди к черту, — перевел Кэйсар. — Мне с этим Охотником интереснее.

— Это все твоя собачья кровь! И с какой стати он вмешивается?! Ну-ка превращайся, так поговорим!

Двое волков сидели, как дрессированные, слушали, пока Кэйсар с отцом лаяли и рычали друг на друга. Луц сначала посматривал в их сторону настороженно, потом взял пример с Глейна и начал есть. Налил в миску Кэйсара, предложил волкам, но те проигнорировали, старались даже не смотреть в сторону котелка.

— …и сучку твою новую туда же! — превращаясь, договорил Кэйсар, оперся о Луца и залпом выпил остывший суп, ссыпал в рот овощи со дна, подцепил пальцами прилипшее. Волк снова зарычал и рявкнул, Кэйсар среагировал, показав ему средний палец. — Глейн, ты, блин, прости, что он у меня такой недалекий.

— Ничего, — пожал плечами Глейн. — В отцах я пока очень хорошо разбираюсь. У меня два, и оба не подарок.

— А ну рот закрой! — рявкнул старший оборотень, снова превратившись. Так своим перевоплощением владели только кровные оборотни, укушенные не могли это контролировать, они становились неуправляемыми собаками в полнолуние.

— Не похоже, чтобы Кэйсар скучал по дому, — невозмутимо продолжил Глейн. Даже вечно правильный Луц, который сам сбежал из дома, не возражал и не пытался говорить Кэйсару о значении родителей.

— Дом, как же, — фыркнул Кэйсар. — По-твоему, сколько живут собаки? После превращения мать меня за своего перестала признавать. Да и прожила до десяти — отличный возраст для собаки, слишком мелкий для человека.

Глейн закончил с едой, поднялся, снова взялся за нож:

— Как бы там ни было, а вы на нас напали. Охотники не слишком уравновешенные ребята и такого обычно не прощают.

— Да он на тебя ошейник оденет через полгода, и будет прав! — самый крупный игнорировал Глейна, напирал на Кэйсара, который уже сворачивал ткань палатки. Тот отмахнулся, не обернулся. — Руслан! Мне плевать, как ты живешь, но ты же не дворняга!

— Они меня не замечают, — попытался пожаловаться Глейн, но Луц хлопнул его по плечу, забрал у Кэйсара ткань, впихнул в мешок.

— Нам пора, — Луц сам забрал из рук Глейна нож, отдал рукояткой вперед.

Оборотни остались на месте стоянки, отец еще кричал что-то, но Кэйсар мало того, что не слушал, он еще и был непривычно многословный, не затыкаясь говорил с Луцом. Но их не преследовали, и Глейн вздохнул с облегчением.

До села они добрались ближе к ночи, и Луц с Кэйсаром выглядели довольными — они были правы, скоро ночлег Глейн бы не нашел. Но в крайнем доме не горел свет и были занавешены окна, хотя слышны людские голоса.

— Похороны, — понимающе произнес Глейн, распутал с шеи шарф. В следующий дом их впустили сразу, только увидев его крест, потому что рядом с Охотником даже трехглавый гоблин — не враг. Не было еще такого, чтобы монстр, следующий за Охотником, кого-то при нем растерзал. Наверное потому, что Охотники сами добивали всех монстров, а самых опасных и ненадежных к себе предпочитали не брать. Но Глейн отчего-то был уверен в Кэйсаре. Возможно, обманывался его собачьей природой, а может, судил по делам, все-таки они уже несколько месяцев вместе путешествовали. Кэйсар был задирой, мог напугать, но вреда никому не причинял.

— Ты правда прости, что отец так себя вел, — шепотом начал Кэйсар, пока Луц общался с хозяйской дочкой. Рыцарь — завидная партия, поэтому девушки к нему льнули, игнорируя оборотня и Охотника, который выглядел начинающим. — Я его до этого лет пять не видел. Тут как у собак — вырос и хрен с тобой, с кем попало только не путайся.

— Я же сказал, что все в порядке, — пожал плечами Глейн. Он был еще более добрый, чем обычно — сказывалась обретенная крыша над головой и стены вокруг. Кэйсар, задумавшись об этом, сменил тему:

— Тебе не очень подходит бродячая жизнь, да? Почему согласился?

— Мне семь было, откуда я знал, что мне подходит, — Глейн тут же огорчился, но быстро вернулся к прежнему спокойствию. — К сожалению, нельзя сидеть в тепле и ждать, что чудовища сами придут.

— Хеган так может, — пожал плечами Кэйсар. Первым заметил, что вернувшийся Луц бледнее обычного, тут же зацепился за это, как за повод для шутки: — Если тебя звали в кровать, то иди, конечно. Глейн же почти священник, грехи тебе отпустит.

— Пойдем поговорим? — предложил Луц, и эта нервозность стерла с лица Кэйсара улыбку. Он приподнялся, чтобы выйти с рыцарем, но Глейн перехватил Луца за край рубашки, заглянул в глаза Кэйсару, скорее приказал, чем попросил:

— Тут говори.

— Это невежливо, — проворчал рыцарь. — Это касается Кэйсара, и ему, может быть, неловко за это.

— Я не почти священник, — понизив голос, произнес Глейн. — Я к духовному сану имею только формальное отношение. И я с вами так давно, что у вас уже не должно быть никаких неловких тайн от меня.

— Хорошо, — кивнул Луц. — Кэйсар, вода вскипела. Готовить придется тебе.

Глейн сам себе не верил: Луц только что нагло соврал, зная, что его ложь заметят. Переобщались. Хорошо, что на Кэйсара невозможно плохо влиять — куда уж дальше?